Здесь очень важен один эмоциональный момент. По окончании второго концерта, в котором солировал шведский трубач Хокан Харденберг (исполнил концерт для трубы с оркестром выдающегося немецкого композитора-авангардиста Бернда Алоиса Циммермана) и в котором звучала знаменитая Пятая симфония Густава Малера, раздалась овация.
Опера аплодировала стоя — аплодировали и убеленный сединами Маэстро Раймонд Паулс с супругой в бельэтаже, и сильные мира сего, и просто меломаны.
И под финал всего этого триумфа Нельсон осторожно обошел дирижерский пульт, стоявший на авансцене, обнял его и... поцеловал. Через минуту поцеловал еще раз.
И это о многом говорит. Еще каких-то 18 лет назад юный трубач Андрис Нельсон сидел в нашей оркестровой яме и... мог бы сидеть там и далее. Потом стал дирижером, с этого пульта он начинал.
Тут вспоминается Ростропович, который в 1997 году приезжал к нам в Оперу играть концерт Йозефа Гайдна (его привозила «Балтийская жемчужина» Марины Липченко, кстати). Оркестром руководил наш молодой и весьма талантливый гобоист Нормунд Шне, только начинавший дирижерскую карьеру.
После того концерта Мстислав Леопольдович сказал ему — для того чтобы выйти на мировую орбиту, надо учиться, учиться и еще раз учиться. Вот так, почти по Ленину, как ни странно.
И даже рекомендовал поехать к великому Сэйджи Озаве.
Времена тогда были еще пост-советские, тогда и в Лондон-то полететь на пару дней было чудом из чудес (как изменились времена, замечаете?). Нормунд остался в Латвии, и сейчас руководит весьма востребованным камерным оркестром Sinfonietta Riga. Но вот спустя годы произошел «случай Нельсона» — за какие-то десять неполных лет он покорил мировой музыкальный Олимп.
Для меня секрет, это его решение, или он последовал мудрому совету тогда директора Латвийской оперы Андрейса Жагарса, когда решил поехать учиться. За рубеж. Нет-нет, не в Лондон, а «всего-навсего» в Санкт-Петербург. Говорят, творческое и рациональное в человеческом мозге расположены в разных полушариях.
У Нельсона редкий случай, когда эти два начала удачно совмещаются.
При этом, что важно, Нельсон ни внешне, ни внутренне не похож на человека, который, как танк, мостит себе дорогу к успеху. Тут впору порассуждать об игре судьбы и о любви к музыке, и когда это объединяется — carpe diem, «Лови момент!», как говорилось в древности.
Он брал уроки у питерского дирижера Александра Титова — не столь знаменитого, как великие жители Северной Пальмиры Валерий Гергиев, Юрий Темирканов или Марис Янсонс (у последнего Андрис тоже брал уроки впоследствии, уже став в 24 года главным дирижером Латвийской Национальной оперы). Но благодаря этому Нельсон явно перенял почти всю красоту и интеллигентность петербургской школы дирижирования. То, что уважают во всем музыкальном мире.
И огромное подтверждение тому следующее.
Публика требовала бис в первый вечер в Опере (после Первой «Титанической» симфонии Малера), долго стоя аплодировала от души во второй вечер (после Пятой симфонии Малера с его великим «Адажиетто», которое вначале Нельсон дирижировал, убрав палочку, соединив в тишине ладони).
Но бисов не было.
Эти концерты Фонд Андрейса Жагарса в поддержку культуры провел в рамках проекта «Рожденные в Латвии» совместно с Baltic Musical Seasons, основные события которого проходили летом в юрмальском «Дзинтари». И кажется, сбывается мечта устроителей «музыкальных сезонов» — повышать культуру публики, которая понимает, что есть «зрители», а есть «слушатели», есть «знаковое светское событие», но есть и «большое музыкальное событие». И то, что после Малера биса быть не может — это очень по-петербургски. Хотя в августе, когда в рамках Baltic Musical Seasons Первую симфонию Малера исполнял оркестр «Санта-Чечилия» во главе с сэром Антони Папано, бисы были — но то исключение, эстрада летняя. И вообще, великий сэр Папано — итальянец!
А Нельсон — образец интеллигентного и даже нежного отношения к музыке. Обладатель романтического ореола без особой внешней аффектации. И у него все впереди.
Понятно, что большие симфонические оркестры мирового уровня — это в каком-то смысле тоже бизнес (в любом подобном оркестре есть и правление, и спонсоры, которые сегодня во многом диктуют творческую политику). Молодые дирижеры сейчас весьма популярны, сколько бы ни говорил представитель старой школы дирижирования москвич Владимир Федосеев, что «дирижер начинается только после пятидесяти».
В случае с Нельсоном сошлось многое — и школа, и внешний образ, и целеустремленность.
Все то, что без таланта, впрочем, было бы немыслимо. Имея все это, он стал побеждать в конкурсах на замещение должности главного дирижера в Бирмингеме (отличный оркестр, выступал несколько лет назад с Андрисом в Опере), затем в Бостоне, где ему уже продлили контракт. Теперь он капельмейстер в знаменитом оркестре Лейпцига, которым руководил некогда сам Мендельсон! И повторяю, у Нельсона, хочется надеяться, еще все впереди.
А нам остается поражаться игре хорошего оркестра и вышеупомянутой игре судьбы. Восемнадцатого ноября Латвийская республика отмечает свое столетие. В этот же день и юбилей у Андриса Нельсона — ему исполняется сорок лет. Всего лишь сорок.
