И вот он появляется — неугомонный Михаил Казиник — ничем внешне не отличающийся от остальных пассажиров: коричневая куртка, такой же неяркий, повязанный «удавкой» полосатый шарф. Устраивается на стуле, опирается на футляр скрипки и сразу начинает:
— Представляете, в маленьком Даугавпилсе на концерте было 1 400 человек! Это же два процента населения! Город в 10 раз меньше Риги. Если бы в Риге на моем выступлении было два процента — так это же 14 тысяч! Вообще-то у меня там были две встречи — для родителей с детьми «Чудеса, которые может делать музыка» и главная — «Три гения из Даугавпилса» о Марке Ротко, Соломоне Михоэлсе и Оскаре Строке.
Ригу и Юрмалу для себя Михаил Казиник открыл давно — еще в 60-годы прошлого века.
Он — искусствовед, музыкант, писатель, поэт, философ, режиссер, страстный просветитель, исследователь в области музыкальной терапии, режиссер и актер стокгольмского театра Teatrstudio Lederman, профессор Драматического института Стокгольма и Высшей школы бизнеса Скандинавии, автор статей и исследований по вопросам музыкального восприятия, эксперт Нобелевского концерта и тд. и т.п. — влюблен в эти города. А как же иначе? Ведь Рига — это чета Шуман, Вагнер, Малер, Берлиоз, Лист...
И еще столь популярные в последние годы творческие встречи рижан с маэстро Казиником — всегда при переполненных залах. И еще его главное место в жюри ежегодного рижского конкурса юных талантов «Восходящие звезды» и участие этих юных талантов в концертных программах Казиника. Я тоже стараюсь не пропускать этих музыкальных встреч, то в Доме конгрессов, то в столичных храмах. Ведь это не только масса информации, но блистательный рассказ, где музыка, хотя и главенствует, но все равно всегда вписана в исторический контекст.
А Юрмала — это в те же 60-е и 70-е музыкальные фестивали Rīgas vasara с участием таких великих музыкантов, как Ойстрах, Кондрашин, Коган, Рихтер, Гилельс, Мравинский, Ростропович... А днем они прогуливались по взморью, беседуя о высоком и раскланиваясь с Вознесенским, Райкиным и Аксеновым...
— Вот такие оккупанты. — шутит Михаил Казиник, — Я могу без преувеличения сказать, что фестиваль со скромным названием «Рижское лето» сделал тогда Юрмалу центром мировой музыкальной культуры...
Еще в детстве уроженец белорусского Витебска Миша Казиник писал о Юрмале стихи:
Там, где волны о берег ранились,
Там, где пена для перьев Райниса...
Тогда он ходил в заброшенный дачный домик Яниса Райниса в гости к его хранительнице — пережившей все ужасы сталинских лагерей — Бируте Брикмане. Она показывала ему разные издания Райниса. Он читал его стихи по-русски и пытался понять их оригинальную музыку, произнося на латышском.
Сейчас Михаил Казиник открыл для себя еще один латвийский город — Даугавпилс.
— Город как бы на стадии перехода от постсоветского к европейскому, — рассказывает он, а я удивляюсь, как при таком плотном графике, он еще умудряется все увидеть и проанализировать. — Дома пока еще многие запущены. Но зато Центр Ротко вырос, как подарок от джинна. И при этом многие жители не знают, кто такой Ротко и что он такого сделал.
В перерыве концерта к маэстро подошел рабочий сцены и сказал: «А я-то никак не мог понять, зачем они на этот центр столько миллионов вбухали. Вы мне будто пелену с глаз сняли. Завтра же пойду туда». Казиник построил даугавпилскую встречу в виде триалога Ротко, Михоэлса и Строка.
— Со мной был пианист Вячеслав Зубков, который просто перевоплотился в Строка и создал атмосферу кафе 30-х годов, — продолжает маэстро.
— Почему в малых городах, таких как Даугавпилс или ваш родной Витебск, рождались гении такого масштаба? — спрашиваю я.
— Благодаря антисемитам. Они поставили евреев на грань выживания. Прав никаких — паспорта нет, земли нет, учиться не дают, жить можно только в провинции. И им ничего не оставалось, как становяться великими художниками, поэтами, писателями, композиторами.
— Но потом они уезжают в Америку и во Францию.
— Нет применения таланту. Что имеем — не храним, а потерявши — плачем.
И тут же следует рассказ о том, почему в античном мире существовали семь свободных искусств. Да потому что, если сбежавший раб успевал получить диплом одного из этих свободных искусств, то он сам становился свободным.
— Он уже не охлос. Он демос. Он имеет право голосовать и быть избранным в сенат. Это великое понимание роли риторики, музыки... Если бы нам сейчас вернуть это понимание, у нас бы все перевернулось, мы бы все переосмыслили. А люди не понимают.
Спасение не в идеологии, не в политике, не в религии, а только в культуре.
Только она заставит Омара Хайяма и Петрарку улыбаться друг другу. Если они будут говорить о религии, то это кончится джихадом. Может ли европеец принять то, что последний раз пророк Мухамед женился на шестилетней девочке? А вот древняя иранская миниатюра и древняя суфийская поэзия нам близки и понятны. Даже христиане не могут поделить между собой своего Христа. Ничего не поможет взаимопониманию. Только Моцарт, Бах, Шекспир, Пушкин и Райнис.
А еще Гайдн, Шуберт, Бетховен. Музыка этих композиторов звучит в новой программе Михаила Казиника «Символ и время». С ней он только что познакомил москвичей.
«В глубине всего гениального творчества — проблема времени. Бег времени — это вдохновитель, дирижёр, судьба. Приблизимся к этому таинству», — предлагает он.
Ну а рижане вновь встретятся с Михаилом Казиником в конце ноября. Сначала это будет концерт-лекция «300 лет после Баха» из цикла «Мистерии органа». Она будет посвящена памяти латвийского органиста и композитора Атиса Степиньша, который участвовал в первом рижском концерте этого цикла. Сейчас в церкви святого Павла вместе с Казиником будут выступать четыре органиста, а также исполнители на других инструментах и вокалисты.
С рассказа маэстро в Большой гильдии начнется представление «И рай открылся для любви» по мотивам поэмы Михаила Лермонтова «Демон» — к 200-летию со дня рождения поэта.
— А вы заметили, — спрашивает он, — что в России юбилейные торжества прошли очень скромно? Почему? Да потому что тогда придется вспомнить «Люблю отчизну я, но странную любовью» или «Прощай немытая Россия, страна рабов, страна господ»... А это все читать и переосмысливать сегодня небезопасно и противоречит пропагандистской патриотической риторике».
Так что будем в Латвии вместе с Михаилом Казиником перечитывать Лермонтова и искать взаимопонимание между людьми, возрождая свободные искусства.
