Итак, давайте честно и по пунктам разберем. Если Россия, действительно, собирается завоевать Латвию и страны Балтии, то, исходя из опыта Украины, на какие сигналы нужно обращать внимание? Какие красные флажки должен заметить каждый?
С этим вопросом программа «Кейс» обратилась к латвийским военным экспертам, дипломатам и специалистам по информации. Потому что современная война — это не только передвижения колонн танков и удары дронов. Точнее не сразу.
Информационные сигналы
Вообще военная пропаганда впервые пошла в массы во время Первой мировой войны. Тогда вообще все было впервые — и газы, и танки, и небывалые жертвы. Еще и средства коммуникации. Важнейший — плакат. Широкоформатные, цветные и выразительные. Ими увлекались все стороны конфликта — возвеличивая своих и обесчеловечивая чужих.
С тех пор принципы военной пропаганды не изменились. Изменились только каналы. Рихардс Бамбалс, глава департамента стратегической коммуникации Госканцелярии, рассказывает о том, как Россия сейчас ведет себя в информационной войне.
«Хочу подчеркнуть, что сейчас Россия и информационные, и другие ресурсы тратит на военные действия в Украине. Это ей удается не слишком хорошо. Приходится призывать других союзников — Иран, чтобы покупать дроны. Международные новости подтверждают участие Северной Кореи — самой России не хватает военного ресурса. Все внимание России направлено на продолжение войны в Украине. О желании продолжать войну свидетельствуют показатели российского бюджета на следующий год, где на 30% увеличиваются военные расходы, а также на пропаганду отведено 330 миллиардов рублей на три года, в том числе в следующем году почти полтора миллиарда долларов США потратит на каналы пропаганды. Значительная часть этой пропаганды направлена для самой российской аудитории, часть посвящена ближайшим, в том числе и нашему регионам, и большая часть уходит на другие международные регионы вне евроатлантического пространства. Конечно, мы не оторваны от этих активностей и часть общества, к сожалению, этому подвержена. Несмотря на то, что уже два с половиной года официальные кремлевские каналы в Латвии закрыты. Но они мигрировали в TikTok, в Telegram, в социальные СМИ и, к сожалению, распространяют разные послания.
Темы, в которых Латвия упоминается в российской пропаганде, меняются из года в год. Мы внимательно за этим следим.
Часть — это традиционные нарративы, которые Россия использует уже с 90-х годов — о русофобии, о возрождении нацизма, переписывании истории, отрицании роли России во Второй мировой войне. Сейчас к этому добавились другие темы. Страны Балтии и Польша находятся в общем блоке и упоминаются со всем, что связано с военными учениями или усилением военного присутствия, границ, присутствия союзников. Это российские пропагандистские каналы поворачивают в таком ракурсе, что Латвия и НАТО готовятся к нападению на Россию, что, конечно, полное вранье. Мы усиливаемся в целях сдерживания, чтобы у России не возникли авантюрные идеи о странах НАТО и ЕС. Конечно, это стало бы нападением не только на нас одних, а это стало бы началом Третьей мировой войны. Одновременно то, с чем нужно считаться в Латвии и других странах Европы, что сегодня уже отметили руководители служб безопасности западных стран — что нужно считаться с различным саботажем, гибридными нападениями, кибер-нападениями, кампаниями дезинформации и влияния. Как пример, могу упомянуть нападение этой весной на музей оккупации».
— Как вы сказали, все усилия России сейчас направлены на Украину, им просто не хватает рук до нас добраться. Допустим, в какой-то момент этих рук стало хватать. Что послужило бы сигналом? Что дало бы экспертом понять, что они начали кампанию? Как бы она проявлялась?
