Любая нормальная команда хочет побеждать
«Вот все спрашивают у меня про сборную России — как выступит команда Станислава Черчесова, не опозорится ли. Да, это самая слабая команда на моей памяти. Сам я верю, что сборная России преподнесет сюрприз и он, надеюсь, будет приятным. Я ведь вел жеребьевку и поначалу была эйфория. Нам попались Саудовская Аравия, Египет и Уругвай. И еще в таком удобном порядке — начинаем с самых вроде как слабых и по возрастающей.
Только потом только пришло понимание, что есть Мохаммед Салах — новая звезда мирового футбола и лучший игрок английской премьер-лиги. Надо его сначала пройти. И знаете, каков мой прогноз? Он вас удивит — в финале сыграют Уругвай и Германия. Я так долго изучал соперников россиян, что пришел к такому выводу.
На самом деле главное для меня, если серьезно, — хорошо провести чемпионат мира, чтобы все прошло без проблем, чтобы были в порядке дороги, гостиницы... Я за это больше переживаю. А все эти разговоры о том, выйдет ли сборная России из группы или нет… Не надо ставить главную задачу — выход из группы. Что это за цель? Любая нормальная команда хочет выиграть турнир».
Он пошутил? Не думаю. С чувством юмора у него на самом деле в порядке. И с самоиронией тоже, раз он даже свою книгу назвал «Нефартовый». В преддверии чемпионата мира в России Rus.Lsm.lv встретился с этим «нефартовым» спортивным комментатором в одной из рижских гостиниц.
Про «нефартового» на корочке книге
Про «нефартового» коллегу, который имеет в своей коллекции три статуэтки ТЭФИ (Российская национальная телевизионная премия — прим.автора), — история старая. Комментируя большинство матчей сборной России по футболу и хоккею на «Первом канале», все частенько заканчивалось поражением.
По мнению многих болельщиков, именно он является одним из виновников этих неудач. Мнение на самом деле спорное, но публика все равно считает его «нефартовым». Отсюда такой штамп, который Гусев и решил обыграть в своей книге-автобиографии, увидевшей свет осенью прошлого года. Вот что он сам рассказывает об этом.
«Я ведь вообще начал писать ее в больничной палате. Время свободного было много, вот и решил его занять таким образом. Несчастный случай: шел по станции «Внуково», платформа рухнула прямо подо мной, повредил позвоночник. Итог — три сломанных позвоночных отростка. Это врач меня надоумил: «Пишите книгу, а начните с того, что вы фартовый. Два сантиметра и вы были бы уже в инвалидной коляске».
Книга получилась даже не автобиографической, а скорее художественной. Многое что не вошло, ведь событий в жизни было предостаточно. Просто записывал все подряд, что вспоминал. Ставка была на веселые истории о жизни, что я видел.
Кстати, ее первоначальное название было «От кромки льда до кромки поля», такое философское, пафосное и спортивное одновременно. Но редактор сказал, что слишком длинное, придется писать по лбу моей физиономии на обложке. А «Нефартовый» изначально было лишь подзаголовком. Только потом решили сделать его главным. Тем более оно легко умещается на корочке книги.
Правда, мои родители поначалу сильно переживали по поводу такого названия, но я их успокоил. А старшая дочка Юля так вообще выдала: «Папа, ты что? Это же социальное самоубийство!» Но все обошлось. Сам я к этому отношусь легко. Наоборот, мне в жизни очень часто везло».
Привычно видеть Виктора Гусева футбольным комментатором или ведущим спортивных новостей в программе «Время». Лично для меня было откровением кое-что другое из его биографии.
Он внук поэта и сын ученого (его дед — Виктор Гусев — поэт, драматург, автор сценария фильмов «Свинарка и пастух» и «В шесть часов вечера после войны»); во время срочной службы принимал участие в боевых действиях в Эфиопии, за что получил местный орден «За мужество»; изначально получил профессию переводчика, закончив Московский государственный педагогический институт иностранных языков; случайно на телевидение попал в возрасте 38 лет будучи редактором-переводчиком на ТАСС; выпускал судовую газету и первый в России цветной журнал о футболе; участвовал в антарктической экспедиции, в кругосветном путешествии и в заокеанском турне с хоккейными ЦСКА и «Динамо», поработав в ту пору с легендарным Анатолием Тарасовым.
