В столице Латвии и в других самоуправлениях действовала польская секция Латвийской социал-демократической рабочей партии (ЛСДРП). Дружба социалистов двух стран пережила Вторую мировую войну и послевоенный период, когда в обеих странах деятельность независимых левых была запрещена, поскольку составляла опасную конкуренцию для коммунистов. Тогда, во время изгнания, поляки и латыши и встретились.
Если названия сегодня мало что говорят, то, может, пусть герои памятников и мемориальных досок скажут сами за себя. ЛСДРП тогда представляла собой группу Райниса, Аспазии и семьи Калниньшей, а Польская социалистическая партия (ПСП) объединяла таких деятелей, как маршала Сейма Игнация Дашиньского (Ignacy Daszyński), «Нестора польских левых» из Латгалии, Болеслава Лимановского (Bolesław Limanowski), и редактора Мечислава Недзялковского (Mieczysław Niedziałkowski), чья семья также была родом из Балтии, а, если точнее, из Вильнюса.
Латышский поэт и министр образования во времена правления Маргера Скуениекса Райнис на своей даче в Майори имел возможность встретиться с польской писательницей Марией Домбровской (Maria Dąbrowska), участницей поездки Общества Рабочего университета (связанного с Польской социалистической партией), организованной летом 1927 года.
«Райнис спустился к нам (...) Он нас никак не ожидал. Был крайне удивлен, даже испуган — эти чувства проявлялись в каком-то приятном ребячестве и наивности в выражении его лица. Депутат Чапинский произнес, как говорят, короткую и смелую речь, которая была слышна, по-видимому, далеко за пределами того места, где останавливался великий поэт. Затем он представил Райнису “более важных” участников нашей поездки (...) Когда ко всем вернулась способность к передвижению, министр Райнис почувствовал себя обязанным ответить. Он говорил по-русски, робко, заикаясь и бормоча. В какой-то момент он упомянул, что социализму его учил известный поляк в изгнании в Цюрихе. “Прошу прощения, — прервал его своим мощным басом Чапинский, – как звали этого поляка?” Министр Райнис окончательно забеспокоился. Он никак не мог вспомнить. С явной досадой он тер лоб и хмурился, время от времени начинал говорить, затем задумывался еще глубже. Наступила тишина».
Foto: Narodowe Archiwum Cyfrowe
Подобное молчание наступает теперь при упоминании депутата Казимира Чапиньского (Kazimierz Czapiński), который заседал в польском Сейме в 1919-1935 годах (позже левые больше не были представлены в польском парламенте, хотя успешно боролись за органы местного самоуправления). Родился он в Минске в 1898 году, во время учебы вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию. После 1918 года много раз приезжал в Латвию, где в качестве члена ПСП встречался с активистами Латвийской социал-демократической рабочей партии. Участвовал во встречах, съездах и конференциях балтийских социалистов. Из-под его пера вышло большинство посвященных Латвии серьезных статей, опубликованных в журнале польских социалистов Robotnik («Рабочий»), среди прочего он также написал газетный некролог о покойном Райнисе.
Летом 1927 года Чапинский организовал ранее упомянутую поездку Общества Рабочего университета, которая охватила Латвию, Эстонию и Финляндию и была подробно описана в социалистической прессе. Плодом этой поездки стала также книга Марии Домбровской «У северных соседей» (U północnych sąsiadów) (Варшава, 1929), к сожалению, так и не переведенная на латышский и эстонский языки. Кроме того интересную, хотя и не совсем объективную книгу, посвященную Латвии, написал Ян Цынарский (Jan Cynarski) — также деятель ПСП (Łotwa współczesna, «Современная Латвия», Варшава, 1925). В начале 1920-х годов он был пресс-атташе польского посольства в Риге, и его наблюдения о Латвии относятся как раз к этому периоду.
Говоря об этих двух социалистах, нельзя забывать о ключевой фигуре для поляков: Юзефе Пилсудском (Józef Piłsudski), сооснователе независимого польского государства в 1918 году, покровителе действующей сегодня польской гимназии в Даугавпилсе и командующем операции «Зима», благодаря которой Латгалия была освобождена от власти большевиков. В зимние месяцы 1902 и 1903 годов «товарищ Виктор» (псевдоним Пилсудского) проживал в Риге, где до начала Первой мировой войны установил связь с латышскими социалистами. В период великого конфликта он мечтал о польских границах у Даугавы, но в 1918-1921 годах сыграл положительную роль в отношениях между Варшавой и Ригой, выступая за отказ Польши от Латгалии и признание исторических границ Латвии, что не пришлись по вкусу помещикам из Латгалии и польским правым. Даже в конце 1980-х правый публицист Енджей Гертых (Jędrzej Giertych) в своем памфлете не мог простить Пилсудского за то, что тот «подарил» Латвии Илуксте и Даугавпилс с Краславой.