— Хочу повторить, что сейчас нет сиюминутной угрозы со стороны России. Но в то же время информационные кампании влияния для России — это чаще всего часть от широкого арсенала. Здесь мы можем говорить об учениях, как это было до полномасштабного вторжения в Украину. Во-первых, на протяжении многих лет большая часть российской дезинформации была направлена против Украины — это дегуманизация украинского народа, делая из него нечеловечным, чтобы легче объяснить российской аудитории, почему надо напасть. Но это происходит в комбинации с другими элементами — группировкой военных сил у границ за несколько месяцев до нападения, что спецслужбы западных стран разоблачили, отобрав у России момент неожиданности. Здесь хотелось бы сказать, что,
если бы была подготовка для какой-то эскалации в нашем регионе, для чего сейчас у России не хватает сил,
то это была бы комбинация из разных элементов — военные учения вблизи границ, массивные кибер-атаки, акты саботажа, усиление давления на границе. И в информационном пространстве это могут быть и традиционные нарративы, и использование новых технологий, ботоферм, чтобы создать обманчивое представление о том, что какое-то мнение громче или важнее других. Это и использование искусственного интеллекта и дип-фейков.
Большая ошибка думать, что цель Кремля — убедить кого-то в одной правде.
Как это доказали его прежние операции в информационном пространстве, его задача — создать замешательство, разрушить доверие любой информации в СМИ, одновременно распространяя сотни разных версий. Дезинформация используется в комбинации с другими инструментами, чтобы замедлить эффективную реакцию страны, понизить доверие государственным учреждениям и СМИ. Это центральная и самая важная цель. Что еще долгие годы пыталась делать Россия — это убедить в том, что объективной, основанной на фактах информации не существует, что все страны врут, манипулируют, опустить другие страны до своего уровня, сравнить с тем, что сама Россия делает.
Дипломатические сигналы
Российская Федерация — один из пяти постоянных членов Совета безопасности ООН. И имеет право вето на любые его решения. Чем и пользуется. Дипломатия — еще один фронт Владимира Путина. Один из поводов, который он использовал, чтобы оправдать вторжение — отказ Украины выполнять минские соглашения. За два месяца до атаки на Киев Путин выдвинул ультиматум и НАТО — вернуться к границам 1997 года. Латвия вступила в альянс в 2003-м.
Какие инструменты может использовать и использует Россия для давления на Латвию? Об этом поговорили с руководителем дирекции двусторонних отношений МИД Латвии Катериной Платере.
— Мы следили за развитием ситуации, после вторжения России в Украину, оценивали предыдущие шаги перед вторжением и сделали свои выводы. Но то, что я хочу совершенно точно сказать — ситуация, когда Россия оказывает дипломатическое давление на Латвию — для нас не новая. Фактически уже после восстановления независимости мы столкнулись с постоянным давлением. И многие вещи мы знаем уже по собственному опыту, не смотря только на опыт Украины, Грузии и других стран. Если резюмировать — какой арсенал России против нашего, то можно выделить три больших направления. Первое. Это международная дискредитация Латвии. В том числе в рамках различных организаций и через двусторонние отношения с другими странами, показывая Латвию в качестве своего рода бунтаря, который мешает сотрудничеству. Второе — распространение пропагандистских нарративов — и в международном, и в латвийском пространствах. И третье — давление и через наши двусторонние отношения, в том числе через экономическое сотрудничество. Это то, что мы знали все это время и, нужно сказать, успешно противостояли. Потому что, несмотря на старания России мы видим, что это не помешали ни нашим большим внешнеполитическим целям, ни усилению нашей безопасности.
— Есть ли какой-то договор, соглашение, которым россияне могут воспользоваться. У Эстонии не до конца подписан договор о границе. У нас точка поставлена. Может быть есть какой-то документ, которым можно воспользоваться в своих интересах?
— После полномасштабного вторжения мы очень серьезно пересмотрели наши двусторонние отношения с Россией, в том числе договорную базу. Прошли пункт за пунктом по каждому договору и соизмеримо ли сохранение такого договора с ситуацией, когда Россия напала на независимое, демократическое, миролюбивое соседнее государство, нарушив все принципы. Многие договоры денонсированы, остановлены. В силе остались только самые фундаментальные договоры, которые, к примеру, устанавливают сотрудничество в отношении тех же границ. Поэтому сейчас бы я сказала, что каких-то больших проблем в наших договорных отношениях мы не видим, а вопрос границ уже решен.