А еще он засветился в нескольких популярных проектах: «Последний герой», «Остаться в живых» и «Большие гонки». Знакомясь с его фильмографией (снялся в таких картинах, как «Счастливы вместе», «Воронины», «Молодежка»), невольно задумываешься о том, почему все-таки спорт, почему футбол, ведь его жизнь и так была полна прекрасных поворотов.
Комментатор федерального канала
Первое его появление на большом экране в контексте большого футбола — ведущий церемонии жеребьевки финального турнира чемпионата мира в США — случилось 25 лет назад. Это уже потом все стали назубок произносить название передачи «На футболе с Виктором Гусевым», называть его комментатором федерального канала.
Мой собеседник путает Ригу с Таллином («...в последний раз был у вас лет шесть назад, когда еще памятник советскому солдату убирали из центра города), оживляется, когда речь заходит о сборной Латвии по футболу («...знаю вашего Михаила Землинского, с которым время от времени встречаемся во время выставочных и благотворительных матчей в разных уголках России»), и о латвийском хоккее («... я два раза в год работаю синхронным переводчиком на Конгрессах Международной федерации хоккей, на последнем из которых в Копенгаген видел вашего Кирова Липмана, когда его принимали в Зал славы»).
И все равно, о чем бы мы не говорили, все сводится к предстоящему в России чемпионату мира по футболу. Сегодня у спортивных болельщиков эта тема — номер один. Говорить о спорте у Гусева, кажется, в генах (он прошел не только 15 Олимпийских игр, но и почти полтора десятка чемпионатов мира и Европы по футболу, не говоря уже о хоккейных форумах). Так что мы оба на полчаса оказались, что называется, в тренде.
Комплименты Риге, музыки и пив
Правда, сначала Виктор Гусев сделал комплимент Риге и… пиву: «До Риги я был несколько дней в Копенгагене. Тоже Европа, красивый город, милый центр, но какой-то холодный. Рига мне нравится куда больше. Она мне как родная. У вас уютнее, душевнее и комфортнее, поразили чистота и культура поведения. Даже не знаю, как точно выразиться, но мне тут больше нравится.
Я думал сначала пойти на премьеру фильма «Тренер», но вместо этого оказался с женой Ольгой в Верманском парке и не пожалел нисколько, поскольку там проходил пивной фестиваль с живой музыкой. Послушали, получили огромное наслаждение. Погуляли по тем местам, в которых я здесь бывал когда-то. Я ведь до этого неоднократно приезжал в Ригу на матчи сборных России и Латвии. Причем для россиян с переменным успехом. Был я у вас и в составе артистической футбольной команды «Старко», когда мы играли с вашими артистами и политиками. Разумеется, нахлынули воспоминания. А фильм я еще успею посмотреть».
— Поездка в Ригу во время отпуска — это как небольшая передышка перед рывком?
— Да, ведь часть матчей чемпионата мира показывает «Первый канал» — что-то в прямом эфире, что-то в интернете, будут какие-то передачи, специальные выпуски, интервью. Работы много и это здорово.
Что предлагает жизнь, то и пробую
— Вам уже за 60, но вы в прекрасной форме. В чем ваш секрет?
— В том, что я люблю свою работу. Причем это касается не только комментирования матчей или чего-то еще на нашем канале. Я ведь не от чего не отказываюсь, постоянно в деле, в движении. Что мне предлагает жизнь, то и пробую. Работа у меня, действительно, очень интересная. Я ведь в детстве думал, что хобби не может быть работой, поскольку это обязательно скучно, это ради зарабатывания денег. Только потом эти деньги тратишь на хобби.
— В вашей жизни все не так сложилось...
— Получилось все очень удачно. Деньги я не трачу на футбол, на спорт. Это просто моя работа, моя профессия, которая вмещает все — конферансье, статистик, шоумен. Вот что сегодня значит комментатор.
