— Были документы, которые потом передал в архив. Ах, да, была ещё джинсовая куртка — редкая по тем временам: добротная, дефицитная. Я потом в ней ещё и на заседания Верховного совета ходил и в дни августовского путча. Я её подарил Музею Народного фронта, как действительно реликвию, которая прошла со мной время восстановления независимости.
Воспоминания как баррикадные реликвии. И все они связаны с людьми. И с глубокой ночью, когда у активного члена Штаба баррикад появлялось свободное время и, как он сам говорит, «на пару часов становился обычным, простым человеком.
— В три часа я вышел из штаба к кострам на Домской площади и общался с сидевшими у костров курземцами. Я им рассказывал о главной стратегии – ненасильственного сопротивления. А они в ответ: да, но если вдруг появятся танки, мы будем сопротивляться. Пусть даже с осиновой дубиной в руке.
Ещё одно яркое воспоминание — опять же ночью зашёл в Домский собор, где работал медпункт, десятки человек там же спали на стульях. Другие вполголоса делились своими переживаниями. И в этот момент к алтарю подошёл священник. В своей проповеди он говорил не только о боге, но силе веры. И сейчас, 30 лет спустя, я до сих пор помню эти слова. Они воодушевили, дали энергию и осознание, что мы на верном пути.
Лидер Народного фронта Дайнис Иванс в своих мемуарах назвал баррикады уникальным явлением в европейской истории. С коллегой по бессонным январским ночам соглашается и наш собеседник. Как говорит Юндзис, у телебашни в Вильнюсе уже всё случилось, в Таллине — только начиналось. А в Риге происходило что-то особенное:
— Несомненно, баррикады были уникальным явлением. Возможно, в очень далёкой истории — во время Французской революции несколько веков назад — тоже было что-то подобное. Но чтобы в наше время, после Второй мировой войны... мало кто сможет припомнить столь многочисленные баррикады, какие были в Риге.
Уникальность ещё и в том, что они были достаточно хорошо организованы. Многим ещё до сих пор кажется, что на улицах стихийно собрались тысячи человек, согнали какую-то технику. Но всем руководил штаб. Рига была разделена на 7 секторов. Например, в Старом городе действовало 44 поста. Руководителям секторов были даны чёткие инструкции — что делать в случае нападения или провокаций. Именно эта организованность отличала рижские баррикады от других, где очень многое происходило стихийно.
А формулой успеха рижских баррикад Талавис Юндзис называет неожиданность.
— Конечно, все назовут народное единство, и это действительно так. А я со своей стороны хотел бы добавить — момент неожиданности. И для тех, кто накануне осуществил нападение на телебашню в Вильнюсе. И для руководства Прибалтийского военного округа. Сильная неожиданность! Не зря
генерал Кузьмин потом вспоминал – «а что я мог сделать, когда мне навстречу вышли десятки народных дивизий». Конечно, образно выразился. Но округ так и не решился вывести танки на тысячи невооружённых людей.
Так что главное — неожиданность. Ведь идея самих баррикад родилась утром 13 января. Конечно, и до этого Народный фронт говорил, что призовёт людей выйти на улицы. Но с этим спецотряды быстро бы справились. А вот с баррикадами, с многочисленными тракторами, грузовиками и другой тяжёлой техникой и железобетонными блоками… Все это у нас родилось быстро. В восемь утра мы начали обсуждать — что делать, а к 10 вечера в Старой Риге уже всё было готово.
Историки до сих пор гадают, что произошло ночью 20 января на Бастионной горке. Кто тогда отдал приказ стрелять? От чьих пуль погибли люди? И была ли третья сила? Картину событий старались реконструировать следователи. Однако свидетельства противоречивы. Уверенно до сих пор звучат лишь версии.
Моя версия такова. Цель нападения была спровоцировать беспорядки в Риге. Чтобы разгорячённые участники баррикад с дубинами в руках бросились защищать МВД и столкнулись бы с омоновцами. Стратегически для такой провокации Бастионная горка была самым подходящим местом — тут тебе и МВД, и Прибалтийский военный округ, и баррикады. Всё это должно было спровоцировать массовые перестрелки и ввести прямое президентское правление из Москвы. Мол, у нас ничего другого не оставалось, как вывести на улицы армию. Но слава богу, этого не произошло.
Сегодня Латвия отмечает 30-ю годовщину защитников Январских баррикад 1991 года. Снова звучат воспоминания очевидцев, снова будут дымиться костры. А если заглянуть в баррикадную историю Латвии ещё через 30 лет, что в ней увидит ещё одно поколение, спрашиваю у Талавса Юндзиса.
— Как бы нам ни хотелось, чтобы было иначе, участников баррикад становится меньше. Но интерес к этим событиям обязательно сохранится! Например, к организаторской стороне дела. Это не только интересно, но и практически важно. В мире ещё много народов, которые боролись и борются за свою независимость. И этот путь ненасильственного сопротивления, который берёт начало в Индии и продолжился у нас, может быть эффективным и сегодня. Конечно, слишком смело так говорить, но возможно наш опыт может пригодится кому-то ещё через 30, а то и 100 лет. Надеюсь, не в Латвии и не в Балтии.
Баррикады в Риге начали возводить 13 января 1991 года, чтобы защитить здания Верховного совета, телевидения, мосты через Даугаву и другие стратегические объекты от ОМОНа. С 1997 года 20 января является днем памяти защитников баррикад.
