А ещё на Исландию опускаются туманы. Сквозь такой туман мы едем по мокрой дороге вслед за синим универсалом Volvo. На самом обычном с виду повороте автомобиль как-то спокойно, совершенно буднично, проламывает ограждение и сваливается куда-то вниз, в туман.
— Кто вы? Опишите себя, — говорит Ингимундуру психотерапевт.
— Я Ингимундур, — подумав, отвечает тот. — Я мужчина. Я отец. Я дед. Я полицейский. Я вдовец.
— Чего вы хотите?
— Я хочу строить дом.
— Чего вы не хотите?
— Я не хочу перестать строить дом.
На многолюдный семейный сбор жена брата (нет, в Исландии не все люди — родственники) приносит Ингимундуру коробку с вещами погибшей жены. Разбирая её, вдовец обнаруживает признаки измены.
В стране Исландия почти никого нет — население в пол-Риги. Снимать почти некому и почти некого: режиссёр с мировым именем Хлинюр вынужден сам писать сценарий и ловить актёров, которые не успели разбрестись бить гринду, топить китовый жир, полоть ягель, или что там исландцы обычно делают. А кого именно удалось поймать — не так уж важно. Режиссёры европейских драм обладают удивительным даром заставлять играть кого угодно.
В итоге исполнитель главной роли Ингвар Сигурдссон сгребает полную горсть призов еврофестивалей, а Ида Хлинсдоттир, девочка без фото на IMDb, вообще будто не играет, а легко и непринуждённо проживает настоящую жизнь внучки главного героя.
Видели бы вы эти глаза — глаза Салки (так зовут девочку), когда дедушка рассказывает ей страшную историю о том, как его отец пошёл покупать овечью печень, а пришёл на кладбище. Слышали бы вы эти нехитрые детские мудрости, вроде той, что дети не хотят знать, чем занимаются взрослые и старые. Видели б вы, как она добивает лосося, колет лёд (да, исландским детям выдают ножи и молотки для колки льда) и добродушно поддевает малолетнего кузена (да, уж кому-кому, как не исландцам уметь троллить). Салка — безусловная, чистая любовь Ингимундура, гибкий и тонкий белобрысый мостик, связывающий героя с нормальностью в худший период его жизни. Больно видеть, как Ингимундур в приступе ярости наотмашь бьёт по этому тщательно и заботливо выстроенному мостику, но, к счастью, тот только гнётся и очень быстро возвращается на место.
Кому и кого снимать — может, с этим в Исландии и есть проблемы, но зато нет проблем где. Аскетичные пейзажи, суровые и прекрасные, гармонично аккомпанируют минимализму чувств, в который пытается себя загнать Ингимундур. До открытия ящика Пандоры ему это удаётся. Новоиспечённый вдовец сублимирует негативную энергию в строительство дома. Это даже не совсем строительство — это перестройка техздания в жилой дом, которую можно принять за метафору стремления героя выстроить из своего существования приемлемую жизнь. Какой ценой даётся ему относительное спокойствие, мы видим на сеансе обязательной психотерапии.
«Когда вокруг белым-бело, и небо нельзя отличить от земли, мёртвые могут говорить с живыми». Цитата неизвестного автора, вынесенная в эпиграф, задаёт мистический тон истории, в которой нет ни капли сверхъестественного. Магия — в ветрах, горах и туманах, в задумчивой камере и потусторонней музыке, она заякорена в чёрных скалах и вшита в чудные исландские имена. Салка, Гулла, Бьёсси, Храфн, Траусти, Ингебьёрга звучат как какофония горных троллей. И пусть маму Салки зовут всего лишь Элин, но мы-то знаем, что она Ингимундурдоттир. Среди прочих исландских чудес автор фильма открывает перед нами страничку волшебной книги — телефонный справочник в стране без фамилий.
Погибшая жена Ингимундура начинает говорить с ним из коробки с вещами. Голос всё громче, а если учесть и примерить на себя тему разговора, то очень легко понять, как сдержанный Ингимундур, снедаемый неутолимой ревностью, чуть не превратился в героя Майкла Дугласа из фильма «С меня хватит». Он уже не может ни спросить, ни ответить. Ему придётся договариваться только с собой.
Если в первые минуты фильма вам покажется, что я вас обманул, и вам показывают неподъёмный артхаус, то потерпите. Эти игры света и тени, зимы и лета, эта обыденность и неторопливость неспроста. Исландская лошадка медленно запрягает, но привезёт куда надо. В человеческую драму о скорби, об одиночестве, о принятии и о любви как спасении.
Эта драма не выдернет наружу, но сожмёт внутри. И на своём пике сожмёт так, что диву даёшься — это нас, зрителей так пробрало, а каково же героям?
Так что запоминайте, высекайте на чёрном камне, мотайте на китовый ус. В современной Исландии умеют не только играть в антифутбол, греться в гейзерах и расчленять акул. Как минимум один местный житель умеет снимать отличное кино (а если считать Бальтасара Кормакура — два, а если посчитать ещё автора «Горы девственности» Дагюра Каури — то целых три). А для трёхсоттысячной страны это совсем немало.
