Истица пока не стала комментировать решение, а также не ответила на вопрос, будет ли оно обжаловано.
Прокурор Алла Курвиде сказала журналистам, что факт совместной жизни доказан как показаниями свидетелей, так и документально.
Ворза ранее заявила агентству ЛЕТА, что есть множество семей, в которых в золитудской трагедии погиб гражданский супруг, и никакой поддержки со стороны государства они не получают. Брак с Эдгаром планировалось зарегистрировать летом 2014 года. Ивета и Эдгар были вместе четыре года, три – жили вместе. Брак заключить формально не успели, и теперь, чтобы Ивета могла осуществить свои супружеские права, требуется признать факт брака через суд.
О проблеме известно организациям по защите прав пострадавших в золитудской трагедии, и они намерены решать этот вопрос.
Ивета Ворза настаивает, чтобы суд признал ее фактический гражданский брак. По ее признанию, судебная тяжба – «путь, явно не устланный лепестками роз»
После трагедии в супермаркете Maxima, унесшей жизни 54 рижан, Ивете государство дало четко понять: она Эдгару – официально никто, и ей не полагается ни поддержка, ни пособия, положенные овдовевшим супругам. Женщина смогла лишь пройти реабилитацию. И единственное, что ей остается, чтобы подтвердить свои права – это суд. Уже состоялись встречи общественной организации Zolitūde 21.11. с премьер-министром Лаймдотой Страуюмой, с представителями полиции и прокуратуры.
Подобные тяжбы в латвийских судах после восстановления независимости уже были (в советское время практиковалось доказательство в суде ведения парой совместного хозяйства как достаточное обоснование для признания существования незарегистрированного брака – что упрощало рассмотрение дел). Например, в Екабпилсе несколько лет назад погиб полицейский, и его вдове тоже пришлось пойти в суд. Тогда молодой женщине удалось добиться признания фактического брака, и лишь после этого государство по решению МВД выплатило компенсации не только одной близкой родственнице, но и вдове покойного.
Но после трагического инцидента в Золитуде аналогичные проблемы возникли уже у нескольких человек. Ни государство, ни самоуправление не готовы рассматривать этих лиц как законных претендентов на получение помощи. Ведь они не могут документально подтвердить свою близкую связь с погибшими.