Несколько слов о Леосе Караксе - популярно, для тех, кто с творчеством этого режиссера не знаком. Он был культовым для поклонников арт-хаусного (и даже более того, «андеграундного») кино еще в девяностые, уже после двух своих фильмов – «Дурной крови» и «Любовников Нового моста». Это были киноистории об абсолютной тьме низких истин, воспетых, однако, на поэтическом уровне.
«Любовники Нового моста», на мой взгляд, возможно, вообще один из главных фильмов о любви последней четверти века. Ибо лучше невозможно. Тот фильм Каракс снял в возрасте 35 лет и, кажется, сказал им все. Некоторые мастера до такой полной высказанности не приходят до конца жизни, Караксу - удалось. Возможно, потому что он действительно гений, который, впрочем, на своем личном примере доказывает, что быть гением как раз очень нелегко. Гении знают точно, «из какого сора растут стихи, не ведая стыда».
Но в 1999-м Каракс снял еще один фильм – «Пола Икс». Это была страшная история, с трагедиями и самоубийством в финале и во всем этом чувствовался и личный подтекст. Если в «Любовниках...» главную роль играла восходящая звезда французского и мирового кинематографа Жюльет Бинош, с которой Каракса связывали романтические отношения, то в “Поле Икс” играла его возлюбленная Екатерина Голубева, которая повторила судьбу своей киногероини и через двенадцать лет ее тело нашли недалеко от ее дома. Она погибла при невыясненных обстоятельствах. Так что в случае с Караксом кино - это жизнь, ну вот а жизнь - совсем не кино в привычном понимании.
С 1999 года после «Полы Икс» Леос взял огромную паузу, снял за эти двадцать лет какие-то короткометражные ленты. В общем, исчез с горизонта, сказав все. Но в 2000-м приезжал с «Полой Икс» в Ригу и Юрмалу на фестиваль «Балтийская жемчужина» и у меня с ним приключилась мистическая документальная история - не хвастаюсь. Открывался кинофестиваль большим банкетом на свежем воздухе в юрмальской гостинице «Рижское взморье», вечер был жаркий во всех смыслах. В баре стоял телевизор, в котором транслировали горящую Останкинскую телебашню, у бара плакала Лидия Федосеева-Шукшина: «Она рухнет!», а рядом стоял покрасневший Никита Михалков, выпивавший водку и парировавший: «Не рухнет, Лидия!». Не рухнула.
А в глубине банкета сидел Каракс, все пили. Леос был какого-то подозрительно зеленого цвета и было понятно, что он явно употребляет - возможно, не только алкоголь.
Я беседовал с ним о возвышенном искусстве Моцарта, не понимая английского или французского, он со мной говорил, не зная русского или латышского, чаще как-то странно и отрешенно улыбаясь. Но мы понимали друг друга.
Да, и взгляд Каракса - это было последнее, что я в тот вечер помнил. Утром проснулся в фойе второго этажа гостиницы, в мягком кресле.
Через пару дней был еще и завтрак в той гостинице, во время которого я беседовал о возвышенном с великим Кшиштофом Заннусси. Мэтр был в жабо, пах прекрасным парфюмом, аристократически дегустировал вареное яйцо и говорил по-русски с очаровательным акцентом. Как вдруг появился призрак в виде Каракса, остановившийся рядом с нашим столом. Столь разные и внешне, и внутренне - Заннуси и Каракс - кратко побеседовали по-французски. Ощущение - слегка сюрреалистическое. Взглянув на Леоса, я подумал, что он не долго протянет на этом белом свете. И вот как раз после этого он исчез, чтобы воскреснуть с фильмом «Аннетт».
И вот тут начинается некоторая растерянность у поклонника Каракса, потому что автор прежних фундаментальных фильмов, погружающих зрителя на дно человеческих страстей и трагедий, вдруг обратился сейчас к жанру... мюзикла. И снял его на английском языке. Впрочем, тут есть некоторые логические умозаключения - мэтр после глобальной паузы обратился к противоположному, почти легковесному голливудскому жанру, но при этом этим «легким» жанром доносит до сердца зрителей такую глубину чувственности и страданий. Глядя этот 2,5-часовой фильм, ты именно чувствуешь. Благодаря, конечно, отличной музыке Sparks. Леос после своей реинкарнации вдруг решил покорить Голливуд и получить «Оскар»? Хм, почему бы и нет. Леос - кстати, его псевдоним, вторая часть имени как раз означает «Оскар».
