Сторонники конспирологических версий апеллируют к факту давнего знакомства премьер-министра Кришьяниса Кариньша и президента Эгила Левитса и к тому, что Левитс был главой Фонда Сороса в Латвии. В этой связи обоим политикам припоминают тот факт, что они прошли через Мюнстерскую гимназию — хотя Кариньш вернулся в Латвию из США, а Левитс из Германии. В политике они действительно союзники, но стоит помнить, что именно представители диаспоры, вернувшиеся на родину после восстановления независимости, многое сделали для создания институтов демократии в Латвии, сказал Розенвалдс. И не стоит преуменьшать роль ЕС в укреплении европейских ценностей в нашей стране:
«Когда люди говорят о том, что мы контролируемся откуда-то — я бы предложил вспомнить, что происходило в 1990-е годы. Когда перед нами забрезжило где-то в будущем членство в Евросоюзе и когда Евросоюз сказал: вот если этого, этого и этого не будет — а это, кстати были такие цивилизационные моменты, — я совершенно не уверен, что у нас был бы KNAB, если бы нам не сказали «надо»! Что у нас была бы вообще какая-то программа интеграции. Другой вопрос, получилось ли — об этом сейчас можно много спорить, но она впервые появилась тогда, когда нам сказали: ребята, ну, разбирайтесь с этим как-то, вам что-то нужно делать.
Потому что вспомним: в начале 90-х годов вообще в политэлите в известной мере доминировало представление «они уедут, и это все рассосется». Ну, это было! И к тому же и процессы демографические, когда за 1992 год у нас уехало множество семей военнослужащих, и так далее... Так что в этом смысле для нас, при всей несомненной противоречивости нашего взгляда на Евросоюз, он во многом сыграл цивилизующую роль».
По оценке Розенвалдса, вряд ли недавние высказывания Эгила Левитса о современном обществе и о том, как должны происходить процессы его объединения, соответствуют тому, что предлагает Евросоюз.
«Я в этом совершенно не уверен! Понимаете, я его давно знаю.
Хороший ли он президент, давайте спросим у латвийских избирателей. Там ответ уже есть: Левитс — наверное, самый непопулярный президент за время после восстановления независимости. И второе — моя главная претензия — это расхождения между его делами и его словами. Когда-то он говорил «я буду президентом всего народа»... Передумал, да.
И у нас еще есть определенная вещь, связанная с тем, что президент сейчас активно задействован в формировании правительства (там действительно есть у него рычаги): кроме этой, у него имеется еще одна функция. Фактически в нашей парламентской системе глава государства выполняет функции второй палаты, какие бывают у других парламентов. К нему приходит закон, и он говорит — да или нет. И вот из последнего, по «минималке»: при всем том, что говорили представители бизнеса, он без проблем это все проштемпелевал!
Так что думаю, в данном случае главный упрек ( и думаю, он его сознает и потому так активен) — это его пассивность и то, что его роль действительно могла бы быть больше. Поэтому на эти его выступления сейчас, когда начал работать 14-й Сейм, у многих возник вопрос: а где ты, парень, был до сих пор? Дремал, что ли? У тебя же есть рычаги, чтобы вмешаться».