- Это — русский оригинал текста.
Авторську версію українською можна прочитати тут.
С начала полномасштабной войны изменился язык обучения в школах Украины: «Все школы стали украинскими, с украинским языком преподавания. Но русский остался языком повседневного общения. Книги на нем есть и в магазинах поменьше, и на книжном рынке, таких явных репрессий ее ощущается. Обидно просто, что дети лишены возможности читать великих русских поэтов и писателей, но я по мере сил стараюсь все-таки давать им это на уроках внеклассного чтения. Школы стали украинскими с 2022 года. Исключены, кроме писателей, связанных с Украиной, все русские авторы из программ по зарубежной литературе. Остались — Гоголь, естественно; у Булгакова “Собачье сердце” разрешено, включили Ильфа и Петрова — по желанию учителя, “Бабий Яр” Анатолия Кузнецова и ещё несколько имён. Все равно, “культуру убить нельзя, она есть лишь мыслимая линия, лишь звучащая она есть ритм...” — говорил А.Блок. Это вещи духовного порядка... Как в свое время запрещали украинский язык, в царской России — Валуевский указ 1863 года — он, конечно же, действовал, но все равно, выдающиеся украинские поэты — Леся Украинка, Иван Франко, и прозаики тоже — они все равно писали, и рано или поздно пробивались к читателю.
Я думаю, что это все окончится с окончанием войны. Как у Бродского: “Маятник качнувшись влево, качнулся вправо...” Психологически это понятно, так что, у меня, конечно, нет никакой злобы.
Вообще, я люблю украинский язык и свободно на нем говорю. Но русский — это мой родной язык...»
Тему якобы существующей в Украине нетерпимости к русскому языку российское телевидение раскручивает уже давно. Наум Аронович совершенно не согласен: «Во всяком случае, в Киеве нетерпимость полностью отсутствует, большинство говорят на русском языке. Никакой ненависти к русскоязычным не было и нет. Есть искусственно созданная ситуация, вызванная войной. Я думаю, мы это должны пережить. Как говорил Блок, “если человечество вообще сохранится”…»
Непосредственно перед войной в Киеве было 7 школ с преподаванием на русском: «Представляете, на большой город? Я думаю, ничтожно маленький процент был. Эта тенденция давно заявила о себе, просто она набирала оборот...»
Нынешнее же ограничение русского языка в школах, по его мнению, «ещё и спекуляция. Язык ни в чем не виноват. Те, кто наступают и пытаются изгнать язык и культуру, ставят себя в смешное положение перед Творцом. Даже если придерживаться библейской версии, о Вавилонском столпотворении, Бог дал разные языки разным народам... Это конечно, не научная версия... Это все очень серьезно. Ничего хорошего в этом аспекте государство не ждёт. Точно так же, как и вмешательство в религию. Это все потом выйдет нам боком...»
Наум Аронович — коренной киевлянин и всю жизнь проработал здесь учителем русского языка, а также мировой литературы. Он полагает, что культурный взаимообмен естественен и полезен для развития культуры каждой страны, в том числе и Украины: «Русская и украинская культура всегда сопутствовали друг другу, они взаимно влияли. Если говорить о городе, в котором я родился и живу, это город четырех культур — украинской, русской, польской и еврейской. Поэтому Киев и дал такие полноценные всходы. Много выдающихся имён...
Киев — город-донор, такая его судьба. Но это стало возможно, потому что это был город-перекресток культур. Из Киева всегда уезжали. Есть такие города, в которых рождаются таланты, но они в них не задерживаются... Такая судьба Киева...»
Ограничения в сфере культуры обедняют ее развитие, особенно сегодня, в не самый лучший период для развития мировой культуры, считает Наум Аронович: «Это сложный философский вопрос — почему культура сегодня переживает кризис. Мировая культура в целом. Глобализация, стандартизация жизни. У всех все одинаковое. Это губит индивидуальность...»
