Северные великие равнины. 1719-й год от рождества Христова. До рождества Арнольда Шварценеггера ещё 228 лет, но Хищник уже здесь.
Нару, травница и следопыт-любитель племени команчей, хочет не отстать от местных мужиков и стать охотником. Поэтому, выходя со своим верным томагавком на тихую охоту, она не только рубит хлебные корни, но и находит минутку-другую, чтобы побросать оружие в дерево. Да так ловко и кучно, что, когда ей выпадает шанс поразить оленя (томагавком) и мужчин племени (доблестью), она снова попадает в дерево. Отбившись от стада, Нару слышит гром среди ясного неба и там же видит знамение. Но мы-то, умудрённые шестью фильмами франшизы, знаем, что это на самом деле было.
Жизнь команчей трёхсотлетней давности — не сахар. Большая кошка (скорее всего, пума, хоть индейцы и называют её львицей) утаскивает в лес подростка. Брат Нару Таабе даёт сестре шанс на кутаамию — главную охоту, но по итогам сам приносит в стойбище кошачью голову. Это ничего. Девушка чувствует, что у её кутаамии будет другой объект. Все видели следы, но, похоже, только Нару знает, что на великих равнинах отродясь не водилось медведей с такой огромной лапой и такой зелёной кровью.
Непроглядная лесная темень, а в ней — лица и фигуры, освещаемые факелами: сразу плюс десять очков к правдивости картинки. А то знаете, как бывает — вокруг еле-еле сумерки, а герои вовсю светят фонариками, даже луча не видно. Мглистые рассветы, курящиеся вигвамы, серебряные ручьи, бескрайние просторы, чёрно-оранжевые ночи, а где-то там, в ночи, птичкой-коростелем щёлкает Хищник — National Geographic получился на загляденье.
Рублено-резано-колотые раны сочатся, проливаются и брызгают весьма реалистичной кровью. Оторванные конечности, освежеванные туши и выпадающие внутренности — тоже невольно залюбуешься.
Но достичь достоверности гибсоновского «Апокалипсиса» мешают две вещи.
Вещь 1. Режиссёр Гибсон заставил своих индейцев говорить на майя весь фильм, и это с головой окунуло зрителя в мезоамериканскую историю. Индейцы режиссёра Трахтенберга говорят на местном наречии только пару сакральных фраз и несколько названий. Можно было бы и не сравнивать, но Трахтенберг сам напросился, начав фильм на языке команчей.
Что касается актёров, тут всё довольно аутентично, Гойко Митич в юбке не понадобился. Исполнительница главной роли Эмбер Мидфандер — настоящая индианка, член монтанской резервации Форт-Пек, её брата играет индеец по материнской линии Дакота Биверс, а роль вождя досталась Джулиану Чёрной Антилопе.
Вещь 2. Времени дрессировать пуму, медведя и волка не нашлось, так что пришлось дорисовать. Получилось неплохо, но, к сожалению, мультяшность слегка проступает. С другой стороны, попробуйте припомнить, где и когда крупные шерстяные компьютерные животные получались в точности как живые. Звери в «Добыче» ничуть не хуже зверей из любого двухсотмиллионного диснеевского фильма. А настоящий, не нарисованный Сари, пёс главной героини — и вовсе милаха, верный друг и герой.
«Заражение либеральными клише» — уже успел выплюнуть через губу какой-то русскоязычный борзописец от кино. Да-да! Такая древняя, а уже феминистка! Вроде бы американцы, но какие-то коренные! Верните Арни! Верните автомат в одной руке! Верните огромные бицепсы, хочу видеть на них каждую капельку пота! Как бы то ни было — чтобы хоть как-то конкурировать с мегамаскулинностью отряда первого «Хищника», нужно отправить на охоту добрую сотню феминисток.
Маскулинности в «Добыче» тоже немало. Мужчины племени не хотят видеть в Нару равную себе, и демонстрация превосходства от шуток доходит до драки. Но это так, традиции. По похожим правилам до сих пор живёт большинство людей на планете. Есть мужланы и потоксичнее — белые (точно), цисгендерные (предположительно). Грубые, наглые, косматые, вонючие звероловы, своими ржущими и жрущими ртами называющие дикарями индейцев.
Драма преодоления и личностного роста в «Добыче» — довольно тонкая для фантастического боевика из вселенной Хищника.
Например, главная героиня не болеет раком, не теряет ребёнка и её не выгоняют из племени. С эмпатией никаких проблем. Очень легко сопереживать красивым и смелым, а неудачи делают Нару ближе и человечнее. А где эмпатия, там и идентификация. Этой девушкой-команчем мог бы быть ты, юзернейм — если вместо лежания на диванчике и комментирования в фейсбучике ты учился бы бросать томагавк и собирать лечебные травы.
Хищник — а что Хищник? Самый обычный Хищник — рослый, технологичный, с когтями и челюстями, работает по законам жанра: сначала хладнокровные, следом млекопитающие, за ними не очень важные люди, и только потом — главные действующие лица. Это даёт Нару, выживающей во многом за счёт везения, возможность скомпенсировать неравенство сил тщательно подготовленным контрнаступлением (девушка — не супергерой, в открытой рукопашной примерно равна одному мужчине племени, 4-5 звероловам и явно уступает воину-инопланетянину). Держись, Хищник, как бы тебе самому не стать Добычей!
Дэну Трахтенбергу уже немного за сорок, но это всего лишь второй его полнометражный фильм — первым шесть лет назад был «Кловерфилд, 10». Снова инопланетное вторжение, снова главный женский персонаж, и снова здорово.
Вряд ли можно назвать «Добычу» шедевром на все времена, но это отличный фильм — напряжённый, как тетива лука, крепкий, как рукоять томагавка.