— Перед 24 февраля 2022 года РФ выдвинула ультиматум. Одним из этих пунктов было возвращение НАТО к границам 97-го года. Как вы оцениваете тот ультиматум? И может ли Россия выдвигать подобные ультиматумы впредь?
— Я думаю, что мы не можем удержать российскую сторону от предъявления того или иного ультиматума — это их самостоятельное решение. Но оценивая те же предложения или ультиматум 2021-го года то, да — это был такой список желаний России. Но, конечно, Россия ни в один момент не была готова конструктивно об этом говорить. И на самом деле то, как это все было сформулировано — не было и предмета, о чем говорить. Совершенно ясно, какова наша позиция в этих вопросах. Если серьезно анализировать претензии России и риторику России в отношении расширения НАТО, ясно, что это не выдерживает критику, поскольку в результате вторжения России произошло дальнейшее расширение НАТО. И
мы не видели, что Россия бы как-то особенно отреагировало на присоединение Швеции или Финляндии. Что свидетельствует о том, что это не центральная проблема в дискурсе о вторжении России в Украину.
— Отношения Латвии, стран Балтии, Восточного фланга НАТО и России сейчас на очень низком уровне. У нас нет российского посла. А есть ли еще какой-то запас стадий понижения уровня отношений? Или мы уже сейчас максимально близки к разрыву дипломатических отношений? Есть ли пространство для маневра?
— Наши отношения на очень низкой отметке. Отношения ниже, чем на уровне послов. Фактически сохраняется только абсолютный минимум, который необходим странам, у которых общая граница. Конечно, всегда вопрос о консульских услугах, об обеспечении прав наших граждан. Абсолютно минимальная корзина взаимодействия. Конечно, чисто теоретически и Венская конвенция, и международная практика предусматривает еще пару дальнейших шагов, вплоть до закрытия посольств. Но это абсолютно радикальные шаги, абсолютно крайние. Но все, что до этого — уже фактически приведено в жизнь.
Военные сигналы
Это видео появилось незадолго до 24-го февраля: в эфире российского телевидения обсуждается план вторжения в страны Балтии. Через три минуты рисования стрелочек, гости сказали — что это не план, а представление НАТО о планах России в регионе, а Россия ни на кого нападать не собирается, поскольку является миролюбивой страной. Про Украину говорили также. Программа «Кейс» встретилась с военными экспертами — депутатами Игорем Раевым и Раймондом Бергманисом, а также бывшим госсекретарем министерства обороны Янисом Гарисоном. Учитывая украинский опыт — на что нужно обращать внимание и не экспертам.
Первое. Концентрация войск. Россия и в мирное время располагала военными частями в непосредственной близости от Латвии. Самая близкая к нам — 76-я гвардейская десантно-штурмовая Черниговская Краснознаменная, ордена Суворова дивизия расположен во Пскове. Когда начинать волноваться?
«Численность я, наверное, не смогу назвать. Но я хочу вас поправить. Те части, которые находятся на нашем направлении, вы уже упомянули 76-ю дивизию ВДВ — где она? Она в Украине. Вторая бригада спецназа. Где она? Во-первых, она была сильно разбита в начале войны. А сейчас выглядит так, что России удалось в какой-то степени восстановить ее возможности, но где она действует? В Украине. Где вертолеты из Острова? Их на этой базе нет. В Калининградской области морской пехоты давно нет, части из Гусева давно нет. Так что
сейчас военный потенциал России на нашей границе, конечно, нельзя сказать, что он никакой, но он очень-очень низкий.
Гипотетически, если война закончится и все упомянутые части вернутся на место дислокации, это на самом деле, в сущности, не меняет размер сил между нами и Россией. К этому моменту в каждой стране Балтии развернутые сейчас боевые группы будут расширены до бригад. Дополнительно здесь сила США на нашей территории. Так что если война кончится и кончится неудачно, то все равно мы живем в такие времена, что переместить войска незаметно для нас практически невозможно. И эти силы — одна 76-я дивизия — ничего здесь не сделают. Поэтому здесь нужно увеличение большее, чем обычное размещение частей вблизи нашей территории. Если мы увидим, что, к примеру, к 76-й дивизии прибавится 106-я, то это потенциальная угроза. До этого мы в состоянии удержать паритет с теми силами, что размещены у наших границ», - считает депутат Сейма Игорь Раев.
