Сюжет почти отсутствует. Двое молодых людей автостопом катаются по Польше. Он, в яркой цыганской рубахе, с виду наркоман. Она — прикидывается беременной. Парочка изображает из себя румынских цыган. На самом деле героя ждут на ТВ — он в каком-то телесериале играет ксёндза. А у неё в детском саду ребёнок, которого она забыла забрать. Критики стараются притянуть за уши к этой пьесе хоть какой-то смысл — вроде показана новая польская реальность, стереотипы относительно румын и т.д. Хотя румыны могли бы не только обидеться, но и подать в суд за разжигание национальной розни. Походя бросается камешек и в еврейский огород...
Главный герой спектакля — это его текст. Текст, который процентов на 50 состоит из матерных, неприличных и просто неприятных, вызывающих тошноту, слов,. Есть версия, что театр именно этого и добивался.
Этакий эксперимент над зрителем — над его психическим здоровьем. Сбегут люди — не сбегут?
Часть мужских ролей играют женщины, и наоборот. Смысловой нагрузки это не несёт. Разве что усиливает маразм и абсурд: вроде как, все мы здесь, сами знаете, кто...
По ходу спектакля шёл перевод в титрах на русский и латышский языки. Латышский зритель явно был обделён смачными выражениями.
Даже почти невинное «вашу мать!» с русским смыслом на латышский перевести нельзя.
Не говоря уже о более яркой нецензурной брани на русском. А в польском языке, оказывается, всё это есть. Как-никак братья-славяне.
Зал был заполнен наполовину. Большей частью местными поляками. Были и представители польского посольства. Несколько молодых актёров театра русской драмы. Минут через 20 после начала спектакля встала зрительница и принялась громко кричать на весь зал: «Как вам не стыдно говорить такие слова! Позор! Позор! Что это за гастроли? Что вы нам привезли?» Польские актёры приостановили игру. Что-то спокойно сказали в ответ. Крича и негодуя, женщина покинула зал. После неё ушли ещё несколько человек. Спектакль возобновился.
Ах, да — те, кто досидели до конца, узнали, что главная героиня в итоге повесилась. Никто не заплакал. Аплодисменты были жидкими и непродолжительными. Кто-то громко засвистел. Освистали?
Конечно же, по этим редким у нас гастролям польского театра никак нельзя судить о польском театре в целом.
Мне довелось видеть гастроли Полького театра «Народовы» в Москве с легендарным актёром Диниэлем Ольбрыхским. Это был фурор! Польский театр дал миру таких театральных режиссёров-экспериментаторов, как Адам Ханушкевич,Тадеуш Кантор и Ежи Гротовский. Гротовский, к примеру, в своём театре-лаборатории, в своё время поставил на уши все представления о возможностях актёра на сцене.
Будем относиться к тому, что мы увидели в Риге, как к эксперименту. В конце концов, мы же не ханжи. А нравится нам ход и результат эксперимента — это уже другой вопрос.