Исландия — это не только кусок льда в океане. Она такая маленькая, такая приполярная, но такая разная. Она и сверкающе белая, и туманно серая, и рассыпчато чёрная, и сонно скованная ледниками, и яростно бьющая магмой. Мы застаём её снежно-вьюжной, и сквозь слепящие снег и вьюгу пробираемся тяжёлым сопящим Зверем, вспугиваем стадо заиндевевших лошадей и забираемся в овчарню. В Исландии Рождество.
Монтаж, титр, в Исландии лето. В горной долине, чёрно-бурой с зелёным травяным подбоем, готовится к посевной пара фермеров. У Ингвара с Марией и без картошки забот полон хлев: овец выгуляй, загони, сена подай-принеси, да ещё роды принимай. Все ягнята как ягнята, но однажды вытаскивают они из овцы неведому зверушку, переглядываются как будто даже понимающе, пеленают и несут в дом. Недолго зрителю быть в неведении — новорожденную кормят из бутылочки, кладут в детскую кроватку и называют Адой. Ада — полудевочка-полуовечка, примерно по диагонали.
Диву даёшься, глядя на исландцев.
Зачем они копают свои мёрзлые поля, зачем сажают свои малорентабельные картофелины? Неужели не умеют просто надеть толстый олений свитер, растянуться на овечьей шкуре и смотреть, и смотреть, и смотреть на всё это мглисто-мшистое, скалисто-каменистое, ручьисто-травянистое? Пока не придёт зима — тогда перебраться в дом, растопить печь и смотреть, смотреть, смотреть уже через окно. Давно уже пора отменить описания красоты исландских фильмов и просто подразумевать её. Тут всё, даже трактор в поле, пропитано особой мифогенной красотой: ещё немного, и выйдут из гор гномы, из нор эльфы, с белёсого неба спустятся рогатые боги, а из чёрной земли выползут не менее рогатые демоны.
Не будем унижать героев предположением, что Ада им пригрезилась, что овцедевочка — лишь сон, вызванный полётом тупика вокруг вулкана, тем более что брат Ингвара тоже её видит. Пьетур — третий (и последний из полноразмерных) человеческий персонаж этого фильма, и единственный, кто удивляется и задаёт вопрос, который в цензурном переводе со староисландского звучит как «что это за фигня?» «Это счастье», — отвечает Мария. А ещё это чудо, дар свыше и надежда для смиренных, немногословных и бездетных обитателей северной глуши.
Чудо буднично встраивается в традиционный европейский реализм, усугубляемый исландским минимализмом.
Помимо простой еды, нехитрого скарба, потёртых подголовников и небольшой семейной тайны, на суд зрителя предлагаются натуральные овечьи роды с запахом свежего хлева, медным вкусом крови, влажным хлюпом плаценты и дрожащими ягнячьими коленками.
Чем дальше от знаменитой рейкьявикской церкви Хадльгримюра, тем древнее боги. Не подумайте, не только хтонические скандинавские божества ледников, геологических разломов и пирокластических потоков приложили руку к созданию такой желанной химеры в отдельно взятой долине. Герои не выглядят религиозными, но что за чудеса без христианства: и начали с Рождества, и девочка — агнец божий. Женщину зовут не красивым исландским именем вроде Аульфхейдюр или Снайлёйг, а просто Марией. Как и положено Марии, она заполучила ребёнка без зачатия, а в сцене с окутавшей её белой дымкой любой мало-мальски воцерковленный зритель может приложить небольшое усилие и распознать вознесение.
С таким ребёнком сам бог (на ваш выбор) велел разобраться в материнстве, а матерям — между собой.
На небольшом клочке матери сырой земли сходятся мать-человек, мать-овца и мать-природа.
И если конкурировать с овцой за родительские права довольно просто хотя бы из-за лучшего вооружения, то вырвать у природы право на последнее слово гораздо сложнее. Как известно, природа — ещё один эвфемизм для бога, и ещё более известно, что бог един во многих, даже взаимоисключающих, лицах: он жесток, он справедлив, он любовь, он смерть, он слеп, он всевидящ, он дал, он и взял. В угадывании же отцовства можно дойти до самых рискованных предположений, но финал всё расставит по местам.
Образ Марии представляет приглашённая в Исландию шведская звезда мирового кинематографа Нуми Рапас. Если ты можешь сыграть одновременно семерых сестёр, то справишься с ролью матери кого угодно. Пару ей составил Хильмир Снайр Гвюднасон, наиболее известный по фильму «Белый, белый день». Приглашение остальных актёров для мимолётного появления в кадре так и осталось для меня загадкой. Среди них Ингвар Сигюрдссон (главная звезда «Белого, белого дня» и одна из главных в «Катле») в секундной роли самого себя и девушка с настоящим эльфийским именем Аднтрудюр Дёгг Сигюрдардоттир, чей персонаж обозначен как «Женщина 2».
Не Кормакуром единым. Для того, чтобы пересчитать классных киноавторов маленькой северной страны с населением в пол-Риги, скоро понадобится вторая рука. Загибайте очередной палец: сценарист и режиссёр Вальдимар Йоханссон, чья дебютная работа «Агнец» сразу стала каннским лауреатом. И это не по знакомству и не за деньги — фильм действительно отличный и оригинальный (как и почти вся продукция компании А24), и не только потому, что герои всей семьёй болеют за гандбольную, а не футбольную сборную.
Это удивительная история, жутковатая сказка о даре материнства с религиозными аллюзиями и экологической повесткой, придающая новый оттенок значению фразы «пусть природа возьмёт своё».