«Тебе нужен знаменитый казус-белли. Причина. Политическая цель. После этого начинается политическая, дипломатическая, экономическая и информационная кампания. Первая попытка — повлиять на общество без войны. Добиться политической цели без военных действий. Война всегда будет дорогой. После есть целый список признаков раннего предупреждения, которые говорят о том, что что-то готовится. И здесь два компонента. Военный — активизация частей у границы. Вы не можете за сутки сказать — я начинаю войну. Вам нужно подтянуть дополнительные силы, обеспечить поддержку, больницы, да даже кровь запасти для раненых.
И это очень легко заметные признаки.
Но, анализируя операцию в Украине, можно отметить, что есть кроме военной части и воля. Чтобы начать войну — нужны военные силы и политическая воля. Я думаю, что в случае Украины мы видим ясно, что политики и, возможно, службы Украины, очевидно, не оценили волю России. Это всегда очень сложно оценить. У тебя могут быть дивизии, достаточно военных сил, чтобы начать нападение, но у тебя не хватает политической воли. Ты попытаешься этого избежать, поскольку видишь, что последствия слишком дороги. И оценить волю — всегда сложно. Это самая сложная задача для аналитиков. И когда анализ от аналитиков приходит к политикам, всегда встает вопрос — всегда ли политики примут эту оценку. В конце концов, любое решение будет политическим. И в случае Украины мы очень четко видели, что это было политическое решение. Исходя из моего опыта — это был первый случай, когда должностные лица США были действительно взволнованы и считали нападение реальным. Почему украинские должностные лица считали, что нет? И в этом самая большая проблема. Военные перемещения — не трудно зафиксировать, это элементарно. Но понять волю агрессора и самим понять, что воля именно такая — сложнее», - говорит военный эксперт Янис Гарисонс. «Теория говорит, что фактически соотношение сил должно быть 3 к 1 в пользу нападающего.
С точки зрения географии наша территория очень трудна для боев тяжелой танковой техники, она очень уязвима, особенно на востоке страны.
Нужно смотреть на две вещи. Первое — это численный состав у границы. Когда он начинает превосходить наши собственные возможности. А второе, чего нужно опасаться и почему важно противовоздушная оборона — это десантные операции. Одно дело укрепить границу. Другое — это десант в столице. Тут есть эффект неожиданности. Поэтому так важны ПВО. Но в целом, чтобы все это спрогнозировать, есть целый список признаков, которые складываются и показывают общую картину. Когда сначала зажигаются желтые лампочки, а потом и красные. По классике,
когда Украине стало понятно, что у ее границ сконцентрировано 110 тысяч военных, я думаю, в нашем случае при таком же сценарии уже следовало бы своевременно объявлять мобилизацию.
Если у тебя у границы 110 тысяч, как в 2022 году. Но в конце концов это политическое решение. Если смотреть на события в Украине, то подготовка к вторжению началась за полгода. Уже в октябре США стали говорить о возможном нападении. Пять месяцев. Если бы мне нужно было что-то советовать политикам, то я бы в октябре и скорее всего посоветовал начать мобилизацию и готовиться».
«Когда обсуждали, нападут или не нападут на Украину — мы в течение года видели учения, концентрирование войск у границ, мобилизацию врачей, перестройку экономики для нужд войны. Эти индикаторы были видны. И та операция, как мы знаем, исходила из того, что Киев будет взять за три дня и Украина сдастся. Мы видели, что из этого ничего не вышло. И у нас в латвийском обществе распространяется этот рассказ, что недалеко от нас находятся военные части Российской Федерации — во Пскове и Острове. Что прилетят и за три дня все возьмут. Но мы видели, что этот сценарий не получился в Киеве, и я думаю, сейчас российская сторона поняла, что даже не будет просчитывать подобные варианты против одной из стран НАТО. Так что подготовка будет совсем другой. А какой она будет — это очень-очень трудно определить», - оценивает депутат Сейма Раймонд Бергманис.
