Раскрылся занавес, на сцену под аплодисменты вышел Сергей Юрьевич и, встав в позу и сделав немного удивленное лицо, произнес: "Я проснулся на скамейке..." И на какое-то мгновение пришлось удивиться и потрястись - как так? Как мог великий артист проснуться на скамейке, кто позволил? Одна фраза - и... весь театр.
"Я проснулся на скамейке.
Я сидел в бесшумном парке
и никак не мог припомнить,
где заснул я и когда,
было утро воскресенья,
и еще не встало солнце,
и в прудах стояла смирно
неглубокая вода".
Юрский начал вечер со своего стихотворения "Утро", которое, как он потом сказал, было написано в середине его жизни, более сорока лет назад, и многое предопределило в его дальнейшей жизни. В конце концов, это стихотворение памяти его отца.
"Видно, вспять поплыло Время:
сквозь могилу и сквозь слезы
в расступившихся деревьях
я увидел вдруг отца…
Было утро воскресенья,
в перевернутой природе
я искал заветный узел –
связь начала и конца".
А время Юрского вместило в себя столь много! И остается восхищаться его настоящей скромностью. В этот рижский вечер он читал несколько стихотворений Иосифа Бродского, в том числе "Шесть лет спустя" и "Одной поэтессе", хотя не так уж многие знают, что он не просто был знаком с великим поэтом, но был и его другом. Причем, заметьте, старшим другом - вот она, игра времени: Юрский старше нобелевского лауреата на целых шесть лет.
Но при этом не бахвалиться этим, хотя можно напомнить, что когда Бродский эмигрировал, именно Юрский взял и в Ленинграде середины 1970-х во время своего творческого вечера прочитал стихи Иосифа Александровича. И пошли неприятности - артист вынужден был покинуть родной город, переехать в Москву. Когда Бродский об этом узнал в США, то, обычно невозмутимый, воскликнул: "Господи, зачем он сделал, зачем из-за меня?!"
Уж не говоря о дружбе с рижанином Михаилом Барышниковым - именно Юрский первым вывел его на большой экран, в роли тореро в спектакле "Фиеста" по Хемингуэю. "Этот спектакль сохранился, его где-то показывают, давно не видел", - спокойно говорил Сергей Юрьевич Rus.lsm.lv в свой предыдущий приезд.
Кстати, отталкиваясь от Барышникова - в зале был другой хороший знакомый великого танцовщика, руководитель Нового Рижского театра Алвис Херманис, который подружился с Юрским после его визита в театр Херманиса, где артист посмотрел... нет-нет, не "Бродский/Барышников", но - чуть ранее - "Двенадцать стульев". И был в неподдельном восторге - факт документальный! Вот так: бывает, живут друзья в разных городах, но театр - отличное место встречи.
На сцене - только стол, кресло и стулья. Причем два центральных стула поначалу были соединены вместе, образовывая букву "М" - по словам артиста, то ли масонский знак, то ли эмблема у входа в подземелье, то есть - в метро. Уж Сергей-то Юрьевич о стульях знает больше всех нас - отлично играл в "Стульях" Ионеско, этот спектакль показывали у нас в Доме Латышского общества зимой 1995-го.
6 июня - день рождения Александра Пушкина, и Юрский читал его "Сцену из Фауста". Стулья, образовывавшие букву "М", разъединил и - "Закройся, адское творенье, беги от взора моего!"
Юрский и Фауст, и Мефистофель. Повествует о трехмачтовом корабле, на котором
"Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена".
Кто-то смеется, кто-то, в чью сторону при последних двух строчках был обращен жест и взор артиста, вздрогнул!
Пушкиным Юрский концерт и закончил, прочитав:
"Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!"
Публика сопереживала, потому что было видно и слышно, что у артиста проблемы с голосом. Возможно, простыл.
Это уже было во втором отделении, когда он стал останавливаться - казалось, неужто забывает текст? Но после паузы продолжал, а потом остановился еще раз... "Извините..." И показал на горло. И вдруг ушел за кулисы.
Это было тревожно. Раздались аплодисменты зрителей... Я сидел сбоку, и было видно, что артист за кулисами пьет воду. Через полминуты вернулся - концерт продолжился.
Юрский и та самая Алла
Юрский говорил, что программа будет мистической. Опытному артисту устроить мистику в отдельно взятом театральном зале - дело достаточно простое. А тут она произошла сама собой. Он нараспев читал "Свеча горела на столе, свеча горела..." Не знаю, как другие, но в эти мгновения вдруг подумалось о замечательной Алле Пугачевой - в конце концов, у нее есть альбом, в котором записаны семь вариантов ее песни на эти стихи Пастернака. И каждый следующий вариант - еще проникновеннее, чем предыдущий.
Кончился концерт, зажегся свет. В восьмом ряду сидела... Алла Пугачева. Ее бы многие так и не заметили, маленькую, неприметную, если бы не возвышающийся над ней, как верный страж, Максим Галкин. Накануне Алла обедала в "З6-й линии" с Юрским в Юрмале, где сейчас отдыхает. Впрочем, это, как говорится, уже совсем другая история.
Перед нами был вылитый Фома Опискин из "Села Степанчиково и его обитатели" по Достоевскому, спектакля в постановке ушедшего в прошлом году Павла Хомского (кстати, некогда был руководителем рижского ТЮЗа) - этот спектакль мы видели в 1993-м во время гастролей театра им.Моссовета.
Артист извинился и перешел на "легкий жанр" - свои юмористические рассказы. О том, как выпивали артисты БДТ, о том, как выторговывали мотоциклетную куртку во время гастролей в Финляндии. И - знаменитая "Пенсионерская застольная".
"Болея глаукомой,
смотрел программу "Вести".
Зашел ко мне знакомый -
Иван Иваныч Двести.
Фамилия говенная,
и человек - говно.
Пальто на нем зеленое.
Знакомы мы давно".
Стоит только восхищаться неизбывным мастерством Юрского, умением погружать публику в любимую им русскую классику и потрясающей актерской памятью. В конце концов, много ли вы знаете людей, которые знает наизусть всего "Евгения Онегина" и "Мастера и Маргариту"? Юрский знает. И сейчас преобразился, ненадолго забыв о возрасте, читая седьмую главу "Мастера..." - ту самую, "Нехорошая квартира". Юрский тут и Воланд, и Бегемот, и Коровьев, и Степа Лиходеев.
А ведь была еще целая череда стихов Осипа Мандельштама и Бориса Пастернака. И со стихами "Свеча горела на столе" произошла по-настоящему мистическая история (см.врезку)!
И была просто сказка. "Сказка!", - торжественно сказал Юрский. И начал читать произведение Всеволода Гаршина. И чем дальше, тем больше присутствующие в зале узнавали сказку "Лягушка-путешественница", которую мы все читали в детстве, и уж давно, казалось бы, позабыли ее подробности. О том, как лягушка была умной, придумала такое отличное путешествие на заповедный юг! И вот тот самый прутик в устах у Юрского! И восклицание: "Это я! Это я придумала!" И - падение с небес. Господи, но это же не просто "Лягушка-путешественница", это настоящее "Горе от ума" в миниатюре!
"Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, - сказала она. - Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся мои утки, которых я отпустила". Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее".
Крепкого здоровья Юрскому - и до новых встреч!