— Еще говорят, что это счастье, когда твое хобби является профессией.
— Нефартовый, но счастливый.
— А как сейчас называется ваша официальная должность?
— Эх, если бы я знал. Что-то с новостями связано. Но спортивные блоки мы продолжаем делать каждый день. С тем лишь отличием, что не появляемся в студии лицом, а озвучиваем за кадром. Делим с коллегой месяц пополам и работаем по неделям. С утра и до вечера, потому что начинаем сначала делать для Дальнего Востока, затем Урала и наконец европейской части страны.
Прикипел к «Первому каналу»
— В Латвии такое представить невозможно.
— Ну ведь масштабы другие. А та неделя, которая не новостная, все равно загружена — там надо посидеть, там поучаствовать, там еще что-то.
— Вас что-то я не помню на других каналах, только на «Первом». Или я ошибаюсь?
— Все правильно. Я преданный своему каналу человек. Почему так вышло? Прикипел я. Еще в самом начале моей телевизионной карьеры Вася Уткин меня звал на НТВ, когда создавался «Футбольный клуб», и он предлагал мне вести эту передачу вдвоем.
— Была информация, что вас звали на «Матч ТВ». Это правда?
— Ерунда. Никто не звал, потому и мой переход был невозможен. Не звали, не отказывался…
— Сами-то вы себя считаете больше комментатором или журналистом?
— Пишущим журналистом. Я ведь несколько лет до того, как появится на экране, работал в ТАСС — сначала в политическом отделе, а потом в спортивном. Писал о спорте и сейчас пишу колонки в разных журналах.
Как язык до спорта довел
— Ваше знание английского языка вам сильно помогло?
— Язык, как говорят, до Киева доведет. Меня он довел до спорта и сейчас мне помогает. А тогда, в 90-е, — подавно. Я был один в спортивном отделе, кто мог читать и переводить телетайпные ленты AP, France Presse, Reuters. Да, там сидели такие корифеи, как Владимир Дворцов, который знал, казалось, все о хоккее. Но тогда даже ведущие журналисты не знали иностранных языков. Фактически, я у них был рупором и истиной в последней инстанции. Интернета ведь тогда еще не было.
— Как сегодня удается поддерживать уровень знаний, практика есть?
— Практики немного, поэтому самому приходится держать себя в форме. Читаю книги на английском, смотрю фильмы. Два раза в году работаю синхронным переводчиком на хоккейных конгрессах. А это такой удар по мозгам, потому что синхронный перевод — это особенное.
— За свою книгу «Нефартовый» гонорар получили приличный?
— Совсем недавно пришли авторские — небольшие деньги, о чем я даже уже и забыл. Говорят, потом еще будет. Тираж книги был вполне нормальным по сегодняшним меркам — 4500 экземпляров. Возможно, даже переиздадут. Сейчас, не секрет, часто авторы сами платят изданиям за свои книги. Саша Горбунов, к примеру, написал книгу о Валерие Лобановском. Пришлось платить, чтобы ее издали. Так ему этого хотелось.
Концепция Эрнста: шоу известными людьми
— Ваше участие в телевизионных проектах, например, «Последний герой» или «Остаться в живых» — это жажда адреналина, приключений или что-то еще?
— Все не так. Просто попросило руководство канала, и отказываться было как-то неудобно.
— Корпоративная солидарность?
— Скорее да. Ты не отказываешься от проектов «Первого канала», потому что нужно помогать друг другу. Это вообще был первый проект с участием звезд. Тогда не было ни программ с фигурным катанием, ни бокса, ни цирка, и руководитель «Первого» Константин Эрнст придумал такую концепцию. Прошли два «Последних героя», и решили его модифицировать. Так и была придумана схема с известными людьми.
— А отказывались от чего-то подобного?
