Кино-логика Дм. Белова: Сила любви

Ох уж эти продолжения. Зачем вообще было пытаться препарировать Матрицу? Это же как учить историю гособразования Страны Чудес. Это как требовать от Чарли принести чертежи шоколадной фабрики. Это как снять маску с героя фильма V for Vendetta (а под ней, кстати, тоже в каком-то смысле агент Смит). Но, с другой стороны, нельзя просто так взять, зажмуриться и всё отменить. Авторство Вачовски обязывает нас не только признавать легитимность сиквелов, но и смотреть их.

Так мы получили «Перезагрузку», в которой безразмерный пафос бесконечных речей можно было победить только с помощью киан-фу, да и то не всегда. Потом пришла «Революция», где разговоров стало мало, а зрелищных батальных сцен — много. По итогам баталий Тринити насмерть проткнуло острыми предметами, а обездвиженный Нео на слепящей повозке уехал в самую глубь Города машин. Всё? Не тут-то было.

После 2015 года — к Пифии не ходи — стало понятно: чтобы четвёртая часть превзошла три предыдущих, надо подождать не 18, а 30 лет. Мастер-класс показал Джордж Миллер, сняв свой мастер-пис «Безумный Макс: Дорога ярости». Поторопилась ли Лана Вачовски? Давайте смотреть, что у неё получилось.

Вместе с Багз и Секвойей (для друзей — Сек) мы как будто наблюдаем со стороны за первыми кадрами первой «Матрицы». Только вот девушка в роли Тринити, навешав люлей своре солдат, не добегает до телефонной будки — агенты в чёрных очках догоняют её на крыше. Чуть позже Багз и Сек окажутся в старой квартире хакера Томаса Андерсона, а после и вовсе встретят молодого Морфеуса.

Что за бред? Что за Матрица-1 для бедных? Доколе? Спокойно, дорогой зритель. На все три вопроса будут даны ответы.

Дело в том, что ныне Томас Андерсон, похожий на Джона Уика — звёздный дизайнер компьютерных игр в джинсах и кедах, работающий в компании Deus Machina. На рубеже веков он взорвал мир игровой трилогией «Матрица». Теперь же Warner Bros хочет от Deus Machina новую, четвёртую часть франшизы.

Чего же хочет сам мистер Андерсон, почему печаль затеняет сияние звезды игрового дизайна? Мучается он смутными воспоминаниями, а личный психотерапевт возвращает его в реальность да знай подкидывает рецепты на синие таблетки. Лечение помогает, но на всякий случай Томас пишет код с дефектными матричными петлями и молодым стильным Морфеусом. А вдруг всё правда, вдруг найдут? И когда находят, Томас Андерсон готов вспомнить всё.

Как говорил старый, каноничный Морфеус, нельзя объяснить, что такое Матрица. Но мы можем хотя бы попытаться понять, что такое «Матрица: Воскрешение». Первое, что приходит на ум — это ностальгия по первому, культовому фильму. Лана Вачовски делает оммаж за оммажем. Чуть ли не весь новый фильм — эксплуатация старого, причём авторы не стесняются буквальных повторов — будь то беготня по стенам, знаменитый bullet time или посыпание камеры гильзами с вертолёта. Более того, в последний фильм просто врезаны вставки из первого — в стиле «обрывки хроники». Сначала это раздражает, но на самом деле «просто» — это скорее фигура речи: кадры уместны и довольно ловко встроены в сюжет, а четвёртая стена только кажется разрушенной.

Скорее всего, раздражительных может побеспокоить образ молодого Морфеуса, но, во-первых, он здесь фигура второстепенная, а во-вторых, он здесь существо цифровое, полностью зависимое от создателей. Это Ларри Вачовски одевал старого Морфеуса в строгие костюмы и драные свитера, а новый получает от Ланы Вачовски оранжевый приталенный пиджачок и воздушное секси-кимоно для хореографических утех и извращений. В таком виде он больше похож на персонажа «Восьмого чувства», но что поделать — новый мир, неоматрица, и даже Нео — нео.

При любых смысловых, псевдосмысловых, философских и квазифилософских нагрузках франшиза Вачовски — это технокиберпанк в его крайнем проявлении.

Какие технологии более high, чем Город машин и Матрица? Какая жизнь более low, чем прозябание в питательных коконах? В связи с этим требования к визуалу любой части — особые.

