ПЕРСОНА
Жан Морис Эжен Клеман Кокто (5 июля 1889 — 11 октября 1963) — французский писатель, поэт, драматург, художник, сценарист и кинорежиссёр. Одна из крупнейших фигур французской культуры XX века.
«Я рекомендую это как дверь в творчество и жизнь Кокто» — наверное, это ключевое из экспресс-лекции о выставке, в которую превратилось короткое интервью с искусствоведом, сотрудником Латвийского национального художественного музея, преподавателем Латвийской академии культуры, знатоком истории западного искусства Эдуардом Дорофеевым. Так что далее — сплошь прямая речь.
Такая выставка была бы интересна и в Риге, и в любом другом крупном городе. Причин несколько. Публика знает Жана Кокто в основном по фильмам, книгам — поэтическим сборникам, эссе, романам. Но ведь Кокто — очень разноплановый, из всех сфер искусств только фотографией не занимался. При этом удивительным образом его масштабная фигура ярче всего осталась в кинематографе. Его рисунки широкая публика может увидеть очень редко. Важней же всего то, что ни одна из его книг не переведена на латышский язык!
Кокто — фигура такого размаха, что ни с кем не сравнить, может, как Пикассо...
Его влияние на французскую культуру, модернизм — фактически формообразующее. Французская новая волна началась с Кокто, французский сюрреализм, можно сказать, начался с Гийома Аполлинера и Кокто, хотя последний никогда не был сюрреалистом. Огромное количество нововведений в театре, русские балеты, в том числе скандально легендарный «Парад» Эрика Сати, Пабло Пикассо и Кокто, поставленный Русским балетом Сергея Дягилева; балет Игоря Стравинского «Весна священная» — для них Кокто писал либретто.
Поэтому выставка графики Кокто — возможность заинтересовать нашу публику этим выдающимся человеком. Его называли Принцем поэтов, а сам он в посвящении Пикассо, включенном в вышедший в начале 20-х годов альбом своих рисунков, писал: «Поэты не рисуют. Они как бы развязывают вязь своего почерка и вновь завязывают его другим способом». Кокто удивительно цельный, у него нет opus magnum, «главной работы», глядя на которую можно было сказать — «вот это Кокто, а всё остальное — подготовка». Нет, он в постоянном перевоплощении, любая грань его деятельности — неотъемлемая его часть. И всё пропитано его субъективной, очень личной мифологией, отчасти биографичной, тем, что он называл ирреалистичным реализмом. Поэт, который творит миф и сам в нем живет. По крайней мере, как Орфей, его Alter ego. Тут надо оговориться, что всё это более ярко выражено после 1923 года, когда Кокто начал серьезно «увлекаться» опиумом. И вот эти его гравюры, рисунки — очень важный рубеж, отделяющий того Кокто — который начинал с дягилевских балетов, которого любил весь Париж за его виртуозное ораторское мастерство, стихи, изящное поведение. Такой парижский денди, поздний Оскар Уайльд, точней, переживший время денди. А потом, после смерти Рамона Радиге, его близкого друга, для которого Кокто был наставником, и начался этот следующий этап и вся мифология под звездой наркотического транса, опьянения опиумом, сопровождавшего Кокто до конца жизни с перерывами на реабилитацию. И на выставке мы видим завершенный первый этап. Можно сказать, еще трезвого взгляда. Где еще не сложился тот Кокто, который уйдет в кино и свое мифотворчество.
Потому я и рекомендую эту выставку как дверь в творчество и жизнь самого Кокто, который по какой-то совершенно дьявольской ошибке совершенно не известен местной публике и не входит в канон тех необходимых знаний о модернизме 20-го века, которые мы так в себе культивируем, потому что мы пристрастны. Нам модернизм тоже дорог. У нас много модернистов. Модернизм составляет очень важную веху в латвийском искусстве, и поэтому мы всегда стремимся как-то соотнести себя. Посмотреть, что происходит в других странах в это время, знакомиться с теми художниками, которые были друзьями наших мастеров в то время. Но Кокто почему-то совершенно выпал из обоймы. Может, потому, что он меньше соприкасался с тем кругом, на который обращали внимание латышские художники. Но, скорей всего, еще и потому, что его не переводили на латышский язык...
И еще. Выставку открывает фотография Жана Кокто, сделанная американским фотографом Филиппом Халсманом, урожденным рижанином. «Выдающийся фотограф, который всех гениев оставил в истории с помощью фотокамеры. Все кадры Сальвадора Дали, Пабло Пикассо, Коко Шанель и многих других... На здании музея декоративного искусства в Старой Риге есть мемориальная табличка памяти Халсмана. Это он подал всем пример, как фотографировать гениальных сумасбродных художников. Так что он и сам некая икона. Своего рода символическая связь с Латвией получается у Кокто через Халсмана... Жан Кокто любил позировать фотографам вот так», — добавил Эдуард Дорофеев и скрестил руки на груди.
- Выставка «Жан Кокто. Искусство линий» открыта в Лиепайском музее до 29 сентября.
Выставка создана благодаря сотрудничеству с компанией Art Expo в честь 130-летнего юбилея Жана Кокто. Представлена графика из коллекции семьи Кесаури — уникальные работы, посвященные другу Кокто, великолепному художнику Пабло Пикассо. Всего — 132 оттиска оригинальных рисунков.
