СЮЖЕТ
Родилась Розалинд Франклин в 1920 году в Лондоне, в семье еврейского банкира. Училась в элитной школе Св. Павла, где девочки могли изучать науки, а не домоводство. В 1941-м окончила с отличием Кембриджский Ньюнхем-колледж, но ученую степень женщинам тогда не присуждали, ее она смогла получить лишь через четыре года. Занималась исследованием органических коллоидов, защитила докторскую диссертацию. В 1951-м после командировки в Париж вернулась в Лондон, собиралась изучать протеины и липиды в Королевском колледже.
Но ее непосредственный руководитель Джон Рендалл решил — с учетом ее предыдущего опыта — перенаправить ее на исследование ДНК. Этим к тому моменту уже занимались Морис Уилкинс и его докторант Раймонд Гослинг. Только Рендалл забыл сообщить об этом всем заинтересованным лицам, а потому, когда Уилкинс объявил Франклин, что та будет его ассистенткой, она возмутилась и отказалась. Позже ситуация разъяснилось, но трения и напряженность между Уилкинсом и Франклин возникли с самого начала.
Сюда надо добавить и шовинистический настрой коллег-мужчин, замкнутый и довольно жесткий характер Розалинд и ее привычку работать в одиночку. Она сумела настроить аппаратуру и получить снимки ДНК поразительной точности. Уилкинс был впечатлен и хотел наладить более тесные рабочие отношения, но Франклин помнила недавнее презрительное отношение и ответила довольно резко. Каждая группа ученых стала работать над своим фрагментом. Доктор Франклин занималась гидратированной ДНК и смогла получить знаменитую «фотографию 51», доказавшую спиральную структуру ДНК. А вот дальше начинается главное, что и легло в основу пьесы. Ассистент Франклин Гослинг показал фотографию Уилкинсу. А тот поддерживал дружеские отношения с Джеймсом Уотсоном и Фрэнсисом Кирком, которые работали над ДНК в соседней лаборатории. Они уже ранее пытались сделать модель ДНК, но неудачно. И очень стремились стать первыми. Им-то Уилкинс и показал фотографию.
Уотсон сразу понял, что это то, чего им не хватало. И пока доктор Франклин тщательно и педантично обрабатывала результаты, Уотсон и Кирк сняли сливки первыми и опубликовали статью с описанием модели двойной спирали ДНК в журнале Nature в апреле 1953-го. Статьи о практических результатах Уилкинса и Франклин шли следом и как бы подтверждали теоретические выкладки Уотсона и Кирка. В общем, Нобелевскую премию эта парочка и присоединившийся Уилкинс получили в 1962-м, в итоговой работе имя Розалинд Франклин упоминалось лишь мельком. Получить награду она все равно не могла — посмертно нобелевку не присуждают, а доктор Франклин умерла в 1958-м от рака.
Признание пришло к ней лишь спустя несколько десятилетий после смерти.
Прошлой осенью именно с этим спектаклем, поставленным на сцене лондонского Noël Coward Theatre, после 17-летнего перерыва триумфально вернулась на театральную сцену Николь Кидман. О том, как эту историю поставила Лаура Гроза-Кибере — чуть ниже, собственно о Розалинд Франклин и ее открытии — см. врезку.
Лаборатория на сцене
...Зрители заходят в зал и видят всех действующих лиц, сидящих в наушниках за своими лабораторными столами. Их глаза закрыты. Звучит механический голос: «...покой, ясность мысли, жизненные силы... все мешающие эмоции уйдут... вы проснетесь спокойными и всегда будете такими, вам будет очень хорошо... с каждым днем все будет лучше и лучше...». Почему-то возникает четкая ассоциация со спектаклем Лауры Гроза-Кибере «1984», поставленным в Лиепае два года назад. Вероятно, виной тому гипнотический голос «Большого Брата», ведь ничего общего в этих постановках нет! Но вот зрители рассаживаются (зал на премьере был битком, в том числе и все дополнительные места), герои снимают наушники и — Розалинд (Инесе Кучинска) впервые приходит в лабораторию.
В спектакле несколько уровней происходящего.
В одном герои существуют, в другом — вспоминают о событиях. Тут режиссер добавила еще одно действующее лицо — то ли ведущего, то ли психотерапевта, то ли заинтересованного стороннего наблюдателя, а то и вовсе следователя (Сандис Пецис). Именно ему, а не зрителям, персонажи рассказывают о том, что было, анализируют события, пытаются объяснить свои поступки. Правда, большую часть спектакля он сидит на диване в сторонке, сливаясь с мебелью, но это можно простить за те острые вопросы, которые он задает героям, включаясь в действие. Есть еще один слой — эпистолярный. Письмами (они произносятся вслух) общаются молодой ученый Дон Каспар (Эдгар Озолиньш) и Розалинд. Позже он и сам появится в лаборатории, и у них с Розалиндой будут не только рабочие, но и романтические отношения.