Глубоко болезненной темой для Наума Ароновича, как, наверное, для каждого литературоведа, являются репрессии деятелей культуры: «Расстрелянное возрождение — в 1937 году сталинский режим уничтожил более 1000 представителей украинской культуры... Поэтому и удивляешься. Зная, как пострадала украинская культура, наши власти наступают на те же грабли. Это же чистый “совок”...»
По его мнению, ограничения в отношении русского языка в сфере образования — временное явление: «Это зависит от исхода войны. Но и от политической конъюнктуры. Процесс, конечно, обратим. Это же не сегодня началось, и, конечно, это психологическая реакция на войну. Россия ничего хорошего Украине не приносит, разрушается инфраструктура, летят бомбы на мирные объекты. Какая тут может быть реакция!? Но я всегда отделял государство от культуры.
Есть российская военщина. А есть великая российская культура. Будем отделять государство от культуры как таковой. В любой стране, вне зависимости, от того, Россия это или Украина, или Америка.
“Будем отделять агнцев от козлищ”. Это фраза из Библии, из Нового Завета».
Как ощущает себя учитель русского языка в Украине сегодня?
«Я работаю в украинской школе. Вообще, я должен сказать, в украинском характере нет этой “давящей пяты”, какая есть в имперском российском характере. Украинцы мягче. Поэтому, на многое закрывали глаза, — говорит Наум Аронович. — Но когда началась война… Это понятно, я это принял, и я ни на кого не обижаюсь. Я люблю украинский язык, говорю на нем свободно. Украинская культура — самобытная, выдающаяся, там много замечательных имен. Никакого насилия над собой я не ощущаю. Просто жалко, что мы с детьми не можем читать книги настоящих русских писателей. Тот же Лермонтов, например...»
По мнению Наума Ароновича, в программе мировой литературы стоит оставить произведения великих русских писателей, как важные фрагменты многогранной мозаики мировой культуры, как необходимый элемент образования школьников, их культурного развития: «Я бы оставил, в общем-то, все, что было. И сказки Пушкина, и роман “Евгений Онегин”.
Пушкин тоже был оппозиционером, был гоним властью, сослан. Он чудом не вышел на Сенатскую площадь, там было стечение обстоятельств... Про Лермонтова я вообще не говорю: “Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ...” И так далее.
Просто там — выдающиеся образцы искусства слова. И тот же “Герой нашего времени” Лермонтова, и “Мцыри”. Я не говорю уже о поэзии... Я бы оставил и Тютчева, и Фета...
Я не понимаю, в чем виноват Лев Николаевич Толстой... Которого давно уже, кстати, исключили, ещё до войны.
Потому что, видимо, очень объемное произведение — “Война и Мир”. Толстого, который был вообще пацифистом, противником войн... И так он относился к кавказцам, против которых воевала Россия...
Я не понимаю, почему был исключен Чехов, который просто был влюблен в Украину, всегда хотел уйти в козаки, в козачество. И любил Украину, и язык знал. Это все перекосы. И Паустовский, написавший о Киеве замечательную книгу “Повесть о жизни”, первую часть. Он же здесь провел детство, отрочество и юность. Это все очень болезненно, как резать по живому. Я бы все это оставил. Не исключая выдающихся зарубежных авторов. Вообще, в Украине уже давно пришли к мысли, что нужно преподавать мировую литературу во всем ее спектре, во всех ее лучших образцах. В этом плане Украина опережала Россию, все сложнейшие, интереснейшие авторы давно были представлены».
Современное образование сталкивается и с другими проблемами, говорит Наум Аронович: «Другое дело, что дети вообще сейчас плохо читают. Судьба курса мировой литературы — быть составной частью “Истории культуры”, и быть предметом по выбору. Это в перспективе... Но посмотрим,
сейчас нам главное — выжить.
