Это «скандинавское» — неспроста. Йоаким, хоть и родился там, где положено рождаться Триерам — в Дании, кино снимает в Норвегии. Норвежскими были все пять его полнометражных фильмов, а две первых короткометражки — и вовсе британскими. Норвегия нового фильма — современная и урбанистическая: без фьордов, туманов, пещер и троллей. Оставим троллям Ольгино, а Юлино пусть будет Осло. На фоне опрятной и скучноватой на вид столицы происходит первое явление героини зрителю — красивой и с сигаретой; из города Юли так никуда и не уедет.
Фильм разделён на 12 глав с прологом и эпилогом. В прологе, щедро сдобренным закадровым голосом, мы на скорую руку знакомимся с особенностью Юлиного характера, на которой Триер и выстроит историю героини. Юли учится на медицинском, но хирург — это всего лишь плотник, а она хочет видеть не внутренности, а внутренние миры. Юли переходит на психологический, но психоанализ — это скучно, нет ли другого способа увидеть души? Юли становится вольным фотографом, подрабатывая в книжном магазине. Юли не знает, кем хочет быть и ждёт, когда же начнётся сама жизнь. Но, кажется, она знает, с кем хочет быть. На вечеринке Юли знакомится с мужчиной постарше — художником Акселем, автором известных комиксов о Рыси.
Этот фильм, который как бы ни о чём — он много о чём. В том числе о том, как люди пропечатываются в жизнях друг друга. О том, как люди, пожив относительно долго и хоть сколько-то счастливо, всю оставшуюся жизнь слышат друг друга в голове.
Этот фильм, в котором как будто нет чёткого конфликта — он о конфликте внутреннем. Юли дожидается начала собственной жизни, но чувствует себя в ней второстепенным персонажем, за которым она наблюдает со стороны. Опускаются руки и разъезжаются ноги (Бэмби на льду, говорит она о себе), она плывёт по эмоциональным волнам, раз за разом переосмысливая своё существование. Получается так себе, но знать бы, что должно получаться.
Склонный к мизогинии зритель с кожей толще 5 мм и чётко знающий, как надо, может спросить: что вообще происходит? Хватит, мол, высасывать проблемы из пальцев и натягивать сову экзистенциального кризиса на глобус благополучия. Женщина уже давно человек, Юли не надо идти стирать бельё в проруби, входить в горящие избы и останавливать коней, ей даже можно голосовать — так что же она не ценит, не виляет хвостиком, не радуется каждому новому дню? Но мы-то, обычные зрители, понимаем, что в современном обществе возможны более тонкие психологические настройки и состояния.
Современная Норвегия — не просто современное общество, она — еврофлагман толерантности, ненасилия над детьми и прочей инклюзивности. Разумеется, раз уж Триер не увёл нас в пещеры троллей, то не мог обойти вниманием проблемы новой этики. В главе «Рысь разрушает рождество» Аксель участвует в радиопередаче, где схлёстывается в словесной (чай, не Брейвик) перестрелке с представительницей радфем, пытающейся закэнселить автора за сексизм и абьюз ранней «Рыси». Должно ли искусство быть приятным? Должен ли художник прятать свои тёмные углы, а острые — обходить? В разговорах с Юли Аксель тоже пытается вступиться за культуру, которая передавалась через предметы, и которую можно было потрогать руками, но в то же время признаёт, что к прошлому обращаются люди, у которых нет будущего.
В главе, которая называется «Другие», один другой, мужчина лет сорока пяти, доходчиво объясняет молоденькой Юли, что такое мэнсплейнинг, другая же другая весьма грубо (для Норвегии) хватает капризную дочурку. Хватает, да не шлёпает: знает, что где-то рядом, в низком северном небе кружит, кружит, кружит чёрный, зоркий, безмолвный и беспощадный барневарн... Дети — красная линия этой истории, расплывающаяся по лодыжке в финале. Юли не чайлдфри, но сама во многом ребёнок даже в тридцать, куда ей своих.
Этот фильм, как практически все хорошие фильмы — о любви. Скорее даже, о влюблённостях,
в которых Юли ищет того, с кем можно быть собой в любой ситуации, вплоть до псилоцибиновых приходов. Триер тонко и точно подмечает нежность, неловкость и вдохновение первых намёков на будущие чувства — да-да, быстро кивает зритель, у меня было так же, только в подмышках не нюхали. Автор буквально останавливает время — редкая сцена со спецэффектом оказывает волшебное воздействие (всего их две, вторая — как раз с употреблением грибов). Об интимном разговаривают чуть краснея, но смело глядя в глаза: это в пещерах троллей секс — табу. А здесь даже есть глава «Оральный секс в эпоху metoo».
На шкале, где 0 — это чёрная депрессия (например, «Груз 200»), а 10 — радужные слюни (например, «Тед Лассо»), «Худший человек на свете» находится где-то между 6 и 7. Несмотря на проблемы, драматизм и даже смерть,
история излучает тёплый свет, греющий ещё долго после титров.
Кроме того, Йоаким умеет шутить. Глава «Нагорье Финнмарк», в которой девушка одного из главных героев становится саамской йогиней (обнаружив в себе 3 процента соответствующей крови) не только очень смешная, но и объясняет название фильма.
Актриса Ренате Реинсве — вот кто даёт не меньше половины излучения. Миловидность, искренность и трогательность главной героини (мы осуждаем её инфантильность и млеем от её детской непосредственности) не даёт нам отправить Юли к проруби, несмотря на то что она никакая не жертва и не такое уж очевидное добро. Вместо этого мы пытаемся вникнуть в детали и представить или себя на её месте, или её на месте рядом с нами. Ренате досталась большая роль без истерик и психических расстройств — а за деликатное обращение с эмоциями актрисам в Каннах, как правило, дают пальмовую ветвь. Ренате не стала исключением.
Нашла ли Юли себя, стала ли главным персонажем своей жизни — узнаем в финале. Или не узнаем. В хороших авторских фильмах всё как у людей — не всегда на каждый вопрос есть чёткий ответ. Но что мы теперь знаем совершенно чётко (хотя после «Тельмы» уже догадывались), так это то, что Йоаким — сам себе настоящий Триер, а не просто фон для Ларса фон.
Фото: B-Reel Films
