«Это психологический клубок, развязать который не под силу самому опытному и мудрому психологу. Почти у каждого из нас есть родственники в России... Невероятно тяжело, когда ты им рассказываешь, что с тобой происходит, а они говорят тебе в глаза:.. «Вы делаете все с собой сами»...
Я думаю, прощение невозможно. Не знаю, попадались ли вам вчерашние кадры.., где лежат убитые мама, папа и двое детей — и чемодан одиноко стоит. Как это можно простить?.. Вчера погиб мой коллега, это первая моя личная смерть... Я не представляю себе вариантов раскаяния той стороны и слов, которые та сторона могла подобрать, чтобы речь могла идти о прощении.
Хотя при этом мы отдаем себе отчет, что в первый же день войны нам позвонили наши московские друзья и сказали: «Лаура, мы не знаем, что сказать. Нам стыдно за наше правительство, простите. Наверное, если нам суждено еще встретиться, мы не сможем смотреть вам в глаза». Хотя это оппозиция, люди, выходящие на протесты», — говорит она.
«Это люди, которые не голосовали за Путина. Они ходят на все митинги, пользуются любой возможностью выразить свою позицию. Это те люди, которые в России не услышаны. И на таких людей, я думаю, обиду нельзя держать. Но в целом, если говорить, смогут ли украинцы простить русских, если так все обобщить — думаю, не будет прощения», — согласен ее сын Эдгар.
«Прощения быть не может», — уверена Лаура.
Она добавляет: очень благодарны всем странам, которые сейчас принимают беженцев:
«Мы хотим сказать большое спасибо Латвии за поддержку, огромному количеству чужих людей, которые, просто услышав кто мы и что мы, откуда, стараются помочь. Это такая любовь, такие объятия, которые дорогого стоят»