Перед походом на Киев, российская армия проводила учения в Беларуси. И именно с ее территории напала на столицу украинского государства. Как относиться к различным маневрам и учениям, которые Россия совершенно точно будет проводить и впредь? На что обращать внимание?
«Любые учения, в которых происходят перемещения, на них нужно обращать внимание. Но нужно понимать, что просто факт учений, например на севере Беларуси, не означает, что это является обязательным индикатором, что что-то может произойти. Нужно понимать, что и НАТО балансирует российские учения своими учениями. Это мы видели и во время Холодной войны, это снова мы видим и сейчас. В принципе любые учения России в близи наших границ определенно будут сбалансированы мероприятиями НАТО, где мы увидим дополнительные морские силы, усиление компоненты воздушных и сухопутных сил», - отметил Игорь Раев.
А если Россия попробует ввести так называемых «ихтамнетов»? Якобы добровольцев, отпускников, трактористов на танках? Как она это сделала в 2014 и 2015 годах в Украине?
«Нужно быть готовыми к тому, что они каждый раз используют новые сценарии. В случае оккупации Крыма использовались «зеленые человечки», что потом признал и господин Путин, что это были солдаты специальных подразделений. Сейчас то, что происходит на границе с Беларусью с миграцией — это снова какой-то другой сценарий», - говорит Раймонд Бергманис.
«Если смотреть всю фазу подготовки к войне, то организация диверсий — одна из фаз. В принципе после экономического, дипломатического и информационного этапов начинается фаза диверсий. Это неотъемлемая часть. Нам нужно к этому готовиться, учитывать, что такая фаза будет. И мне кажется, что самое существенное в том, что у нас больше нет оснований для сомнений. Мы ясно, в том числе и юридически сказали, что любое нарушение будет считаться военной агрессией. Это самое существенное юридически. Проблема в 2014м году была в том, что юридически ни то ни се, когда говорят, что танки где-то в магазинах купили. Это несерьезно, конечно. Поэтому юридическая ясность важна. И на мой взгляд, у нас она теперь есть. Во всех законах сказано, что любая, даже скрытая агрессия будет считаться агрессией. Но, конечно, вопрос опять в том, что политики в этом случае должны действовать», - сказал Янис Гарисонс.
Является ли НАТО гарантией безопасности
С момента создания блока НАТО сначала СССР, а потом и Россия не вели прямых военных действий друг с другом. Российские войны последних десятилетий — Чечня, Грузия, Украина. Осмелится ли сосед напасть на страну НАТО? И насколько железобетонной гарантией нашей безопасности является наше членство в альянсе?
«Вступление в НАТО — очень большое и важное событие для нашей безопасности. Нужно сказать огромное спасибо тем людям, которые это смогли. Потому что наше вступление в НАТО отнюдь не было легким. Это был очень сложный процесс. Нужно сказать за это спасибо. И за дальнейшие шаги. Да, события 2014 года на Крымском полуострове привели к тому, что НАТО заметно ускорило процедуры принятия решений. Мы совсем в другой ситуации, с другими силами. Но нужно еще больше работать. Если не ошибаюсь, то в 2015-м году было только 8 стран, которые финансировали оборону на 2% от ВВП. Сейчас их уже 23 из 32-х стран. Мы очень часто вспоминаем пятый параграф Вашингтонского договора о коллективной обороне, который является одним из основных. Но есть и другие статьи. Например, третий говорит, что мы сами должны заботиться об обороне. И, честно говоря, мы силы стали копить только в последние годы, что очень трудно за такое короткое время сделать. Но мы сделали огромный шаг вперед. Но все же — это система коллективной обороны. И мы видим, эти решения. Например, принятые в 2016-м году на саммите в Варшаве о размещении здесь наших союзников и как это развивалось — от маленьких подразделений до решения о подготовке целой бригады наших канадских союзников. И это огромная разница», - пояснил Раймонд Бергманис.
И последнее. Все опрошенные эксперты как один сказали — сейчас риска военного вторжения со стороны России нет.