Гораздо легче получать готовую пищу для ума. А чтение — это интеллектуальный процесс. Чтение стихотворения это как молитва. Сейчас удобнее стало жить. У всех есть умные гаджеты... А книга... У нас на следующей неделе будет день выразительного чтения, и дети будут рассказывать о своих любимых книгах и читать выразительно фрагменты...»
К тем изменениям в обществе, которые приходится наблюдать, Наум Аронович относится философски: «Я думаю, все возвращается на круги своя, так устроена история.
Наивным Просветителям казалось, что история развивается по восходящей, тогда же, в XVIII веке, возникла идея исторического прогресса. На мой взгляд, никакого прогресса нет. Человек не стал хуже, но и лучше он тоже не стал... А времена не выбирают...»
Историческая роль близкого соседа — России — в жизни украинского народа и в становлении как украинского государства, так и культуры, полна противоречивых страниц, по мнению Наума Ароновича: «В ХХ веке Украина проиграла, так сказать, “освободительные соревнования”. Я имею в виду украинскую революцию 1918-20 годов. В этом плане Россия сыграла, конечно, отрицательную роль, но, с другой стороны, точно такую же отрицательную роль сыграла и Польша. Ни большевистская Россия, ни Польша Пилсудского не хотели, чтобы Украина стала независимым государством. Поэтому одна часть вошла в состав Польши, а Россия большевизировала Украину по-своему. А при распаде Советского Союза Россия вела себя очень спокойно, достойно, был подписан Будапештский меморандум, гарантирующий территориальную целостность Украины. Но в XXI веке случилось то, что случилось...»
Причины полномасштабной войны имеют глубокие корни, по мнению Наума Ароновича:
«Украинские власти не прошли по тонкой линии между Россией и Европой.
Самое лучшее, что приняла бы Украина, это — внеблоковый статус. Если бы она придерживалась этого курса, поддерживая добрые отношения между Россией и Западом, то была бы сегодня очень процветающей страной. Сюда было очень много вложено. При всем при том, что большевистская власть уничтожила элиту украинского народа, культурную элиту, это правда, я не говорю уже про Голодомор, сколько жертв было... Все было очень противоречиво.
Россия тоже себя неправильно вела.
Россия всегда страдала высокомерием и хамством. Это чувствовали все, кто приезжал в Москву. Поэтому то, что Украина отвернулась от России — это все заслуженно. То, что началось потом, это трагедия. Наступает момент, когда уже никто ничего не может сделать.
Война как эпидемия, внезапно возникает и внезапно кончается. Мы не знаем теперь, когда кончится этот ужас. Очень жалко людей...»
Для творческого человека и пацифиста очень болезненный момент всегда есть и будет — поддержка простыми россиянами войны в Украине. Мы понимаем, что вероятнее всего, статистика РФ, в основном, сфабрикована так, как это выгодно государственной машине, однако отрицать, что часть граждан поддерживают войну, нельзя: «Вы знаете, как там промыты мозги? Основная масса любого народа думает то, что внушит им пропаганда. Людей, критически мыслящих, очень мало.
Россия — это страна, которая пережила многовековое рабство. А с другой стороны, это уникальная страна, которая создала такую культуру…
Но вообще, там основная масса — она верит тому, что говорят. Причем это касается и людей с высшим образованием. Я не знаю, нарисованы ли эти 80 процентов или нет... Была сцена — привезли погибшего солдата российского, его мать говорила, что гордится, что ее сын сложил голову за родину.
Вот так там настроены люди. Именно их родина напала, но у них — перевернутое представление. Это все очень тяжело. Это как болезнь».
Причины этого, по мнению Наума Ароновича, кроются в менталитете и в структуре российского общества, исторически сложившейся: «В России нет гражданского общества. Там нет сообществ, как в Западной Европе. Страна большая, но люди живут, в общем-то, разобщенно. Огромные территории, которых России почему-то мало, надо, понимаете, присоединить ещё и наши земли.... Но они не сгруппированы и не активны. Не знаю,
просто такая ментальность, надо, чтобы был во главе царь, эта вертикаль пресловутая. Они — другие...
