Диктаторы, демократия и национальные меньшинства — сложный симбиоз

Обратите внимание: материал опубликован 1 год назад

«Заслуживает ли Антанас Сметона (Antanas Smetona) памятника?» — начали задаваться вопросом мои польские знакомые из Литвы, когда литовские власти приняли решение о постройке монумента довоенному президенту страны напротив Вильнюсского старого театра (до дерусификации 2022 года Русский драматический театр; до 1939 года это был польский Театр на Погулянке, построенный на деньги Вильнюсского польского общества, которое так и не смогло вернуть его себе). У моих литовских коллег возникал вопрос не только о государственном перевороте декабря 1926 года, создании концентрационных лагерей в Варняй и Дмитровце, роспуске Сейма и независимой прессы. Речь шла и об отношении Сметоны к польскому меньшинству. Несмотря на жену-польку Зофью Ходаковскую (Zofia Chodakowska), Сметона не питал теплых чувств к каунасским полякам…

  • Oryginał w języku polskim można przeczytać tutaj.
    Tulkojums latviski pieejams šeit.

Teatr na Pohulance.
Teatr na Pohulance.

Nasze Życie, 12.09.1937.Latvijas Nacionālā bibliotēka, periodika.lv
Nasze Życie, 12.09.1937.
Latvijas Nacionālā bibliotēka, periodika.lv

В Латвии в мае 1934 года наступила диктатура Улманиса, похожая на сметоновскую, а, может, даже и более суровая, поскольку Сейм так и не был созван до 1940 года.

В том же году диктаторское правление в Эстонии взял на себя Константин Пятс (Konstantin Päts).

Авторитарные режимы в странах Балтии и Польше не были благосклонны к национальным меньшинствам. Это трюизм, нет смысла повторяться. Но, несмотря на это, в Литве при правлении Сметоны, как и в Латвии при Улманисе, до 1940 года сохранялись польские школы, польские журналы, организации и дома культуры.

В Литве польскими делами руководила каунасская Pochodnia («Факел»), а в Латвии — возрожденный в год начала второй мировой войны Союз поляков Латвии.

Nasze Życie, 13.01.1935.
Nasze Życie, 13.01.1935.

До 1940 года продолжал работать Польский театр в Риге, а в еженедельнике Nasze Życie («Наша жизнь») рекламировались польские предприниматели, работающие на берегах Даугавы (помнит ли еще кто-нибудь в Риге известную кондитерскую польской семьи Наталко (Natałko), которая находилась на улице Марияс?).

Наверняка одной из причин сохранившейся польской жизни в обеих странах Балтии, даже в условиях авторитарного режима, было существование независимого польского государства, которое могло бы вступиться за интересы поляков

(с Латвией нас объединяла «осторожная дружба», с Литвой — негативные взаимоотношения, несколько поправившиеся весной 1938 года). Начиная с 1926 года Польша, при правлении Юзефа Пилсудского (Józef Piłsudski), освободителя Латгалии, также была диктатурой, хоть и чуть более мягкого характера: политические партии не были запрещены и даже выигрывали выборы в органы местного самоуправления, работали парламент и свободная, хотя и жестко цензурированная, пресса. Это была диктатура «вполсилы». Позднее, в коммунистической Польше, было гораздо хуже, настолько, что люди быстро начали «скучать» по Пилсудскому (кстати, нынешний год в Польше считается годом его жены Александры Пилсудской (Aleksandra Piłsudska), у которой в 1939 году получилось бежать от немецких бомб в свободный мир через Латвию).

Настоящий крах польскости в Литве и Латвии наступил только с приходом советской власти в 1940 году. В Каунасе сразу закрыли гимназию, названную в честь польского поэта Адама Мицкевича (Adam Mickiewicz), в Риге школы поначалу оставили, но запрещена была публикация польской прессы. В 1940 году закрыли Польский театр, его директор Станислав Фицнер-Ярский (Stanisław Ficner-Jarski) был убит советскими властями, а Союз поляков Латвии — распущен . Польская жизнь в обоих государствах должна была исчезнуть.

Так и произошло.

В 1949 году закрыли последние польские школы в Латвии,

а в Каунасском регионе по окончании Второй мировой войны они так и не были восстановлены. Единственным анклавом, где могла развиваться польская жизнь в Советском Союзе, был Львов (в меньшей степени) и Вильнюсский край (в большей степени). Работали там и школы, правда, подчиненные советскому управлению, издавался коммунистический журнал Czerwony Sztandar («Красное знамя»), который доставлялся также и в Советскую Латвию.

В Каунасе и Риге за польскость сражались активистки. В столице Латвии это была Юлия Островская (Julia Ostrowska), выпускница Вильнюсского университета им. Стефана Батория (Stefan Batory), которая прямо у себя дома на тогдашней улице Суворова проводила тайные уроки польского языка. Стоит также вспомнить Юзефу Тархальскую (Józefa Tarchalska) (она получила образование в Латвийском университете), у которой польскому языку учился известный в современной Латвии экономический деятель Хенрик Данусевич (Henryk Danusiewicz). Наконец, как вспоминает сотрудница посольства Польши Инга Плоциня (Inga Plociņa), учить польский язык ездили также в Гарциемс (Garciems). «Помню, как нас собирала Гертруда Свилан (Gertruda Swyłan), привозила на своем “запорожце” на базу отдыха, тогда у нас, как у поляков, была возможность разговаривать друг с другом на польском языке», — рассказывала она мне в 2022 году. В Каунасе полякам повезло больше — в 1959 году Москва дала согласие на проведение курсов польского языка.

Поляки были разочарованы — они-то боролись за польскую школу, однако благодаря курсам, организованным в русских учреждениях, целое поколение польских жителей Каунаса получило возможность выучить польский язык.

Наконец пришло время независимых Литвы и Латвии. В Каунасском регионе поляки о школах и не мечтают, а в Вильнюсском регионе их до сих пор больше сотни, обучают они практически исключительно на польском (и никто из политиков Литвы не видит в этом проблемы). После 1991 года

в Латвии также появились польские школы, но тут преподают больше на государственном языке, чем на языке национального меньшинства. Вероятно, это станет растущей проблемой для польского меньшинства,

хотя сейчас сложно оценить, как реформа образования повлияет на уровень знания польского на земле близ Даугавы. Поскольку в домах русских люди говорят по-русски, то их язык, вероятно, не умрет, а вот в польских домах после 1945 года польский язык, к сожалению, был забыт. Какой теперь лучший путь к тому, чтобы польский снова зазвучал на улицах Риги, Даугавпилса, Елгавы?

Так или иначе, шанс на развитие у поляков появился только с восстановлением независимости Латвии. Важно помнить об этом.

Так или иначе, шанс на развитие у поляков появился только с восстановлением независимости Латвии. Важно помнить об этом. Когда Латвия оказывалась в сфере влияния Востока, будь то царского или коммунистического, полякам у берегов Даугавы было трудно. Когда она была пусть даже и полуавторитарной (упаси Господь от повторения!), но независимой и связанной с Западом, какой-то шанс у нас все же был. Надеюсь, что 2023 год принесет только хорошие новости для поляков у Даугавы.

PS. В следующем выпуске я напишу о Январском восстании.

  • С польского перевела Алина Смильгина,
    ученица Даугавпилсской государственной польской гимназии им. Ю.Пилсудского
Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное