Наджие. Алушта.
Наджие не видела мужа Муслима с 11 февраля. Тогда его и еще четверых знакомых арестовали по подозрению в терроризме. Это и еще несколько похожих дел правозащитники считают политическим — попыткой надавить на крымских татар, которые с самого начала выступали против аннексии Крыма.
Хотя сам Муслим политикой не занимался – просто пользуется уважением в своей деревне,
расположенной неподалеку от Алушты.
«Они ворвались, дети еще спали. Я сначала не поняла, что происходит. По звукам шагов подумала, что головешка упала, а муж пытается ее затушить», — рассказывает Наджие.
Она говорит, что всю семью посадили рядом; запретили пользоваться мобильными, не дали позвонить адвокату. На вопрос – что ищете? – говорили, мол, оружие, наркотики, боеприпасы.
«Я их прошу: можно хоть Коран на пол не бросать? Это для нас священная книга. Они его просто ногой в сторону отодвинули, перешагнули и продолжили… Ощущение, словно тебя выпотрошили. Внутри – пустота и грязь», — говорит Наджие.
После 6 с половиной часов обыска ни наркотиков, ни оружия не нашли, но Муслима увели. Наджие до сих пор не знает, в чем конкретно подозревают мужа. Документов не видел и адвокат. У семьи нет даже копии протокола обыска.
На суде же, по словам Наджие, судья назвал ее мужа «обвиняемым», но потом быстро исправился — «Подозреваемый».
«И следователь упоминал термин «обвиняемый». Они его обвинили задолго до того, как пришли к нам. Они все уже решили... Статья предусматривает 15-20 лет заключения и даже пожизненное. Следователь настаивает на пожизненном.
А за что пожизненное? Он кого-то убил? Какой теракт он совершил?
Где, когда?», — сокрушается Наджие.
Вадим. Симферополь.
«Я родился и вырос в Крыму. Считаю себя крымчанином. И не знаю, кто я — украинец или русский. Отец русский, мать украинка», — рассуждает Вадим.
Как и в 2014-м, Вадим работает из дома — программистом. Только теперь вместо украинских клиентов – российские. Так теперь проще. Зарабатывает даже больше чем два года назад. И на жизнь при новой власти не жалуется. Правда, в Крыму теперь одиноко.
«Часть моих друзей уехала. Сейчас только скайп… но по скайпу ни в поход не сходишь, ни на улицу не выйдешь... Компании отсюда уезжают. Кто в Украину, кто — на «материковую» часть России», — сетует он.
Владимир, Феодосия.
«Для меня было принципиально, чтобы Крым был общим. Он не был никогда украинским, это был общий дом. Сейчас его нельзя назвать ни украинским, ни российским», — говорит Владимир.
Ворота дома, где еще два с половиной года назад останавливались по тысяче человек в сезон, Владимир отпирает специально для LTV. Украинец с российским паспортом, он родился к Москве и 15 лет назад приехал в поселок Прибрежный под Феодосией. Здесь, между Черным и Азовским морями, построил гостевой дом. Принимал по тысяче гостей в сезон.
«Здесь всегда была атмосфера праздника. Там шашлыки жарили, там народ сидел, здесь готовили. Часто бывало — мой ребенок идет откуда-то с сосиской, с котлетой – "мама, папа, вот, вам передали"», — с улыбкой вспоминает Владимир.
Два года назад, после референдума, Владимир отказался от бизнеса. Как в воду глядел: для украинцев Крым теперь закрыт, а для россиян теперь слишком дорого. Цены-то выше, чем в Москве.
«Реально апатия… Я понимаю, что прошлое уже не вернуть. А то что было — это было настолько прекрасно, насколько здорово, мило»,
— ностальгирует Владимир
Он говорит, его дед, который воевал конкретно в этом месте, происходящего бы не одобрил:
«Нашу семью эта крымская весна порвала, разрушила, раскидала. Вся моя украинская семья имеет полное право на меня смотреть с презрением.
Я и сказать в свое оправдание ничего не могу — заслужил своим бездействием и молчанием».