Тут, кстати. Вспомнилась «Танцующая в темноте» Ларса фон Триера, которая была снята как бы по голливудским лекалам - но вопреки им, с ироническим отношением. И эта двойственность посылала зрителя в нокаут.
В самом начале «Аннетт» в кадре лично Каракс - несколько отрешенный, как и прежде, но не зеленый, а даже очень свежий и бодрый. Что удивляет и радует. И дальше - кинематографическое полотно, которое можно смотреть как абсолютно голливудский мюзикл, но мы-то ведь знаем, что его снимал тот самый Леос Каракс. И тут много нюансов. Начиная с того, что очень важен пропеваемый в фильме текст. И в самом начале артисты поют о том, что «Мы начинаем!» и о том, что бюджет всего этого очень мал (то есть, тут мэтр добивается максимального эффекта без огромных голливудских финансовых вложений, это, наверное, тоже в пику «популярному» кино).
Кстати, если смотреть внимательно, то в центральной сцене фильма, когда дирижер рассказывает свою историю, пропевая и дирижируя ею - это как бы отдельный музыкальный номер, который, однако, снимается одним кадром. Без дублей явно и без видимого монтажа. При этом ощущение полной художественности и ясности. Что дорогого стоит.
Что же до главной цели этого фильма, то можем сразу резюмировать, слегка отвлекшись сперва на сюжет, в котором фигурирует стендап-комик, испытывающий творческий кризис и его жена, оперная певица. И рождается у них девочка Аннет. Он утопит супругу во время бури в море - и это будет очень... красиво, явно как и сцена за несколько десятков минут до этого, когда они в постели предаются плотской любви и происходит зачатие ребенка любви по имени Аннетт. При этом тут есть и нечто дьявольское, дорога с несущимся автомобилем и мопедом на встречу - возможно, отсылка к «Шоссе вникуда»! Дэвида Динча. Тут будет и второе утопление - того самого дирижера, и невольно вспоминаются две версии французского «Бассейна» (первый - Жака Дере с Аленом Делоном и Роми Шнайдер, 1969-й и второй - Франсуа Озона, 2003 года).
Тут бесконечно прекрасные, красивые операторские съемки - даже когда герои уходят в небытие, захлебнувшись водой. И здесь одновременно магия и колдовство, когда дух утопленной супруги проклинает героя. И волшебство, когда при лунном свете маленькая Аннетт начинает петь божественную мелодию... По сюжету из малюсенькой Аннет сделают звезду международного масштаба, ее номер с этой песней будет набирать миллионные цифры в ютубе, знакомая история...
Что важно, Аннетт тут играет... кукла-марионетка. В общем, и по сюжету логично - девочка стала марионеткой в руках продюсера-отца. А кончится все трагически - в один момент девочка перестанет петь на глазах многотысячного стадиона, отца посадят и придет в последний раз дочь посмотреть на своего отца. Чтобы попрощаться навсегда.
И вот тут она из куклы превратится в настоящую маленькую живую девочку. Насколько я понял, девочку играет дочка Каракса от погибшей Голубевой.
И вот тут будет высший суд. И для каждого зрителя, и для Леоса лично. Тут будет самое страшное наказание для героя - у него исчезнет возможность любить. Дочка ему откажет в желании любить ее даже на расстоянии. Ему больше нечего будет любить. Хотя даже в застенках чувство любви к родному человеку могло бы спасти. И это очень печальная песня. Хотя, наверное, тоже очень красивая. И действительно чувственная.
Завершив просмотр этого фильма, мне вспомнился великий виолончелист Мстислав Ростропович. Будучи в Риге на фестивале своего имени в 2001-м (как раз тогда Каракс и исчез), Мстислав Леопольдович темпераментно говорил: «Когда-нибудь, в конце вашей жизни, вам обязательно придет счет. Это будет счет за все то, что вы сделали. И насколько он будет суров - зависит только от вас самих. И сейчас, когда мне осталось уже не так много, я хочу сказать, что моя душа чиста!».
Ростроповичу счет пришел. Леосу Караксу - тоже. Этот счет решением высшего суда придет, поверьте, каждому из нас. Мужайтесь!
