Опираясь на свой опыт общения с «трудными» детьми (как временная приемная мать она за несколько лет воспитала уже 20 детей, а до того около 12 лет отработала в кризисных центрах) и личный детский опыт взросления в проблемной семье с пьющим отцом, Рита говорит, что для ребят, которые дома не получают душевного тепла и понимания, именно улица порой становится тем местом, где они находят поддержку.
«Слава богу, что это (противостояние подростков в Иманте) остановилось. Это такой бурный подростковый период... (..) В кризисные центры к нам приходили одни подростки! Это та прослойка населения, общества, которую общество отталкивает от себя. Я стояла перед этим фактом и думала — чем я могу им помочь? И тогда пришла мысль — вспомни, чего ты сама хотела в этом возрасте. А мне и вспоминать не надо: я хотела понимания, человеческого отношения, принятия того, что я личность, а не «принеси то, подай это», хотела любви, чтобы принимали меня такой, какая есть. Вот таких вещей хотелось. Особенно — чтобы меня понимали.
Поэтому, придя туда работать, я держала в уме эти факторы. И вот
когда ты садился, выслушивал этого подростка, всматривался, что там за дебри у него — тогда мало-помалу юный человек видел, что ты заинтересован в нем, и начинал открываться. Потому что, да — они агрессивные, они носились там на Москачке у нас, это были сложные дети! Самым большим наказанием для них было, когда мы не разрешали им приходить в наш центр...»
Даже во вполне материально благополучных семьях могут вырастать дети, которых не понимают, подчеркивает Рита Вахонина:
«Я наблюдала по роду своей работы — когда убирала дома обеспеченных людей — когда бывал полный дом игрушек, техники такой, которая тебе и не снилась, а родителей в жизни ребенка — нет. Понятно, во что это выльется».
У латвийского общества — «кривое» понимание того, что считать благополучной семьей, сказал еще один гость передачи, директор Кукольного театра, режиссер Мартиньш Эйхе.
«Мы всегда думаем, что это значит жить в хорошем доме, иметь деньги и все такое. Это самая большая ошибка, которую мы делаем! Потому что благополучная семья — та, где вместе делают самые разные вещи, исходя совсем не из того, сколько у них денег и где они живут. По-моему, это первое, в чем мы допускаем ошибку.
Второе — если мы смотрим на случай Иманты — большинство детей учится поведению у своих родственников, в школе, и так как мы немного озлобленное общество, то они из этого поведения общества и учатся решать вопросы.
Еще одно: если подросток остается предоставлен сам себе, тогда он выбирает такие компании, где больше адреналина — потому что когда ты подросток, тебе всё открыто, ты идешь, и эти компании потом вырастают во что-то другое, что приводит к таким инцидентам...
Это следствие того, что мы не обращаем внимания на их нужды и просто считаем, что если мы купили новую обувь, новый костюм и раз в год с ним вместе съездили на Канарские острова, то значит, всё у него должно быть хорошо. А он нуждается во внимании всех взрослых: учителей, родителей, друзей.
И то, что нам рассказывают, будто они озлобляются компьютерными играми — это такое заблуждение!»
Негативную роль в становлении личности у латвийских подростков, по словам гостей передачи, играет закон о «нравственном воспитании», из-за требований которого ребята не получают вовремя очень важную информацию — например, о мерах предохранения от нежелательной беременности.
«Из-за этого у нас в Латвии самый большой показатель абортов среди девушек до 18 лет, — пояснил Эйхе. — Есть не то что запретные темы, а просто учителя боятся, потому что не знают, в какой момент родители заявят, что им это не нравится, и начнут против них всякие репрессии, пусть даже не юридические, но на фейсбуке с комментариями.
Несколько лет назад мы с женой проводили фестиваль, темой которого были табу в детском и юношеском театре, опросили режиссеров, и каждый молодой режиссер назвал одну тему, а которой не следовало бы говорить со сцены с детьми.
Когда мы все их сложили вместе — получилось, что с детьми можно говорить только про цветочки. Даже про букашек — уже нет, потому что они могут тоже заниматься сексом».
В списке других тем, которые учителя избегают обсуждать с детьми — смерть родителей, педофилия, религиозные вопросы, говорит режиссер.
«Но я считаю, что можно разговаривать на каждую тему. Должны быть две вещи: нужно понимать возраст аудитории — например, про секс можно говорить очень по-разному. Как и о том, каким словами объяснить детям, кто такие педофилы. И как ты можешь это объяснить, если ты об этом не разговариваешь вообще?»
«Моему первому приемному было 11 лет. Когда я впервые взяла его ночевать у себя дома, мы оформляли бумаги — он меня до пяти утра бомбардировал вопросами! И вопросы были — ух... Но я понимала: если он сейчас от меня не услышит начистоту об этом вопросе, то он потом найдет сведения из других, куда более сомнительных источников. Поэтому всё, что вы тут упомянули: аборты, интимная связь, педофилия, ранняя беременность — я всё оговариваю. И с девочками, которые у меня живут, и с мальчишками. Важно, в каком это делается формате. У меня запретных тем нет вообще», — рассказала Рита Вахонина.
