Наблюдения в течение года за тем, как менялась ситуация на фронте и в информационном пространстве, дали богатую пищу для размышлений, отмечает Граубе:
«С самого первого часа, когда я [год назад] получил звонок с самого утра, я включил рациональное мышление — эмоциональное пришло потом, когда появились первые кадры о гибели гражданских, когда всё визуально подтвердилось. Я был среди тех, кто считал и говорил, что неизбежность войны составляет более 50%. Позиция многих других была — нет, войны не будет. И я с самого начала пытался понять — несколько она масштабна. Одно дело, что кто-то напал — но первоначальная информация была скудная, надо было очень осторожно смотреть... И потом уже, на второй-третий день, когда появились кадры и названия городов — тогда масштаб войны стал более понятен.
Я старался сохранить аналитический взгляд, оценивать с той точки зрения, какая угроза возможна для нас, как армия РФ старается эту операцию провести. Это было профессионально очень интересно, и там с самого начала были заметны ошибки, крупные стратегические просчеты».
За год активных боевых действий в Украине изменилось восприятие войны западным обществом — она становится некоторой рутиной, сказал еще один гость передачи — бывший министр обороны, глава ассоциации «Североевропейский политический центр» Артис Пабрикс. В этом есть и хорошее (психика человеческая не может находиться в состоянии крайнего напряжения долго), и плохое:
«С одной стороны, мы можем более рационально анализировать ситуацию, потому что мы не так тревожны. С другой —
наверное, это то, на что сейчас надеются в Кремле (или в бункере): что западные страны утратят интерес, устанут от войны. Предложат некие компромиссы... Но я должен сказать, что начало войны показало две вещи (среди многих). Первая — Россия и ее руководство очень ошиблись насчет этого нападения. Потому что они не были готовы к такой войне — они намеревались воевать, может быть, несколько часов, несколько дней.
На это указывает и анализ их масс-медиа, пропаганды. Пропаганда была готова на 10 дней! А вторым признаком было то, что западные государства тоже были тотально не готовы к такому вторжению. Это был для них шок. Для нас шок был поменьше — потому что мы, в принципе, догадывались, к чему это может привести, но в Берлине, Париже и других городах это был очень большой шок, и это привело к тому, что мы, люди из Латвии и других Балтийских стран были в первые месяцы в центре всех новостей на Западе. Никто никогда нам так много не звонил, как тогда — CNN и Би-Би-Си в очереди стояли, чтобы взять у нас интервью».
На стороне Украины теперь — коалиция из примерно 50 демократических стран мира, тогда как РФ поддерживают Северная Корея, Иран, Сирия, Эритрея и даже какие-то террористические группировки, прозвучало в передаче. (Что же касается Китая как союзника РФ, то на его счет не стоит быть уверенными, отметил Пабрикс.) Впервые за десятилетия мир оказался разделен, и это — линия цивилизационного разлома: демократии против авторитарных и тоталитарных режимов. Значит ли это, что идет третья мировая?
«Знаете, не хотелось бы использовать такие слова, но если мы аккуратно проанализируем, то такой войны в Европе не было начиная с 1945 года. Это третья крупнейшая в Европе война, раз; второе — да, если мы посмотрим на резонанс в мире, те же сложности с продовольствием, не могут суда пройти через Черное море, — то резонанс в мире намного больший, чем просто когда идет региональный конфликт.
То, чего мы должны и стараемся избежать, думаю — того, чтобы это переросло как раз в третью мировую войну, где уже все участвуют пропорционально. Эта война отличается от предыдущих, потому что есть многие государства и народы, которые стоят за Украину, и есть те, кто на стороне России — но они прямо не участвуют в боевых действиях. В этом состоит отличие от двух первых мировых войн»,
— сказал Артис Пабрикс.
Другие страны могут только гадать, какие цели в действительности ставит себе Кремль в этой войне, прозвучало в передаче. За год активных боевых действий пропагандистские ресурсы называли и меняли цели неоднократно. Это «защита жителей Донбасса от геноцида», «защита России от военной угрозы, созданной Западом, использующим украинский народ», «спасение республик и восстановление границ 1914 года», «борьба с неонацизмом и угрозой безопасности РФ, которую создали стремление Украины в НАТО и наличие американских секретных биолабораторий в Украине». Это всё — публично звучавшие версии. Их причудливость и изменчивость объяснима, говорит Раймонд Граубе:
«Четкий план был только в первую неделю! Назвали «спецоперацией», целью было «свержение нацистского киевского режима», смена власти в Украине, полный контроль над Украиной и так далее. Курс был трагичен, но понятен. Детально он не оглашался, но идея, стоявшая за этой «спецоперацией», была ясна. Да, захватить всю территорию Украины, полный контроль власти, смена Рады. Достаточно было в первые дни послушать Соловьева и ему подобных — они оглашали все эти вопросы абсолютно четко, режиссура была понятна, установки были даны.
Но потом началось то, чего мы не понимаем, что трудно понять. Но с другой стороны, легко понять вот что: они каждый раз по мере неудач и потерь поправляли свои цели. Эти цели сокращались: нет, оказывается — мы не хотели там менять власть, хотели то и это... Там уже можно запутаться, я за ними не записывал, чернил в ручке не хватило бы. Они каждый раз корректируются.
Но что самое важное, это делается по мере неудач, по мере потерь — разных: фронтовых, в публичной коммуникации, из-за роста сплоченности западных стран, утраты союзников, по мере того, как голосует ООН... Вчера голосование показало очень четко: 141 государство было за резолюцию [о скорейшем прекращении боевых действий в Украине и выводе войск РФ]. Только семь были против — нормальной стране стыдно было бы оказаться среди них! И порядка 30 воздержались. И вот в России уже говорят, что это Соединенные Штаты или еще кто-то «повлияли» абсолютно на всех, на 141 страну. Что странно — тем более что Китай имеет какое-то влияние, сама Россия имеет, Индия тоже (которая была нейтральной). Значит, они не собрали больше союзников для осуждения этой резолюции».