А что будет через пять лет?
«Война в Украине еще не кончилась. Мы не знаем, каким будет исход. От этого многое будет зависеть. Через пять лет с этого момента, с момента завершения войны — да, угрозы существенно вырастут. Я на самом деле из тех людей, которые очень скептичны по поводу десятков тысяч уничтоженных российских танков и того, как там все плохо и разрушено. На самом деле есть много сфер в российской армии, которые стали намного лучше, чем были до войны. Мы видим, что военная индустрия России работает эффективно. Конечно, они не могут произвести высокотехнологичные вещи, как США. Но то, что они могут, они делают. Если мы посмотрим на реальные возможности — с ядерным оружием России ничего не произошло, не считая ракеты Сатана, которая взорвалась сама. Критические возможности воздушных сил не потеряны, за исключением самолетов А-50, но мы видим, что армия России может действовать и без них. Их крылатые ракеты стали лучше, эффективнее и точнее. Они ввели совершенно новый метод бомбардирования — планирующие бомбы, которых до 2022 года у России не было как вида. И теперь мы видим, насколько это эффективно и смертельно. И что может быть парадоксально, но российская армия численно стала больше, чем до 22-го года. И не только численно. Она гораздо лучше обучена, у нее больше опыта в боевых действиях. Поэтому я считаю, что российская армия стала опаснее и сильнее. Но, пока длится война в Украине, они нам не угрожают», - заявил Игорь Раев.
«Я не знаю, могу ли я дать прогноз. Потому что мы видим, что ситуация меняется каждый день — и политически мир меняется, и войны происходят и в Украине, и на Ближнем востоке. То, что происходит сейчас — это турбулентность. А во время турбулентности спрогнозировать, что будет через пять лет очень трудно. Если оглянуться назад, очень мало человек могли сказать, что произойдет Крым. Я не возьму на себя ответственность предсказать будущее. Но одно мне ясно — нам очень серьезно нужно готовиться к самым разным кризисам. Если мы будем готовы к войне, то и к гражданским кризисам, которые часто случаются, например, в связи с климатом, то наше общество будет готово к любому кризису. Готовимся к наихудшему сценарию, тогда будем готовы ко всему», - считает Раймонд Бергманис.
«В целом у нас никогда не было сомнений, что Россия всегда смотрела в нашем направлении. Если смотреть с российской точки зрение, то создание новых военных структур — в большей или меньшей степени понятно. Потому что Финляндия и Швеция вступили в НАТО. И с этой точки зрения Россия будет реагировать. И Россия объявила, что будет создавать новые части, особенно у границы с Финляндией и в целом поменяет распределение между военными округами. Я бы сказал, что в этом нет ничего такого, что кардинально меняет нашу ситуацию. Потому что эти части уже были здесь. Ни для кого не секрет, что они сейчас в довольно плохом состоянии. Война в Украине на них повлияла. И если мы видим, что Россия сейчас не в состоянии защитить прифронтовую Курскую область, то здесь и сейчас я думаю, нам не стоит опасаться прямого военного вторжения. Россия на это не способна. Но, конечно, нужно учитывать, что через 5 лет эта ситуация может кардинально поменяться.
Мне нужно было планировать оборону государства. И я должен всегда был исходить из самого плохого сценария.
Перевернутая логика в том, что — чем больше ты подготовлен, тем меньше шансов у противника. Важно знать этот плохой сценарий и готовиться к нему. А не притворяться, что ничего не грозит. В целом, все будет зависеть от того, как кончится война в Украине. Если линия фронта будет заморожена или, не дай бог, Россия добьется какого-то успеха, то это было бы совсем плохо. Сейчас я бы сказал, что у нас есть от 3 до 5 лет на подготовку. Нам не нужно пугать самих себя. Чем лучше мы подготовимся, тем меньше вероятность нападения. У нас по-прежнему есть время, чтобы подготовиться. И его довольно много. Не нужно бояться. Но нужно понять, что это реальность и нам с ней жить и нужно просто делать свою работу», - подчеркнул Янис Гарисонс.