— Только один раз. Это были «Жестокие игры» в Аргентине, которые вели Кирилл Набутов и Яна Чурикова. Отказался по объективным причинам — помешали трансляции решающих матчей чемпионата России. Да и форма была — хотите или не хотите. Раньше это было обязательно, когда все начиналось. Звонил Эрнст и просил помочь, поддержать. Вот и поехал на «Последний герой» и долго мучился, потому что не успел на переигровку Локомотив — ЦСКА. А там, на острове, не было интернета. Те же, кто приезжал с большой земли, не могли с нами разговаривать. Им было запрещено, а там мои знакомые ребята операторы, которые за футболом следят. Пошел в туалет ночью и вдруг услышал где-то из-за кустов: «Лоськов, 8-я минута». И тут я понял, конечно же, что Локомотив победил. Но кто это мне сказал — непонятно. Так никто и не признался, но зато меня порадовали, а то я ходил по острову, мучился от неведения.
«Своя колея» Высоцкого и не состоявшийся певец
— Но эти проекты реально были большим испытанием?
— Да, но это как в армии. Было тяжело, но вспоминаешь только хорошее.
— Слушаю ваш голос и у меня, в связи со всеми этими проектами, закрадывается один вопрос: а петь вас не приглашали?
— Ой, тут все сложно. Начну с того, что у меня большая коллекция пластинок и дисков. Это настоящая рок-музыка. Серьезно к этому увлечению отношусь, так что ничего не скачиваю, а только покупаю. Коллекция дисков давно перевалила за несколько тысяч, слушать, разумеется, не успеваю. Все время покупаю новые — один включаю, а остальные рассматриваю. Те, что не распаковал, убираю на полку до лучших времен.
Так вот… Как-то раз меня пригласили на такой музыкальный проект, называется «Своя колея», посвященный Владимиру Высоцкому. Позвонили мне с «Первого канала», объяснили ситуацию, рассказали, что песни Высоцкого будут петь и профессионалы, и не профессионалы. Я сразу признался, что петь не умею. Но куда там…
— Вам все равно пришлось петь?
— Меня привели на какую-то квартиру, где сидел человек, который, по идее, должен был научить меня петь. Он меня еще успокоил, мол, я еще и не таких учил. Главное — голос ессть и начали записывать. Я его честно предупредил, что ничего не получится. Но, видимо, не переубедил. Начали заниматься. Один день я к нему пришел, второй, потом на третий он звонит Эрнсту и говорит: «Ничего не получается!». Он еще предложил вместо меня взять другого комментатора Григория Твалтвадзе. На что Эрнест ему ответил: «Учите Гусева петь», и положил трубку.
Я долго репетировал, но, видимо, выглядело все это ужасно. Началась «Своя колея» — большой зал, все за столиками. Передо мной, вижу, сидит знаменитый хоккеист Александр Якушев, который услышав меня, как открыл рот, так и не закрыл его, стыдливо опустив глаза, когда я закончил петь.
Потом появилась статья в «Известиях» с рецензией — как там все было, кто как пел, кто хорошо, кто не очень. Но были два человека, как в ней было отмечено, которым вообще не надо было петь. Был упомянут нынешний пресс-секретарь «Роснефти» Михаил Леонтьев, который спел «Диалог у телевизора», и я. С тех пор меня на такие проекты больше не зовут.
Про цензуру и переход на телевидение
— До того, как вы появились в спортивной редакции ТАСС, работали в политическом отделе переводчиком. В то время много табу ведь было?
— В политике — очень много. В спортивном отделе, дверь которой была соседней, тоже была цензура, но гораздо меньше. Ну, например, нельзя по понятным причинам было упоминать имен некоторых спортсменов: чехословацкого хоккеиста Вацлава Недомански, который убежал в Канаду, шахматиста Виктора Корчного, который уехал в Швейцарию. Там были свои заморочки, но это было скорее исключение.
— Выходит, в спортивную редакцию вы попали, просто постучав в соседнюю дверь?
