● Это — авторская русская версия текста.
Аўтарская версія па-беларуску — тут.
Tulkojums latviski pieejams šeit.
В тот день я не стал допрашивать Лауру, почему она запланировала такое путешествие именно сейчас. Возможно, система распознавания «свой — чужой» опустила коммуникативный барьер, и остальное время я просидел молча в кресле. Помню, что, когда шел домой, позвонил другу из прошлой белорусской жизни, который сейчас тянет лямку эмигранта в Варшаве. Мы обсудили текущие новости и обменялись мыслями по поводу этих поездок латвийцев в Россию и Беларусь.
Житье-бытье
Конечно, мы не нашли причин и не выяснили истинной мотивации для таких путешествий. С одной стороны, идет война, моя страна — соагрессор, где только за 2024 год в «союзном государстве» было задержано несколько десятков латвийцев. А с другой — жизнь жителей Латвии медленно течет, как вода в городских каналах Риги, которая в этом году так красиво зацвела и окрасилась в невиданный ранее зеленый цвет.
И вот я иду с курсов латышского, смотрю на эту картину, а в голове: ну что сейчас искать латвийцам в Питере или Минске? Здесь же так красиво! Почему латвийцы не едут смотреть невероятную Сигулду или живописную Павилосту? И в этих размышлениях вот что откопал: а ведь
и я, простой белорусский парень, выросший в небольшом белорусском городе, чаще бывал в столице восточного соседа, чем своей родины. Это такой жизненный парадокс,
но до учебы в университете в Минске — столице Беларуси — я был там всего три раза — и то на школьной экскурсии, где обязательным пунктом было посещение «Макдональдса»... Честно говоря, желание купить хэппи-мил было гораздо сильнее, чем узнать историю города.
Приключения белоруса в «белокаменной»
А вот с Москвой была другая история: с десяти лет мы с мамой, папой и их друзьями дважды в год покупали билеты на поезд до этого мегаполиса. Что мы там делали? Сначала ехали на «Черкизовский рынок», где покупали одежду. Потом — отец сидел с сумками на Белорусском вокзале и ждал, когда мы с мамой вернемся с очередной экскурсии по Москве.
И таких поездок на «закупы» было много. Думаю, у вас возникнет резонный вопрос: а почему мы, белорусы, ездили в Москву, чтобы купить шорты и футболки? Там их было значительно больше, и они были дешевле, чем на самом большом рынке в Минске. А что касается дубленок, шуб и «пуховиков» — так и можно было купить даже в несколько раз дешевле. Знаю, что тогда многие закупались там всем подряд, а потом на нашем городском рынке перепродавали втридорога.
«Черкизона» уже нет, но из Москвы и сейчас едут челноки с сумками, набитыми одеждой, в которую вскоре оденутся белорусы по всей стране. Сегодня не нужно тратить время на «закупы», для этого есть целые страницы в социальных сетях. Так одни белорусы зарабатывают, а другие собирают детей, например, в школу. Купить белорусскую одежду — не каждому белорусу по карману…
Белорусское пацанство
Моего лучшего школьного друга звали Олег. Лет десять назад наши пути разошлись, но я знаю, что он с семьей, убегая от режима Лукашенко, нашел второй дом в Турции. Олег — айтишник. Честно говоря, он всегда интересовался компьютерами и сложными для меня предметами — физикой и химией. И здесь вот что интересно: в перерывах между уроками мы не бежали в школьную столовую, чтобы купить пирожок или жвачку в киоске возле школы — мы экономили. Для чего? Чтобы купить билеты на поезд в Москву.
Пацанами мы тряслись в ночном поезде, чтобы там посмотреть на желанные компьютеры и только-только появляющиеся сотовые телефоны на специализированном рынке.
Работало все это так: каждый из нас говорил маме, что ночь с пятницы на субботу и с субботы на воскресенье мы проводим друг у друга. И мы на самом деле так делали время от времени, поэтому вопросов никогда не возникало. Здесь еще нужно понимать, что это было время, когда, например, в нашей квартире не было домашнего телефона. А идти к соседке, чтобы позвонить другу сына, которому почти 15 лет — такие хлопоты, извините, не про мальчишек в этом возрасте.