Лабораторию сценограф Мартиньш Вилкарсис сделал изумительно. Это «научная кухня». На стене — вытяжка, на столах — блендеры, миксеры, соковыжималки, и прочие комбайны,
у Розалинды — сушка для овощей и фруктов (вероятно, отсылка к тому, что она сумела победить влажность в камере в процессе исследований) и баночки со специями. Под столами — ящики с яблоками, тыквы, и прочие фрукты-овощи, герои то морковку чистят, то тыкву потрошат. На стене монитор, по которому бегают кривые и скачут цифры, туда же выводятся и фотографии, а также надписи: «сегодняшняя серия», «тревога», «победа»...
А публика тем временем наблюдает за развитием событий и отношениями в научной среде. Как сказала одна дама, на собственном опыте знакомая с нравами академической тусовки — конкуренция и борьба за первенство показана очень точно.
Вообще, собственно действия в спектакле не так много. Куда важней слова и интонации героев, подтексты сказанного. Временами от этого аж искрить начинает.
Вот сцена одного из опытов, когда Розалинд требует от Гослинга (Мартиньш Калита) встать левее, тот вроде старается, Франклин сердится и двигает посудину сама, становясь фактически на пути рентгеновского излучения (его роль играет жидкий азот, который со всяческими предосторожностями льют в посудины типа противней). Потом Гослинг поворачивается к «стороннему наблюдателю» и поясняет, что просто испугался за свою безопасность. А Розалинда этим пренебрегает ради работы. Немудрено, что потом у нее в яичниках обнаруживаются опухоли — в одном с теннисный мяч, в другом — размером с мяч для крокета.
Она вообще все время работает — постоянно засиживается допоздна в лаборатории и больше ни на что не обращает внимания. Но
за этим трудоголизмом и перфекционизмом кроется неуверенность в себе — Инесе в этом образе даже говорит более высоким голосом, чем обычно, и сутулится.
Жесткая манера общения Розалинд и постоянная готовность отбить удар тоже вполне объяснимы — очень сложно работать во враждебной обстановке. Показателен момент выступления доктора Франклин на научной конференции — во время ее доклада Уотсон (Каспар Годс) и Крик (Гатис Малик) не докладчицу слушают, а злословят насчет ее прически и одежды. К слову, Уотсон показан таким классическим злодеем — да, он умен, но абсолютно беспринципен. Им с Криком нужно именно первенство — любой ценой. Ради этого они меняют сферу исследований, используют чужие материалы... Уилкинс (Эгон Домбровскис) старается сгладить неудачное впечатление от первой встречи, он и вообще, когда убедился в великолепных способностях Розалинд, защищает ее от нападок Уотсона и хочет наладить с ней нормальные рабочие отношения, но она, наученная горьким опытом, сразу выпускает иголки. Эгон Домбровскис прекрасно отыгрывает сначала заносчивость Уилкинса, а потом показывает его довольно ранимую натуру и застенчивость — по словам знавших его людей, он таким и был в жизни.
Очень хороша сцена в самом финале — уже сказано, что Розалинд умерла от рака, а Уилкинс, вспоминая первые дни коллеги в его лаборатории, «переигрывает» один из эпизодов — мол, он все же пошел на спектакль по «Зимней сказке» Шекспира, который Розалинд посетила, а он проходил мимо театра. Они посмотрели постановку вместе, так и не смогли вспомнить, кто играл королеву Гермиону, а Уилкинс говорит, что ему очень понравилось, что жена короля Леонта не совсем умерла, а вернулась — это дает надежду...
Впрочем, как отмечает Розалинд, в жизни есть моменты, после которых начать сначала уже нельзя.
События на сцене развиваются сначала довольно медленно — но для показа монотонности научных исследований это даже неплохо, но
чем дальше, тем сильней действие ускоряется, а обстановка накаляется до предела и взрывается в момент победы Уотсона и Крика.
Музыка Карлиса Аузанса очень к месту — чаще она звучит фоном, в ключевые моменты становится тревожной и чуть ли не набатной. Над постановкой работали также художник по костюмам Йоланта Римкуте, видео художник «-8» и художник по свету Мартиньш Фелдманис.
