Фильм сейчас идет в Splendid Palace, а также в других кинотеатрах Латвии, равно как и во всем прогрессивном мире. Кино совершенно арт-хаусное, то есть «не для всех», но — редкий случай! — все два с половиной часа, что оно идет (для современного зрителя это очень долго), держит в напряжении, и это хорошо. Потому что отвлекаться нельзя.
Я-то, собственно, хотел посмотреть и узнать, за что дали Золотую Пальмовую ветвь самого престижного кинофестиваля мира (кстати, у Эстлунда она уже вторая, первая была за фильм «Квадрат», смотрели?), а тут вдруг обнаружил, что перед вами действительно пошаговая инструкция на случай Апокалипсиса, который, говорят, уже наступил.
Во всяком случае, известный русский писатель Виктор Ерофеев, будучи сразу после начала войны в Риге членом жюри кинофестиваля ArtDocFest/Riga, сказал, что Апокалипсис действительно наступил, а спасутся только праведники. Грамотный человек — если и не читал, то хотя бы что-то слышал из Ветхого завета. И немедленно выпил, как его великий писатель-однофамилец — правда, не «Слезу комсомолки», а дорогой коньяк. И ушел в кино.
Так вот, пошаговая инструкция на случай Апокалипсиса от Рубена Эстлунда — в трех частях. Первая — самая короткая, минут на двадцать, называется «Карл и Йяйя» и повествует о двух моделях из модного бизнеса. Он и Она. Они постоянно ссорятся во время ужинов в ресторане, кто за кого должен платить — наравне или как? Попутно там немного рассказывается о тайнах модельного бизнеса, это немного даже скучновато мне показалось, интересное только для специалистов. Я чуть было даже не задремал, успев только узнать, что «треугольник печали» — это нюанс, который знают только профессионалы модельного бизнеса. Это — морщинка между двумя бровями, которую в кульминационный момент выхода на подиум желательно как-то особо сдвинуть, чтобы лицо было серьезным, как никогда.
Но заснуть не успел, потому что тут же начинается вторая часть — «Яхта». Я даже сразу задумался, сколько же там частей в целом, если фильм идет два с половиной часа? Семь? Просчитался. Потому что вторая часть идет примерно час, третья — столько же. А потом — неординарный финал.
То есть режиссер играется ловко, молодец, не дает расслабиться умному зрителю, да и среднестатистическому — тоже.
Потому что во второй части фильма на яхте собирается цвет богачей со всего мира! И там, разумеется, весело! Там есть вечно пьяный русский миллиардер, сделавший состояние на, извините еще раз, дерьме, два почтенных англичанина в возрасте по имени Клементина и Уинстон (тут я сразу навострился — это же явно отсылка к Черчиллям!), ну и еще множество людей из разных стран мира, но преимущественно почему-то из Европы. Например, из Финляндии — джентльмен при бабочке аккуратен, но перманентно элегантно пьян. Тут же и эта модельная парочка, кстати.
В общем, понятно, отчего «Треугольник печали» в уходящем году получил еще четыре европейских «Оскара» (призы Европейской киноакадемии) — за лучший фильм, сценарий, режиссуру и роль. Кстати, за роль того самого русского миллиардера в феноменальном исполнении Златко Бурича, который отчего мне так напоминает философа Жижека из бывшей Югославии, о котором совсем недавно поставил в Новом Рижском театре свой спектакль Алвис Херманис («Дуэль Века. Жижек и Питерсон»).
И есть тут обслуга (в частности, незаметная уборщица, которая сыграет главную роль в третьей части) — явно то ли китаянка, то ли... в общем, внешность скорее восточная.
Тут начинается!.. Начинается всякое — разночтения между классовыми сословиями. И национальными — явно тоже. Тут явно ирония шведского режиссера, страна которого давно построила «социализм с человеческим лицом» (кстати, некоторые не без оснований утверждают, что именно так, как задумывал первоначально нормальный такой социалист Карл Маркс, это уж потом Ленин испоганил, а Сталин извратил). Ирония по отношению к обществу потребления (в фильме отличные сцены с дегустацией осьминогов и прочей экзотики под дорогое шампанское). И тут явно представители всех стран Евросоюза. Под руководством капитана, который несколько дней не выходит из своей каюты, говорит нечленораздельно и не выходит на традиционный ужин с путешественниками. Потому что он тоже давно пьян и на кого это намек — мне даже боязно тут писать, лучше сами посмотрите.
В общем, я не боюсь спойлерить, тем паче, что вы все равно не поймете, чем все закончится. В середине фильма кинокамера начнет качаться и это не отсылка к ранним фильмам беспокойного датчанина Ларса фон Триера с его «Догмой» (хотя кто знает?). Это просто шторм. Разумеется, становится немного беспокойно зрителям: погибнет ли корабль?
А уж как беспокойно истинным героям фильма, прообразами которого являемся мы все. В натуре! Мы же все в одной лодке!
