ПЕРСОНА
Алдис Клявиньш (1938) родился в Мадоне, окончил Лиепайское училище дизайна и искусства, затем отделение изобразительных искусств Латвийской академии искусств. Член Союза художников Латвии с 1969 года. Участвует в выставках с 1966 года, многие и сам организует, часто работает в жюри. Активно участвует в пленэрах.
Долгие годы преподавал в Лиепайском училище дизайна и искусства и в Лиепайском университете, профессором коего является. Сейчас в ЛиепУ преподает историю искусств целевому актерскому курсу Лиепайского театра. Был главным художником Лиепайского театра, работал в сценографии и дизайне.
В 2011 году стал кавалером Ордена Трех звезд, в 2014-м получил титул Почетного лиепайчанина за вклад всей жизни в культуру города. В 2017-м на конкурсе им. Язепа Пигозниса в латвийской пейзажной живописи был признан лучшим пейзажистом Латвии.
Хобби — вязание. Свои неизменные белые беретики Алдис Клявиньш вяжет себе сам.
«Последняя пятилетка» — потому что на выставке представлены — далеко не все! — работы 80-летнего мастера за минувшие пять лет. На открытие Алдис Клявиньш пришел... на костылях! Впрочем, поставил их в сторонку и, прихрамывая, чуть ли не носился по большому выставочному залу — объяснял сотрудникам Лиепайского музея, нагруженным табличками с названиями картин, что и где висит.
— Ну и что это опять за безобразие, как вас угораздило? — поинтересовался Rus.Lsm.lv.
● Пояснение № 1: В марте на открытие выставки «Весеннее пробуждение» Алдис Клявиньш пришел с правой рукой на перевязи и в гипсе.
— Это просто так случается, не знаю, почему, — пожал плечами художник. — Я так подумал, что надо бросить свои катастрофы фиксировать живописно. А то опять накликаешь.
● Пояснение №2: На «Весеннем пробуждении» экспонировались три картины Алдиса Клявиньша, написанные левой рукой. Одна из них — «Первый автопортрет левой рукой, ведь я не левша» с рукой на перевязи.
— Судя по тому, что вы успели сделать уже правой рукой, заживает у вас хорошо... Вы работаете в самых разных техниках и стилях, есть ли самые любимые, в которых комфортней всего работать?
— Нет. Просто, если нет зова, нет и работ. Я никогда никому не скажу, что работаю каждый день «от и до», просто это не моя профессия. Я же всю свою жизнь проработал педагогом. И только приблизился к тому времени, что я художник «на полную ставку». Первый год очень странно себя чувствовал. Почти ушел на пенсию, но все равно меня заставили... Читаю теперь историю искусств актерскому курсу Лиепайского театра. И всё. Живопись не преподаю больше.
— Будущим актерам реально повезло!
— Пока аплодируют (улыбается).
— Вернемся к стилям и технике. Вы их выбираете в зависимости от настроения, темы и прочего?
— Нет, у меня очень простые техники, последнее время постоянно акрил и масло.
— А графика?..
— Графика — это отдельно. (Позже, на открытии выставки, директор Лиепайского музея Даце Каркла отметила, что графика Алдиса Клявиньша известна публике гораздо меньше живописи — Л.М.). И у меня только реальные сюжеты или абстракция. Потому что я близнец по природе, иногда мне очень нравится реальное что-то, иногда я просто ненавижу все вокруг, и всё, что касается реализма, меня просто бесит. Потом это проходит и опять нравится. Когда бесит, тогда я делаю абстракцию.
— А если сравнить советское время и сейчас...
— У меня разницы не было. В советское время я любил сюрреализм, довольно долго, все годы в Академии до ее окончания.
— Цензура не трепала?
— Трепали, трепали. Не выставляли, и так далее, и вопросы были. Но это меня не волновало.
— Как лучше для художника и развития его таланта...
— (Категорически, не дожидаясь завершения вопроса.) Надо работать! —
— Про «надо работать» вы постоянно доказываете. Речь не о том. Что лучше для развития таланта художника — когда цензура есть или полная свобода?
— (Задумчивая пауза.)... А я другого не знаю, ведь
практически рынка нет. Заказов нет. Я свободен! Делаю, что хочу. И я никогда не изучал то, что касается рынка искусства.
Просто никогда не осмелился стать художником, который живет за счет своего искусства. Вот и все. Бывает, купят какую-нибудь картину, но с этого не проживешь. А что меня толкнуло все время работать, конечно, то, что я педагог и должен быть в форме. Я из тех, кто считает, что теоретически живописи или искусству научить нельзя. Если ученик не может чего-то, ты должен показать, как это делать. И если неуверенно покажешь, он неуверенно будет продолжать.
— Как считаете, полная свобода в искусстве возможна — от самоцензуры в том числе?
— Разве в искусстве была свобода? Посмотрите всю историю. Великий Ренессанс — это сплошные заказы. За них боролись, конкурсы были похлеще наших и советских! Я думаю, что искусство развивалось все-таки по заказу.
— Тогда поговорим о вашем хулиганстве. Потому что вы — хулиган в искусстве, по-моему.
— Ну... (Смеется.)... Да. В какой-то мере.
— Любимая моя из ваших картин в этом плане — «В ожидании весны», чистый восторг. (О картине Rus.Lsm.lv уже рассказывал). И здесь у вас несколько автопортретов с обнаженкой. Это хулиганство, эпатаж, эксгибиционизм?
— Ха, если так смотреть на эту выставку, да, ближе к эксгибиционизму. Но —
я же не могу оплатить работу модели! Значит, пишу себя.
— Насколько важно художнику быть хулиганом?
— Чтобы отличиться от других. (Ухмыляется.) Но вообще — это черта характера.
— Тогда — главная заповедь современного художника. С вашей точки зрения.
— (Пауза.) Ну,
я не могу себя полностью назвать современным... Я же старый!
То, что сейчас — теоретически — считается современным искусством, это всякие новые медиа и прочее.
— Нет, я про настоящее искусство, классическое, если можно так выразиться.
— По-моему, у нас все это дело закручено до невозможности, потому что в мире,
в «большом мире», постоянно идут разговоры, что старая живопись уже давно умерла, и вообще классическое искусство умерло, и нового нет, и все погибло... Ничего подобного! В большом мире существует всё!
Конечно, это часто цитаты былого — далекого и поближе к нашему времени, но ничего не погибло.
Это когда мало нас, и малое пространство, то начинаются стоны: «Что делать, как бы мне быть современным?».
Ничего подобного. Ты живешь сегодня и работаешь сегодня. В этом смысле я современный.
— Тогда вашу главную заповедь вы уже сформулировали — постоянная работа. Название выставки — чисто хронологическая констатация факта? Или отсылка к советскому времени с пятилетками?
— Нет! У меня всю жизнь были пятилетки. Каждые пять лет показываю сделанное за последние годы. Здесь — работы с 2014-го и до сего дня.
— Здесь далеко не всё, что вы сделали за пять лет. Трудно было выбирать?
— Да. Кто-то мне сказал — мол, будет ли у тебя 80 работ? Но их больше набралось, а выставил не все, тут и без того много, больше 70-ти.
► Выставка Алдиса Клявиньша «Последняя пятилетка» в Лиепайском музее открыта до 30 сентября.