— Не совсем так. Спасибо коллеге Всеволоду Кукушкину, который мне подсказал выход, как после пяти лет работы перейти в другой отдел. Мудрый Сева произнес: «Ты — герой, приехал с ледокола, ступай к Лосеву». Он в то время возглавлял ТАСС. Я так и сделал. Пришел в кабинет к генеральному директору Сергею Лосеву, стою перед ним, смотрим друг на друга. Видимо, он быстро смекнул, что я пришел что-то просить. Ну я ему и выдал свою мечту. Но, как оказалось, в ТАСС меня планировали послать в Лондон или Нью-Йорк. Впрочем, так вышло, что на следующий день отмечали юбилей — 25 лет ТАСС. И Лосев меня просто удивил: «Ладно, подарю спортивному отделу ставку. Получается, под тебя».
Так я стал ближе к спорту, начал писать. Ну а то, что я попал на телевидение в 38 лет, это, разумеется, во многом благодаря моей журналистской деятельности. Но не только. Тогда на телевидении шла смена поколений, и на мое счастье, вспомнили о Гусеве. Позвал меня на «Первый канал» директор студии спортивных программ РГТРК «Останкино» Сергей Кононыхин.
— Но ведь в то время при делах еще оставались зубры телевидения, те люди, которые работали дикторами еще в СССР?
— Все верно. Помните Игоря Кириллова? Они и его коллеги великолепно читали тексты, но по бумажке. И тогда их стали сменять журналисты или дикторы другого склада, как сейчас, например, Екатерина Андреева, которая не только читает, но и сама принимает участие в создании и написании этих текстов, сама все просматривает, сама редактирует, сама готовится к эфиру.
Тоже самое стало происходить в спортивной журналистике на телевидении. Стали нужны люди, которые могут написать, которые могут сделать программу. Искали таких и нашли меня в 1992 году. В меня быстро поверили, сражу же дали вести репортажи, очень быстро я стал выезжать за границу. Первая поездка была на матч Лиги чемпионов «Спартака» в Стамбул в 1993-м. А когда шел чемпионат мира в США, мне доверили вести финал. Однако до этого я еще комментировал жеребьевку из Лас-Вегаса. Не знаю, сколько здесь доля удачи или дело случая, но это была хорошая встреча. В любом случае я благодарен за это судьбе.
Учите родной язык и больше читайте!
— Но без хорошего английского, я чувствую, у вас бы все равно ничего не получилось. Так ведь?
— Прежде всего надо хорошо знать русский язык. Это я говорю всем молодым людям, которые стремятся попасть в эту профессию. А еще больше читайте!
— Вы все-таки больше к какому виду спорта тяготеете?
— Так сложилось что больше друзей у меня в хоккее. Я же ездил переводчиком на суперсерии в Северную Америку с «Динамо» и ЦСКА. Кстати, тогда брали и вашего Олега Знарка в состав московского «Динамо» для усиления. Было такой момент, когда я ездил с Тарасовым в НХЛ. Две недели я с ним провел в одном гостиничном номере. Это был 1987 год. Был период, когда я работал в проекте под названием «Русские пингвины». Это детище ЦСКА и клуба НХЛ «Питтсбург». Эта была уже середина 90-х годов. Я же хоккей много комментировал, включая Олимпийские игры.
— С какого момента вы стали следить за выступлением футбольной сборной?
— С чемпионата мира 1966 года, поэтому могу сравнивать. По составу у нас никогда не было такой слабой команды. Почти всегда с борной СССР или России были звезды европейского или мирового масштаба. В прежних составах были лидеры, в том числе в европейских клубах. Сейчас же таких и близко нет. Яшин, Стрельцов — в советские времена, хотя они никуда за границу не выезжали, позже — Карпин, Мостовой, Аршавин. Впрочем, может быть, это и хорошо — молодые ребята получат шанс, которого в их карьере может больше и не быть.
Совсем другое футбольное настроение
— Чемпионат мира по футболу или Олимпийские игры?
— Конечно же футбол! Потому что это настроение другое. Если бы впереди была Олимпиада, то сейчас я бы думал о том, как буду по ночам не спать, монтировать материалы. А с футболом все по-другому: пусть будет много работы, но это здорово, это же футбол.
— Для Олимпийского движения звучит несколько обидно.
