Весна 1995-го, Олег Павлович приехал в латвийскую столицу на гастроли — играл в театре «Дайлес». Интервью не давал (избегал журналистов после женитьбы на Марине Зудиной, которая, конечно, продлила ему жизнь, а она у мэтра не была легкой). Но пресс-конференцию согласился провести.
Важная деталь: я тогда был только год в журналистике, работал в еженедельнике, который тогда сильно поругался с организатором тех гастролей (между нами, организаторами тогда были все, кто угодно, на сей раз — бывший шофер, тот еще жлоб). В общем, вышел красивый и вальяжный Олег Павлович на сцену, журналисты сидели в партере и... тут начался скандал. Организатор попросил удалиться представителя еженедельника (то есть меня) из зала. Я сидел как вкопанный. Организатор кричал благим матом, а я смотрел, сидя в третьем ряду, на любимого артиста, взывая глазами о помощи. А он...
Честно: это было великолепно! Олег Павлович сидел в роскошном кресле и с огромнейшим интересом, с некоторым даже озорством в глазах, наблюдал за развитием ситуации. Для него все это, да и вся жизнь уже давно стали театром, театром и еще раз театром. Он потом не раз говорил, что неслучайно его любимое произведение «Театральный роман» Михаила Булгакова. Я встал и ушел.
Это еще не все. Прошло более десяти лет! На «Золотую маску в Латвии» приехал и МХТ им. Чехова, и после показа «Белой гвардии» был прием в Опере. На входе на фуршет стоял худрук театра Олег Павлович, улыбался, как кот Матроскин, и приветствовал всех лично, жал руку. Пожал и мне и тут же огорошил: «Привет, изгнанник!»
У него была отличная память, но это еще не все. Он с самой молодости, после некоторых ударов судьбы, понял, как надо жить. И в результате судьба состоялась, и какая! Он потом объяснял, лукаво улыбаясь: «Я стараюсь без нужды не вмешиваться в ситуации. В конце концов, у меня два высших образования! Первое — артистическое». И после мхатовской паузы торжественно добавил: «А второе — высшая партийная школа!»
Редкий случай: уже в шестидесятых годах его звали в Прагу работать на постоянной основе. Не выпустили. И сразу же совсем редкий случай: в 28 лет артист получил микроинфаркт. После чего произошло чудо — он стал себя беречь и правильно делал.
Пару лет назад одна опытная женщина обратила мое внимание на руки Олега Павловича. Он этими руками буквально ничего не делал. Только поднимал ложку, вилку и подписывал документы. Он себя берег нам на счастье, поэтому мы имели счастье так долго наслаждаться его творчеством в театре и в кино. А уж творчество, как мы все знаем, было действительно обширное и разноплановое. Уроки великого спектакля «Обыкновенная история» по Гончарову, который он играл в «Современнике» еще в шестидесятых, усвоил досконально! После этого любого идиота наподобие Суходрищева в «Ширли-мырли» играть.
Он понял формулу этой жизни — жизнь не есть борьба, а жизнь есть театр и любовь «к этому делу». И благодаря этому он умел лавировать между правыми и левыми, левыми и правыми с удивительной виртуозностью, почти как его герой Шелленберг в «Семнадцати мгновениях весны».
Он умел заигрывать с прессой. Однажды, приехав на гастроли и увидев массу журналистов, начал философски размышлять: «Мне сразу вспоминается Зяма Гердт. Однажды он, будучи уже очень стареньким, увидел вокруг себя множество журналистов и отреагировал так: «Просто я уходящая натура...»
Но главное — любовь к театру.
Из рижского интервью 2008-го года: «Я человек театра. Более того, не просто артист, но и руководитель двух театров. Я, так сказать, кризисный управляющий, эдакий генерал из ведомства Сергея Шойгу. Хотя сам по званию рядовой запаса. Но есть планы и в кино. Снимусь, если нужда заставит... И, наверное, я в той молочно-восковой спелости, как говорил мне Никита Хрущев, что осмелюсь сыграть графа в «Женитьбе Фигаро». В общем, все это театр, мил человек. А театр — это занятие по любви. Когда перестаешь мочь любить театр, надо начинать любить природу».