…После компьютерного рынка мы смотрели на многочисленные полосы одного из широченных проспектов Москвы. В нашем небольшом городе таких не было, и шоссе очень впечатляло. Мы мечтали, что однажды будем мчаться по нему — каждый на своем «Бэ-Эм-Вэ» и обязательно жить где-то в центре...
Эх, как же просто «купить» лояльность подростка!
Особенно если он живет где-то рядом с границей соседнего государства, где пузатый телевизор с рогатой антенной ловит «центральное» телевидение...
Сегодня мне стыдно, но в детстве я знал почти всех министров и депутатов Думы, которые сидели в Москве. А то, что есть свой Совет республики и в нем депутаты — меня не интересовало. Пацаном мог узнать почти всех ведущих российского телевидения, но не знал никого из белорусских. Исключением был Паца-Ваца!
Почему так получилось? Почему мы с Олегом не ездили в Минск на выходные? Почему мы не смотрели белорусское телевидение, а ждали «Зов джунглей?» Почему нас не впечатлял родной проспект, а мечты были об университете где-то на востоке? Почему в современной независимой Беларуси росли такие мальчики, чьи взгляды были направлены на Восток? Не знаю. Но я уверен, что мы с Олегом были не одни такие…
Это сложные вопросы, ответы на которые, возможно, существуют в научной работе, которую еще никто не написал. Но первое, до чего я докопался в самобичевании — все идет от семьи!
Корни
Мой отец — белорус. И его отец — тоже. А вот дед по матери родился где-то на севере России. Дед моего деда был зажиточным крестьянином в досоветской Беларуси. У него было небольшое поле, часть леса и табун лошадей. В день икс к нему пожаловал красный комиссар и потребовал «добровольно» вступить в колхоз.
Я не знаю имени этого предка, но он для меня — кремень! Этот простой и трудолюбивый мужик дал отпор комиссарам
и уже через несколько дней сбежал от власти в вагоне для перевозки животных… Как это знакомо белорусам и латышам!
…С того момента прошло много времени, и когда уже мой дед принял в своей голове, что его Родина — это Беларусь — он вернулся домой. Со слов дедушки, он всю свою жизнь в Беларуси искал дом, где жил его отец, но так и не нашел. Вероятно, он был сожжен тем комиссаром или уничтожен во время войны... Как бы я хотел пообещать деду, что обязательно найду дом наших предков! Но где я окажусь через год? А через пять? Жизнь белоруса в изгнании непредсказуема…
Пока был жив отец моего деда, дедушка всегда навещал его. Ездил все на том же поезде до Москвы, а после менял еще несколько.
И именно из Москвы он вез «передачи от зайчика» для внука. Не из Минска, а из Москвы. И вот этими конфетами вектор лояльности к Москве, на мой взгляд, и был сформирован в моем детстве.
А еще жизненными историями, которые мой дед рассказывал в перерывах, когда мы копошились в делах на даче. Большинство баек касались его детства на севере России. И, честно говоря, Новый год мы праздновали дважды…
…История поиска самоидентичности нашей семьи сделала виток в три поколения. И эта ситуация, как мне кажется, отчасти рядовая для многих белорусов, которые выросли в восточном приграничье. Интересно, узнал ли кто-то себя из латвийцев, кто вырос, например, в Латгалии?
Смотрю на природу Латвии, в голове кручу эти размышления, и понимаю, что сердцем и умом — я и сегодня в своей Беларуси. Закрываю глаза и вижу, как медленно гуляю вдоль родной Двины, радуюсь прохладе под дубами, которые растут около берега. А телом… Открываю глаза и вижу, что стою возле Даугавы и не могу понять: почему она здесь такая широкая? А еще — мечтаю о возвращении домой!
А что касается жителей Латвии: дорогие, любите свою страну!
Путешествуйте по ней, этого так не хватает, когда тебя выбросили из своей Родины! И, поверьте, это не пустые слова!
