Анита вяжет, у женщины проблемы со зрением. В данный момент она ищет вакансию, но официально безработной не числится — не считает, что в этом есть смысл. «С тем же вязанием же очень сложно. Я и звонила по объявлениям. Скажу, не дай бог, что у меня проблемы со зрением.
Первый вопрос: «Как вы вообще можете вязать, если у вас проблемы со зрением?». Но у вязания со зрением вообще никакой связи нет. Но это я понимаю. Если мне каждому это надо объяснять...»,
— поделилась Анита.
Она главной проблемой социального предпринимательства считает нехватку информации. «Во-первых, я ничего не знаю о такой возможности. Если были бы какие-то социальные предприятия, про которые я знаю, что они занимаются тем-то и тем-то, я сама могла бы решить, могу я это сделать или не могу. Не чтобы мне работодатель говорил: «Вы это не сможете». Я сама знаю, что я могу и что не могу...
Если бы была какая-нибудь домашняя страница, где было бы написано — это социальное предприятие занимается тем и тем, есть рабочие места. Тогда я сама могла бы звонить и предлагать, потому что я сама понимаю, что я могу сделать».
Мадара Уланде, глава Ассоциации социального предпринимательства, рассказала, что пока компаний слишком мало, чтобы создавать базу данных. «Те, что есть — еще на стадии старт-апа. Не так чтобы они полны вакансий. Они еще думают, как это все может работать», — добавила Уланде.
Она считает, что база данных — хорошая мысль на будущее.
В Латвии закон о социальных предприятиях вступил в силу несколько месяцев назад, в апреле. С его помощью хотят повлиять на занятость находящихся в зоне риска слоев населения. Существуют критерии статуса.
Такого типа предприятия работают, чтобы оказывать благоприятное социальное влияние, например, в сфере образования, культуры, защиты животных. Нанимать туда можно в том числе и людей с инвалидностью, однако это не обязательно. Предприятия получением статуса интересуются и в ассоциации — спрашивают о сферах, возможностях развития и программах поддержки, задают юридические вопросы.
Уланде отметила: сложности могут быть в случае, если на предприятии не в равновесии социальные и бизнес-интересы.
«Если ясно видно, что бизнеса там больше, чем социальных целей, или прямо наоборот — социального больше, чем бизнес-целей, надо смотреть, как это решать. Поскольку, конечно, цель закона — создавать предприятия, у которых долгосрочная бизнес модель, которые достигают социальных целей. И в случаях, если социальные цели или социальное влияние притянуты за уши и только в документах написаны, но на практике можно видеть, что фирма работает как простое предприятия, надо думать, как и какими инструментами это решать: проверить предприятие или заставить его понять, что это социальное влияние — хочется или нет — оно должно иметь, если хочет такой статус», — добавила Уланде.
Юрис Цебулис, глава проекта «Поддержка социального предпринимательства» Минблага, отметил, что статус пока получила одна фирма, вскоре он будет у еще пяти.
«Первое у нас общество с ограниченной ответственностью Sv. Lūkas darbnīca. Они занимаются художественной деятельностью, связанной компьютерными программами, видео-оформлением и дизайном помещений. Они планируют нанимать вышедших из заключения лиц»,
— добавил Цебулис.
До вступления закона в силу на министерскую программу грантов заявки подали 98 социальных предприятий. Теперь же статус, согласно новым нормам, могут получить только общества с ограниченной ответственностью, а не другие компании.
С апреля в Минблаг подали 10 заявлений на получение статуса в рамках нового закона.
«Закон впервые дает четкое определение понятию социального предприятия, а также устанавливает четкие правила для компаний, желающих работать в этой области. Вместе с программой поддержки Министерства благосостояния и государственного финансового учреждения развития Altum закон дает хороший начальный импульс для желающих решать социальные проблемы с помощью бизнес-методов. Для начала или расширения такой предпринимательской деятельности существует как четкая правовая основа, так и стартовый капитал», — ранее рассказала Уланде в интервью Lsm.lv.
