Даже в памяти большинства из тех, кто помнит те дни, сегодня складывается такая картинка: пришла новая власть, ТЮЗ, да еще и русский, как жанр, стал неугоден, равно как и оперетта. Ну, Паулс и закрыл - дескать, пошел по легкому пути. Хотя уж в национализме его может заподозрить разве что очень недалекий человек. Что тогда говорить о потомках, которые те дни не помнят. А я напомню, что ситуация была совершенно патовая и в этом деле у меня уже давно есть отличный свидетель. Это драматург Владлен Леонидович Дозорцев, отлично знакомый и с руководителем действительно легендарного театра Адольфом Шапиро и с не менее великим уже тогда Раймондом Паулсом, который в лихую годину вдруг стал администратором (министром) и полностью испил эту горькую чашу, через год после этих событий ушедший на вполне тихую и приятную должность советника по культуре президента Латвии Гунтиса Улманиса.
Так вот, никакой политической подоплеки в деле закрытия театра, конечно же не было, а вот экономическая - была. Тем не менее в своих мемуарах «Настоящее прошедшее время», которые изданы еще в 2009 году, Дозорцев описывает, как
премьер-министр Ивар Годманис дал указание театру помочь, спасти труппу. Как говорится, «что тебе еще надобно, старче?». Это несмотря на то, что состояние экономики было аховое, «и вообще, государство было такое нищее, если бы ты знал!», - как говорил мне потом сам Маэстро.
Учтем, что при этом на повестке дня было спасение главного театра страны - Латвийской Национальной оперы, дорогостоящая реконструкция которой началась еще при советской власти, а тут вдруг та исчезла и пришлось все делать самим. Мучительная и для зрителей, и для артистов реконструкция Оперы продолжалась вплоть до конца 1995 года, кстати. И тут на заметку злыдням и вовсе не в оправдание Паулса, которого обвиняют в том, что он закрывал театры, сообщу: если бы не он, еще неизвестно, началась бы реконструкция Оперы. Лично помню, как в 1990-м он в качестве министра пришел в Оперу на встречу с сотрудниками театра, многие из которых были против реконструкции. Маэстро выслушал, после чего встал и ушел... со стулом. Это был знак - начинаем!
А тут вдруг смена эпох, дырявый бюджет, но... это еще не все. Вы не поверите - даже закон о реституции, согласно которому здание рижского ТЮЗа на Лачплеша, 37 необходимо было передать баптистской церкви - это тоже еще не все. Можно было договориться с церковью, конечно («Они храм, и они храм», - пишет Дозорцев, и договоренность, вы не поверите, была достигнута!), можно было даже пойти на более сложный вариант - уплотнить две труппы в здании латышского ТЮЗА, что неподалеку на Лачплеша, 25, в котором через год появится Новый Рижский театр под управлением еще никому неизвестного Алвиса Херманиса. Но ведь и это еще не все!
На верхних этажах большого здания рижского ТЮЗа были квартиры-общежития для артистов, а это означало, что их надо расселить. То есть все, как в старом анекдоте про «усложняем эксперимент». Спонсоров в ту пору, чтобы спасти достаточно большую труппу, тоже не оказалось. То есть все было против, но правительство во главе с Годманисом было как раз "за". Но само время было против несчастного театра и здесь я выдвигаю главного подозреваемого в убийстве театра - Его Величество Время.
Я очень сочувствую Раймонду Волдемаровичу, что он в это время, будь оно проклято, оказался на административной должности, причем именно на этой, культурной. На нем в ту пору столько забот висело.
Вы, например, помните, что и подопечное ему Министерство культуры должно было освободить помещения на бульваре Калпака? Чтобы передать их прежнему законному владельцу - Посольству Российской Федерации.
Здесь надо было быть, наверное, лауреатом Нобелевской премии по экономике Милтоном Фридманом, чтобы разрулить все эти ситуации, но Паулс – «всего лишь» Паулс.
И вот тут, учитывая всю эту ситуацию, более-менее известную, стоит добавить такой малоизвестный факт, который, возможно, и окончательно обрушил всю эту конструкцию. И ее отлично описал еще тринадцать лет «третейский судья» Владлен Дозорцев в своей вышеупомянутой книге мемуаров в главе под говорящим названием «Старые песни о главном» (то есть, «Паулс виноват», «виноват Паулс», «он еще и за оперетту в ответе», и т.д. и т.п.).
«Эта старая песня о главном до сих пор исполняется на разных политических концертах, - пишет Дозорцев. - Но так как я был вовлечен в конфликт, то хотел бы заметить, что эта песня с музыкой Раймонда Паулса все-таки на слова Адольфа Шапиро».
Да, вот именно так. Читаем дальше: «Конфликт возник на почве подошедшей по календарю рутинной аттестации хозяйственного и художественного руководства всех театров, которое проводило Министерство культуры Латвии. Все прошли эту аттестацию, а Шапиро отказался, считая, что за него достаточно говорит его многолетний труд, широкое признание и президентство в АССИТЕЖе. При повторной бумаге он дал понять, что не пойдет, можете увольнять».
Шапиро уговаривали, он не соглашался. Сложный момент, но Дозорцев дает прямо понять, что Шапиро к той поре уже явно решил свой дальнейший творческий путь, а большинство простых артистов не мыслили себя без Адольфа Яковлевича. Он действительно грандиозный режиссер, которому был открыт весь мир, но главное - его звали и в МХТ имени Чехова с Ефремовым, Смоктуновским и Табаковым, и в театр имени Вахтангова, в лучшие труппы русского театра. Где в результате он и осел - это не считая постановок в Никарагуа, Венесуэле и т.д.
«Усталость от успеха - тоже усталость, - пишет Дозорцев. - И лечится она только одним - переменой мест. Какой-нибудь развод, какое-нибудь начало на новом месте...».
Очень жаль, что жертвами молоха Времени стал замечательный театр, артисты, Шапиро, который бы в лучшем случае явно был бы приезжающим-уезжающим художественным руководителем театра (таковым, впрочем, он уже был за пять лет до закрытия театра). И очень жаль, что жертвой, а вовсе не «убийцей театра» стал Паулс, так что оставьте же его, друзья-театралы, в покое!