Московское царство возникало в условиях противостояния Золотой Орде. И многие привычки Золотой Орды, татарских ханов, они использовали. Это колоссальное неуважение к человеку...
Эта страна может сохраняться при жёсткой вертикали власти. Как только та ослабнет, страна развалится…»
Одна из причин формирования несознательного, политически пассивного общества — низкое качество образования. Кто, как не учитель, понимает, что воспитание, нравственные устои, навыки критического мышления, свободомыслие — формируются в том числе в школе, и в этом ее основная задача. Наум Аронович размышляет о школьном образовании в РФ: «Все зависит от человека. От личности учителя. Есть мыслящий учитель, с юмором. Но большинство преподавателей не такие. Я думаю, ничего не изменилось, в России, в частности. Что касается сегодняшней системы преподавания в России, все зависит от конкретного человека, но пропагандистский дискурс, он очень силен.
Тех, кто говорит по-другому, увольняют с работы. Например, мой друг, талантливый человек, профессор. Выдающийся учитель. Он все прекрасно понимает, что происходит. Просто сказать не может — попробуй, скажи... Я не буду называть его имени...
Мы поддерживаем контакты. У меня много друзей в России. Дружу с Мариной Арсеньевной Тарковской, дочерью Арсения Александровича Тарковского, я написал о нем две книги, он, кстати, уроженец Украины, он нежно любил Украину. Думаю, он в ужас пришел бы, если бы он дожил до этого времени. Так же, как и мой отец... Который нежно любил Киев, хотя последние 7 лет жил в Москве... Все это очень больно — главный лейтмотив моего интервью...
Мой отец прошел всю Вторую мировую войну. У него немцы убили всю семью. Я назван в честь расстрелянного деда, а моя сестра — в честь бабушки... К сожалению, отец никогда не рассказывал об этом...
И о войне мало говорил. Когда я расспрашивал, он отвечал “Не болтай...”. Переживаний было много, просто он был человек очень сдержанный. Скучал по Киеву... Наша семья, которую расстреляли — это были мирные люди, евреи, уже очень старые и бедные люди.
В городе Тараща Киевской области
есть такая братская могила, Холодный Яр, там расстреляли более 350 мирных жителей евреев, и ещё 150 пленных красноармейцев... Там лежат мои близкие... Холодный Яр... В Тараще, под Киевом...
А в Бабий Яр ушла с годовалой дочерью старшая сестра моего отца... Так что он остался совсем один...»
Начало полномасштабной войны застало Наума Ароновича в Киеве. Как и всегда, он полностью был погружен в работу: «Насколько много было работы, мы стали работать онлайн. В Киеве были перебои с продуктами и лекарствами. Надо отдать должное нашим властям, в частности, мэру Кличко, которые наладили снабжение города. Конечно, мы смотрели новости. Но
была интенсивная работа. Это спасение. И дети спасают. Сама аудитория детская. Так что мы были в Киеве.
Мы никуда не выезжали. Решили — где суждено, там суждено... Возле нас, недалеко от нашей станции метро, была сожженная русская техника. Доносились взрывы. А
31 декабря 2022 года, в квартале от нас упала российская ракета. Это первый раз, когда ракета прилетела так близко от нашего дома. Вы знаете, я не успел испугаться. Они же тупо бьют по жилым кварталам тоже. Но я не успеваю пугаться...»
Школы Киева работают в оффлайн режиме, обязательное условие — наличие в здании бомбоубежища. Туда и спускаются учителя и дети во время воздушной тревоги: «К тревогам мы уже притерпелись. Заканчивается тревога — дети выходят, и мы продолжаем заниматься... Как может влиять война на живого человека, на ребенка? Ничего хорошего.
Дети, они не понимают многого. Но дети живут своей жизнью, детской жизнью, учатся, читают или не читают, все как обычно...»