Однако до того, как Пилсудский стал главой государства (а после майского переворота 1926 года и его диктатором), в Великобритании он познакомился с двумя латышскими социал-демократами: Германом Пунгой (Hermanis Punga) и Давидом Бунджой (Dāvids Bundža). Тогда он пытался убедить их бороться не только за социальную революцию и автономию в составе демократической России, но и выдвинуть постулат о полной независимости. Независимость Латвии стала фактом в 1918 году.
После этого события активисты Польской социалистической партии начали довольно часто ездить в Латвию, с которой, если сравнивать с соседней Литвой, у Польши были более положительные отношения;
для многих людей Рига была неким образцом для подражания — демократия продлилась там на восемь лет дольше, чем в Польше и Литве
(в Риге поляки имели также и возможность встречаться с литовцами, что было практически невозможно в Каунасе).
Foto:Narodowe Archiwum Cyfrowe
Глава женской социалистической организации Дорота Клушиньска (Dorota Kłuszyńska) в 1929 году была гостьей на женском дне, организованном ЛСДРП. Побывав в Риге, она поделилась с читателями «Работника» интересными наблюдениями, некоторые из которых актуальны и сегодня:
«Прежде всего в Латвии чувствуется облегчение после чрезвычайно душной политической атмосферы в Польше. Латыши смотрят на Польшу с восхищением — и ни у кого нет сомнений в том, что эта “толкучка в народном чане” наносит большой урон государственному достоинству.
Латышские социалисты с большой признательностью отзывались о ПСП, о ее трудной борьбе в условиях, которые тяжким бременем легли на политическую жизнь Польши.
Последнее высказывание Пилсудского вызвало у латышей очень неприятную для каждого поляка и польки... веселость».
Стоит добавить, что в 1929 году Клушиньска принимала в своей квартире в Варшаве председателя Сейма социал-демократа Паула Калниньша и его жену Клару. Их сын Бруно, до войны выдающийся молодежный активист, после Второй мировой войны в изгнании стал президентом Социалистического союза Центральной и Восточной Европы, и начал сотрудничать с поляком Зигмунтом Зарембой (Zygmunt Zaremba). В эту организацию вошли также социалисты из других стран Центральной и Восточной Европы.
Тем не менее
польские социалисты были гостями не только Риги, которую они в то время любили и как городом вдохновлялись.
Польская секция ЛСДРП существовала во многих местах Латвии (в том числе в таких небольших, как Элерне или Свенте), она стойко противостояла и одновременно сама критиковала Союз поляков Латвии в своем журнале Myśl Pracy («Мысль труда») за «местничество», «преданность буржуазии» и «клерикализм». Организация польских рабочих, возглавляемая Юзефом Дубицким (Józef Dubicki), получила целых два места в городской думе Лиепаи. Социалисты-поляки, однако, так и не получили мест в латвийском Сейме, хотя в ЛСДРП заседал и представитель менее многочисленной белорусской общины. На выборах 1931 года партия серьезно помешала Союзу поляков, который в результате лишился долгожданного парламентского места в Риге (до сих пор поляки избирались только в Латгалии и Земгале).
Такие члены ЛСДРП, как Юзеф Дубицкий, Болеслав Вишневский (Bolesław Wiśniewski) или Алоизий Судимт (Alojzy Sudymt), уже неизвестны в Латвии ни среди латышей, ни среди поляков. Исключением является, наверное, только генерал Юзеф Урбанович (Józef Urbanowicz), польский коммунист, который до войны «играл на два фронта».
Дубицкий погиб в нацистском лагере Заксенхаузен в 1945 году, а Судимт в этом же году возглавил польскую школу в Риге, позднее закрытую советскими властями.
Его жена Фелиция позже стала известной активисткой польского меньшинства. Некоторые в Риге еще помнят латвийскую социал-демократическую семью Бок, из которой происходила Ванда Пуке, будущая президент общества «Полонез» (Polonez) в Риге.
Сегодня у левизны среди поляков плохая репутация.
Но жизнь продолжает добавлять новые страницы в историю. В 2020 году поляк Мирослав Кодис стал депутатом Рижской думы (партия «Прогрессивные»). Эрвин Лабановский (Erwin Łabanowski) также является членом этой партии. Его отец Рышард был известным журналистом и переводчиком с польского, а в 1998-2002 годах — одним из четырех польских депутатов латвийского парламента (как член ЛСДРП). Если посмотреть на другую сторону границы: в Польше членом левой партии «Вместе» (Razem) является известный переводчик с латышского Даниель Любиньский (Daniel Łubiński) — он родился в Риге и его семья до сих пор живет в Латвии.
Это, конечно, нишевые темы. Но о чем еще писать 1 мая для латвийских поляков?
С польского перевела Алина Смильгина,
ученица Даугавпилсской государственной польской гимназии им. Ю.Пилсудского
