Зачем мы ходим в Оперу? Чтобы не томить, скажу сразу ответ, а чтобы он был более авторитетным, то выскажу не свое мнение, а мнение выдающегося кинорежиссера Йоса Стеллинга, которое он, будучи на приснопамятном кинофоруме «Арсенал», озвучил мне в интервью в 1998-м: «Вот зачем вы ходите в Оперу? Не за сюжетами же следить? Казалось бы, вы идете за музыкой, но в таком случае достаточно симфонической музыки. А тут ведь еще и голоса. И арии! Так вот, я работаю на киноариями». И продолжим за Стеллинга – вот мы и идем в Оперу за ариями в театральном обрамлении! И за голосами!
Ну, если и сюжет интересный, то вообще хорошо. А если еще и выпить бокал шампанского в антракте, то вообще предел мечтаний.
Это все к тому, что в замечательной уже чисто музыкально опере Иманта Калниньша все это есть. Заметим, что она написана в 1977-м, в 1980-м была показана во время гастролей в Большом театре и как мне рассказывала мама-скрипачка, во втором отделении, когда на сцене появлялась вся эта нечисть (ведьмы, колдуны, черти), то многие зрители поднимались и уходили из театра. То ли сюжет их пугал, то ли актуальнейшая и, казалось бы, совсем не оперная по тем временам музыка.
Имант Калниньш – обладатель мощнейшего таланта, который временами может показаться даже гениальным. Временами его музыка просто завораживает – и заметьте, она завораживала еще до того, как популярными стали оперы минималистов Филиппа Гласса и Джона Адамса. Но Калниньш, в отличие от вышеупомянутых гениев, совершенно не минималист – он временами максималист, и какой!
И вообще, как композитор – он «и швец, и жнец, и на дуде игрец»,
сочиняет и эстрадную музыку, и симфонии, и оперы, и все в равной степени удачно. И дай ему Господь крепкого здоровья - на премьере был, был бодр, светился счастливой улыбкой. Что до давнишнего новаторства, то в свою Четвертую симфонию (симфонию!) Калниньш, как известно, вставил соло бас-гитары и симфоническая общественность натурально вздрогнула от такого новаторства еще сорок лет назад. Так что можно понять и публику Большого театра 1980-х…
Да, и самое забавное, что в «Играл я, плясал» есть и голоса. Я имею в виду не просто голоса солистов, а те самые голоса, потусторонние. Принадлежавшие теням забытых предков. Мертвецам, которыми так обильно населен райнисовский сюжет. Здесь «загробные» хористы и в президентской ложе, и где-то еще на галерке (из заднего ряда партера не видел, но вроде бы отчетливо слышал).
И тут сразу же отметим одну из самых главных заслуг этой постановки –
высочайших похвал заслуживает наш оперный хор, который под руководством Айгара Мэри действительно достигает временами отличнейшего звучания! Учитывая, что хористам надо не только петь, но и играть.
Они и играют, особенно во втором отделении, когда в горящий Рижский замок приходит спасать свою Лелде Тотс, а его окружают все эти нетопыри и уроды, почти как в «Вие» Гоголя. И вот эта сцена сделана просто мастерски! Костюмы Кристины Пастернаки – «улет» и немного «крейзи». То есть, очень даже «крейзи» - например, когда видишь хористку, изображающую «тауту мейту» (героиня в национальном одеянии, в платье и с шестью оголенными грудями!). А каков чертенок в исполнении Михаила Чульпаева – ах! Он и попкой крутит, а на попке что-то невообразимое, сверкающее и хулиганское, придуманное достопочтенной госпожой Пастернакой. Присмотришься – о, боги – это же парафраз на тему латышского украшения «сакта»! А Господин в исполнении Кришьяниса Норвелиса катается с горки. Язычество во всем своем великолепии!
В общем, тут можно слегка перефразировать достопочтимого профессора Преображенского из «Собачьего сердца»: «В Опере сегодня дают «Играл я, плясал», ко второму акту поеду!»
Действительно роскошное действо. И заметим, что все это, по задумке режиссера Лауры Грозе-Кибере, происходит в гербовом зале Рижского замка после того, как он погорел летом 2012 года. Он ведь и по Райнису сгорает, но вот ведь знак судьбы – памятник архитектуры, истории и политики погорел и в XXI веке. Это знак! И сюжет перенесен в современные времена. И означает ли это, что в Рижском замке (ныне в президентском) до сих пор проживает нечисть – это мы оставляем за скобками. Пусть каждый данный вопрос решает сам. Во всяком случае, президента Левитса на премьере не было (на генеральной ассамблее ООН), так что в данном случае «снять реакцию зала» не удалось.
А вот глава Римско-католической церкви в Латвии Збигнев Станкевич в антракте после второго «сатанинского» отделения загадочно улыбался. Прости, Господи!
Да, и о голосах солистов. Приятно удивил исполнитель роли Тотса Раймонд Браманис – не преувеличивая, можно сказать, что если закрыть глаза, то может показаться, что перед вами выдающийся тенор Александр Антоненко. Школа выдающегося певца Карлиса Зариньша! Хороша Лелде в исполнении Марлены Кейне. Прекрасна Ведьма в исполнении Илоны Багеле!
В третьем отделении сюжет из чертовски аттрактивного притормаживается и превращается в медитативный. Иной слушатель может вдруг и заскучать. Но не успеет, потому что акт длится полчаса и погибающий во имя Лелде Тотс умирает. И тут же, как сын Божий, становится вечно живым и в сценографии Микелиса Фишерса удаляется в глубь сцены, в Вечность.
Успех. Тот случай, когда хочется послушать (и посмотреть)... еще раз.
Пусть простит профессор Преображенский, но не «Аидой» же единой…