И тут вы, конечно, можете припомнить «Титаник» Кэмерона, которого Господь наказал за большую амбицию, а можете бессмертный припомнить «... И корабль плывет» Феллини, в котором гибель корабля являлась символом гибели прежнего мира перед Первой мировой.
Не волнуйтесь, тут тоже все погибнет. И тут есть краткая отсылка к зрителю: о чем вы будете думать в предсмертный час? Я, кстати, однажды попал в шторм, когда в начале января 1999 года плыл из Швеции в Ригу на пароме «Михаил Шолохов» (был тогда такой — еще до парома с великолепным названием «Русь»). Когда на том корабле увидел суровый крен и как телезвезда начала, еще раз извините, блевать в мешочек, мне стало страшно, но тут вышел капитан и предложил всем налить. Бесплатно! Я выпил и пошел в каюту. Будь что будет! И, по счастью, забылся сном. Утром было все спокойно, за окном мелькала рижская Болдерая.
Здесь капитан все же тоже выйдет к путешественникам, стараясь не упасть лицом в салат. А затем пустится в рассуждения с тем самым русским миллиардером, в результате чего напьются оба и во время крутого шторма капитан-марксист по трансляции будет читать «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса, под тезисы которого старая представительница Европы и начнет эффектно блевать. И тут мне опять страшно писать, на кого режиссер прямо намекает.
В общем, марксистская идея погибла, корабль тоже, Клементина с Уинстоном тоже ушли в небытие, а потом — дежавю и... разрыв сюжета, третья часть, под названием «Остров». Причем, когда я увидел во весь экран слово «Остров» по-английски, мне почему-то на ум пришла Исландия.
Но все совпадения случайны!
На остров тот на лодке попадут лишь избранные спасшиеся. И все станут равны перед очевидной ситуацией, и миллиардер, и уборщица. Которая, кстати, единственная умеет ловить рыбу. Тут будет еще одна большая интрига с по-прежнему черным юмором. И, кажется, с теологическим намеком, поскольку там убийство — ослицы. И еще много чего — следите внимательно.
А вот что касается финала, который длится буквально полминуты — тут и начинается загадка. Потому что о том, чем закончилось это замечательное кино, уже пишут, кажется, диссертации. Чем же все закончится? Поживем (после Апокалипсиса?) — увидим. Увидим кино. А пока что присоединяюсь к выдающемуся кинокритику Андрею Плахову, недавно бывшему в Риге, который накануне написал на вездесущем фейсбуке, что до Нового года он перестает что-либо писать о политике — только о кино. И я вам советую — смотрите хорошее кино, поймете больше, чем из хроники текущих новостей.
Скажу только одно — я смотрел этот фильм, который в этот военный год получил Золотую Пальмовую ветвь, и думал, как все точно сделал режиссер, как сейчас это все актуально и перфектно, жюри заценило справедливо! Стоп! Но ведь фильм снят еще два года назад! То есть, до войны! Перед пандемией, во время начала которой многие бегали и со страшными глазами говорили, что все, это конец. Оказалось, совсем это не конец. Во всяком случае, теперь та пандемия большинству вспоминается, как кино.
Ну а если хотите узнать, чем же на самом деле кончился «Треугольник печали» (повторяю — даже досмотрев до конца вы не поймете, чем закончилось и во время титров удивленно переглянетесь в кино с соседом)... Поверьте, я не читаю перед написанием собственных рецензий рецензии коллег. После — да, иногда. Старшие товарищи научили еще лет двадцать лет назад так поступать, чтобы нарождающийся художественный вкус и только тебе присущий идентичный взгляд на вещи не испортить. Но тут я все же порыскал после сеанса по интернету и нашел фрагмент с еще не остывшей пресс-конференции Эстлунда в тех самых Каннах. Там его и спросили, а в чем же смысл финала? Неужто все умрут? Режиссер ответил в том смысле, что да, конечно, все умрут.
Хм, надо поискать видеозапись — я хочу услышать, с какой интонацией он это сказал. И желаю увидеть, с каким выражением. То есть, был ли у него «треугольник печали» между бровями?
И если совсем серьезно, то для режиссера это все личная история и касается она как раз тех самых моделей Йяйя и Карла (кстати, учитывая много Маркса в фильме — случайность имя модели?). У него нечто подобное было с супругой, работавшей в модельном бизнесе и зарабатывающей намного больше него, а для мужчины это же неудобно, видите ли. И на самом деле это просто очень шведская история. Швеция — как модель для всего мира.
Потому что там в этом смысле все равны, как известно.
Я на днях был в шведском посольстве и попал в ту же историю, что многострадальный министр иностранных дел Руси Лавров, пошедший на Бали в туалет. Он зашел — а там дамы, тоже, видимо, министры иностранных дел. Очень даже по-европейски как-то! Но дело в том, что в Швеции гендерный туалет — это в норме вещей. И в этом нет ничего скабрезного. Мы все равны как с точки зрения теологии, так и морали. А уж национальные, классовые и финансовые различия — это такая мелочь. Особенно с высоты высокого полета — не моего, а Эстлунда.
