Примерно около часа вы как минимум скучать не будете (тут реально много смешного) и как максимум о многом подумаете.
Все очень просто: открываешь крышку ноутбука, заходишь в виртуальную кассу и приобретаешь билет. Пока «собирается публика», настроение перед прямым эфиром (31 мая, а также в июне-июле будут еще несколько!) задает заставка с надписью «Современное, актуальное, остросоциальное», а под ней обыгрывается название пьесы — «Черновик». Тут мелькают буквы, образовывающие странные сочетания и вызывающие самые различные ассоциации. Например «Чернец» (извините, но мне лично напомнило девичью фамилию исполнительницы одной из ролей, директора театра Даны Бйорк — Чернецова), «Чернов» (кстати, есть знаменитый фильм в постановке Сергея Юрского), «Чирвониц» (эх, хорошо бы до зарплаты червонцем разжиться), «Черноб» (ну, сами понимаете), «Чернобик» (ну, тут вообще без комментариев!).
В общем, все логично — спектакль петербургского автора анонсировался как спектакль-лабиринт и как совершенно различный по восприятию различными представителями психотипов.
Кто у нас там есть? Флегматик, холерик, сангвиник, меланхолик… Это для начала я вас предупредил. Поэтому то, что у одного вызовет гомерический смех, у другого вызовет гримасу возмущения («Да как можно!»). Тут господин драматург в своей небольшой пьесе, конечно, выложился по полной — и предложил как минимум четыре разных жанра в одном спектакле.
Сценография — простые обои (впрочем, потом они преобразятся в изображение парка-кладбища). Появляется Дана Бйорк с надписью «условная директриса». Нет, ну я сразу засмеялся — грим там прикольный и исполнение тоже. Эдакая матрона. Ситуация вполне театральная -— директриса-актриса беседует с режиссером перед спектаклем. Вот такая пьеса, она про театр вроде, про актрису в главной роли, про актрису, склонную к классике, и про ту, что склонна к новаторству, но на базе ценностей. И про «эмпи… импи…» «Влад, ну как там, бл.., эмпиреи или империи?» Влад говорит, что эмпирии. В смысле заоблачные выси. Ну, немного матерка, все логично, куда уж без этого закулисье.
Появляются герои. То одно видео-окно, то два, то сразу три. Здесь интересны актерская и видеооператорская работы — это не просто читка текста и не просто его «разыгрывание», это все-таки искусство, помноженное на видеоискусство. Герои будто вклеены в сценографию, причем зачастую их контуры как бы расплываются в вечности, придавая некую инфернальность. Как это сделано — не знаю, я не видеохудожник.
В общем-то, по формату идеальный видеоспектакль.
Тут есть что играть. Мать в изображении Вероники Плотниковой, в траурной вуали. Сын в исполнении Максима Бусела — собственно, тоже в какой-то сеточке, в менее заметной, и что бы это значило? Мать истинная актриса, хотя вроде живет еще в той маргинальной семейке. На мой взгляд, с экзальтированным надломом, восклицающая периодически: «Что вы все от меня хотите? Оставь меня!» Сын пару раз устами юного Бусела говорит откровенное, матерное: «Не пиз..!»
Да, и появляется Тень отца — нет, не Гамлета, а просто Тень отца в исполнении Анатолий Фечина, который тоненьким, как у кастрата, голоском восклицает: «Господи, как вы все меня достали!» Ну, а потом является и восточная красавица Азиза в годах в исполнении Бйорк — то ли родственница. то ли истинная мать Сына (по ходу действий несколько вариаций) — пусть решает каждый за себя сам, кто здесь кто.
Равно как по-разному каждый зритель воспримет, например, такую маленькую сценку. Утро. Мать: «Ты проснулся?» Сын: «А ты проснулась?»
Кстати, а вдумчивый зритель тут проснулся?
Через какое-то время зритель может обнаружить, что сын слепой (после получаса становится понятно, почему Максим так «странно» смотрел в камеру). Кстати, а слепой в каком смысле? Ну, в смысле более широком? Или это все уже загробная жизнь и есть? И вообще, это древнегреческая трагедия (версия Сына) или все же мексиканский сериал (версия Матери)? Опять Тень появляется — и тут все превращает в фарс: «Господи, как вы меня все зае..ли!»
Потом будет сон. Картинка — парк, при ближайшем рассмотрении являющаяся уютным таким погостом. Птички поют. Странная могила — она или есть, или это все виртуально, придумано? «В этой могиле похоронено твое будущее», — говорит Мать. И оборванное «Нееее»... исчезающего с экрана Сына. Ну, я бы тоже поежился, увидев свою могилу.
Это похоже на похмелье. Или на сумасшедший дом. Или на дурной сон. Или на загробный мир. Впрочем, по Фрейду «сон есть метафора смерти». Здесь странные запахи гнилостные, отдающие свининой. И многое чего еще другого...
А по мне все это Театр. Только все это или уже готовый театр абсурда, или только репетиция? Так сказать, черновик будущего спектакля? Я — как истинный экстраверт и сангвиник — склоняюсь к последнему.
Все это театр, господа! Элементы которого, несомненно, присутствуют и в жизни.
Актриса Бйорк, снимая с головы чулок, изменяющий внешность, в финале: «Это не жизнь, а черновик. А настоящая жизнь начнется позже». Все четыре артиста на фоне красивой планеты (вид из космоса) машут нам ручками под песню, исполняемую Владиславом Наставшевым (парафраз на последние предсмертные стихи Есенина): «До свиданья друг мой, до свиданья». С точки зрения космического полета эта маленькая история, конечно, дело смешное. И при этом достаточно печальное. Особенно учитывая, что по окончании спектакля Дана Бйорк говорит актерам:
«Аплодисментов не будет».
Действительно, актуально (все герои «веселой семейки» изолированы в своих виртуальных пространствах). И остросоциально (говорят, например, что во время чрезвычайной ситуации усилилось семейное насилие). Но будем считать, что этот отличный образец видео-театра — только черновик для еще более отличного камерного театра вживую. Когда-нибудь потом. В самом настоящем театре им. М.Чехова, со зрителями. В театре, в котором наверняка знают старый театральный анекдот про комика и трагика. Вот он.
Итак, состоялась премьера. В гримерке сидят комик и трагик. За дверями слышен шум — все бегут на послепремьерный банкет, а вот их не зовут. «А нас не зовут, забыли...», — говорит комик. «Да нет, нас не зовут как раз потому что ПОМНЯТ!»