В первые минуты кажется, что техническая часть фильма пала жертвой крохоборства Warner Bros или, например, невысоких ожиданий от конкуренции с «Человеком-пауком» — оба фильма вышли на экраны одновременно. Не заработаем, так хоть минимизируем расходы. Первым уволили постановщика драк — но, в общем-то, туда ему и дорога. Время летающих джекичанов в плащах прошло, и Нео дерётся так же, как выглядит — в стиле Джона Уика. Тяжеловесно и мощно, реалистично (с поправкой на крошащиеся стены и симуляцию в целом), а если кто-то рядом скажет: «Тринити», то может и сгустком энергии полоснуть.  Недостающей динамики добавляет ультрасовременная дёрганая съёмка близкопляшущей камерой.

Примерно через полчаса, максимум час скепсис частично отступает. Натуралистичный фильтр, отменяющий глянец и приглушающий цветовую гамму, не в силах ни отменить, ни приглушить великолепие капсульных башен с человеческой начинкой и нового подземного города Айо, сменившего Зион. Среди людей снуют цифровые личности, в физическом мире выглядящие как антропоморфные рои металлических насекомых, и небольшие машины, предавшие свою расу. Художники немного посентиментальничали, и если креветкообразнный Сибебе с товарищами выглядят как нормальные многоцелевые синтеты, то птицеголовый летающий скат курлычет и ластится, словно домашний питомец.

Итак, смотрим на ползунки. Реалистичности в четвёртой Матрице стало больше, чем в каждой из первых трёх. Хорошо это или плохо для мира-симуляции — большой вопрос. На отсутствие изящества новой истории в рамках присущего «Воскрешению» мета-дискурса жалуется появляющийся на несколько секунд Француз (если вы за 18 лет не забыли, кто это). Он же обещает спин-офф франшизы — видимо, с собой в главной роли.

Пустых претенциозных разговоров стало меньше, чем во второй — это очевидное добро. Экшен-сцен — заметно меньше, чем во всех, особенно в третьей. Но они, конечно, не исчезли вовсе. Как пела одна мудрая черепаха о юном друге — «драться надо, так дерись». Нео, хоть и не юн, так и делает. Всё, что должно стрелять — стреляет, всё, что должно взрываться — исправно взрывается, всё, что когда-то летало — в конце концов взлетит. А решающая мото- и просто гонка по матричным улицам, сопровождаемая, среди прочего, ковровым ботометанием из окон домов, и вовсе вышла на загляденье.

Матрица обновилась, Архитектора сменил Аналитик, но (квази)смыслы и (псевдо)философия остались прежними.

Люди и программы вздыхают о свободе воли, проблемах выбора и предназначения, а также о том, что миллиарды кретинов не против, чтобы их контролировали. Всё как в жизни.

И что с того, что Нео и Тринити за 50? Ниобе, Сати и другие выжившие, кстати, постарели гораздо больше: в реальном мире после событий «Революции» прошло 60 лет. Почему это так, и вообще, почему уехавший Нео и проткнутая Тринити выжили — будет объяснено с картинками. Любви покорны все возрасты.  Очень трогательно наблюдать за всё ещё влюблённым Нео, который без волос и бороды выглядит — нет, не на все сто, но на все 55 Киану Ривза — и как нежно он сжимает пальцы Тринити с узловатыми суставами. Живы они — жива любовь.

Ещё Кристофер Нолан в своём «Интерстелларе» доказал, что любовь — измеримая величина. В четвёртой «Матрице» её не просто измеряют, ею заряжают батареи. Не чистой любовью, а её силой — напряжением любви, деленным на сопротивление. Закон Ома никто не отменял. Просто чуть отдаляй людей друг от друга и обеспечивай энергетическую безопасность машинной цивилизации.

Что же такое «Матрица-4»? Это ностальгическая love story в знакомых мирах, рассказанная непривычно современным, скуповатым киноязыком. Это постаревшие старые знакомые и новая команда. Это не грандиозное, но добротное зрелище на внешне скромном, но изысканном сюжете, изобилующем метаотсылками. Постоянный дублёр Киану Ривза Чад Стахелски в роли мужа альтер-эго Тринити — чем не прекрасная шутка? Скажете, вторично, спросите, где вау-эффект?

Что ж, если вы думаете, что «Матрица-4» вернёт вам ваши 20, а сама станет «Матрицей-1», которую вы ещё не видели — то лучше вам выбрать синюю таблетку.