— Но это правда. Тут главное — ощущение. А сейчас у меня приподнятое настроение
— Тем более у вас уже была возможность поработать на новеньких стадионах?
— Я работал на матче Кубка конфедераций год назад в Санкт-Петербурге. А еще мне очень понравился стадион в Саранске. Знаете, он очень удобный. Ведь сейчас многие современные стадионы внутри как лабиринт. Можно легко заблудиться! А в Саранске все сделано по уму, все удобно и четко. Понравились мне и реконструированные «Лужники». Главная отличительная черта всех новых стадионов — на них отлично видно с любой точки.
— Наверное потому, что они чисто футбольные, без легкоатлетических беговых дорожек.
— Может быть и поэтому. А ростовский стадион? Левый берег Дона, красотища. Надеюсь, во время чемпионата мира меня командируют еще куда-то, и я все увижу своими глазами.
С книжкой Солженицына под кроватью
— Вы когда-то работали в политическом отделе. Вот сейчас бы вам туда… Как политика вмешивается в вашу работу сегодня, когда вы уже в спорте не один десяток лет?
— В моей жизни все так складывалось, что я должен был стать политическим журналистом. С моим английским я был потенциальным корреспондентом где-то в США или Великобритании. Но как я уже рассказывал, от политики я ушел. Сегодня от политики я стараюсь по возможности дистанцироваться. И на самом деле я рад тому, что так все случилось. Да, та страна дала мне образование, возможностей, много чего. Но все равно та атмосфера на меня сильно давила, эти все разговоры на кухне… До сих пор помню, как родители читали Солженицына и прятали от меня его книги под кровать, когда я заходил к ним в спальню.
Кроме отдельных диссидентов, самых смелых людей, мы приняли правила той игры. И потом все совпало — падение Берлинской стены, не кровавый переворот. Всегда казалось, что если народ поднимется против коммунизма, то будет гражданская война, будет много крови. К счастью, обошлось без этого. Поэтому я вспоминаю те времена, когда мне кто-то говорит о недостатках нашей нынешней жизни в России. Наверное, это не аргумент для молодых, они той жизни не видели, им сейчас хочется жить лучше. Я не вступаю во все эти дискуссии и вновь возвращаюсь в те времена, когда все могло пойти под другому, более жестокому сценарию.
— У вас, признайтесь, были опасения, что в конце концов мундиаль у России отберут?
— Спорт всегда был частью политики, чтобы не говорили на сей счет. Опасался ли я? Скорее я верил в разум руководителей ФИФА. И я точно знал, что никуда чемпионат не перенесут. Так что наслаждаемся большим футбольным праздником. Футбол для меня — больше чем спорт. Это социальное явление, общественное. Как сказал один из английских тренеров — это жизнь и смерть.
Меньше негатива, господа
— Почему так много негатива вокруг российской команды? Все эти анекдоты, выступления со сцен и постоянная издевка то в КВН, то в других передачах. Уже и не смешно...
— Не знаю, но это неправильно. Позитив нужен, чтобы создать общее настроение. Без позитива не добьешься положительного результата.
— Право проведения чемпионата мира Россия получила семь лет назад.
— Я тогда тоже подумал, мол, есть эти семь лет, и за это время появится новое молодое поколение игроков. К сожалению, этого не произошло. Мы точно на телевидении все сделаем красиво, только надо футболистов на это настроить.
— Ну и в заключении нашего разговора — «Берегите себя»? Откуда это пошло в ваших репортажах?
— Как-то задумался я: «Как же заканчивать?». Я же переводчик, поэтому вспомнил take care. У англичан это скорее прощание — пока, и все. А тогда были не самые спокойные 90-е годы. И я думал, что же пожелать людям, которые тебя смотрят где-то в баре, а потом возвращаются в темноте домой. Как-то все криминально, насыщено непонятно чем. И я посчитал тогда, что «берегите себя» будет хорошим пожеланием или добрым советом. Потом, правда, подхватили все. Эх, надо было тогда эту фразу-прощание запатентовать.
