— Господин Стренга, расскажите пару слов о книге...
— Вот, вышла в свет. Вообще-то не первая книга обо мне.. Вторая — наверняка. Появилась, потому что появился новый материал, который собрала Илона Брувере. Здесь больше о закулисье театра.
ПЕРСОНА
Юрис Стренга. Латвийский театральный режиссёр, актёр театра и кино. Родился 13 июня 1937 года в Риге. Детство провёл в Кримулде, где учился в семилетней школе. Окончил 1-ю Сигулдскую среднюю школу, Музыкальное училище им. Язепа Мединя с квалификацией хорового дирижёра и учителя пения (1958), театральную студию Рижского художественного театра имени Я. Райниса (1962), режиссёрское отделение театрального факультета Латвийской государственной консерватории (1967).
Актёр (с 1962) и режиссёр (с 1967) Рижского художественного театра имени Я. Райниса (театр Дайлес). В кино дебютировал в 1960 году на Одесской киностудии в небольшой роли немецкого матроса в фильме режиссёра Василия Левина «Сильнее урагана». Играл в фильмах «Сильные духом», «Дышите глубже», «Афера Цеплиса», «Часы капитана Энрико», «Стрелы Робин Гуда», «Смерть под парусом», «Театр», «Стакан воды», «Инспектор Гулл», «Рафферти», «Дороги Анны Фирлинг», «Русский бунт», «Каменская». Множество ролей в театре Дайлес — и на его счету как минимум семь режиссерских постановок.
Народный артист Латвийской ССР (1987), орден Трёх Звёзд (2011).
— Байки и анекдоты есть?
— Разговоры. Нет, там есть и серьезные вещи, но в принципе... все, что происходит в театре — это анекдот по большой части. Я считаю, что очень серьезно писать о театре — в этом нет смысла. Можно рассуждать о каких-то парадоксах, но серьезно... зачем?
— Когда вы в последний раз были на сцене? Из-за пандемии давно, наверное?
— Нет, недавно. Две недели назад. Это было в театре Дайлес, в котором я работаю уже... не помню сколько лет. Но много. Была репетиция спектакля. Я там особенно много ничего не делаю, но есть момент — семь или восемь раз прохожу через всю сцену, с одной стороны в другую. И это очень ответственный момент: эти семь-восемь раз мне надо проходить через всю сцену очень-очень медленно. Это при том, что вся постановка идет в ужасно быстром темпе.
— Что за спектакль?
— Очень просто. «Носорог» Эжена Ионеско. Венгерская команда у нас ставит.
— Классика абсурда!
— Это как и сейчас в моей жизни — мне некуда уже больше спешить. Все уже было!
— А помните свой первый выход на сцену?
— Это было действительно давно. Смотря, что за сцена. Если театр Дайлес, то его артистом я стал в 1962-м. Но и до этого были самодеятельные спектакли. Мне было тогда, наверное, лет пятнадцать. Платона Кречета играл, была такая пьеса. Играть было трудно, потому как герой на тридцать лет старше. Причем, по ходу действа я играл на скрипке, которой должен был всех взволновать. Довольно странное действо было.
— За минувший год вы успели что-то сыграть?
— Да, летом и осенью, когда театры были открыты, я был занят в нескольких старых спектаклях Дайлес. Немного. Некоторые роли с небольшими задачами. Но было больше киносъемок. В Таллин туда и обратно ездил пару раз. Дело с вирусом несколько осложняло процесс, но... все произошло. Это будет исторический эстонский фильм, в котором я играю бухгалтера.
— Вы до сих пор востребованы в кино на постсоветском пространстве, в девяностые и в начале века в России по-прежнему снимались. Благодаря чему?
— Наверное, типаж. Да. И в Таллин благодаря этому попал. Меня там отравили. По роли. И я умираю ужасной мучительной смертью! От крысиного яда. Да, но самое трудное — я там по-эстонски говорю, что не так уж легко. Режиссер мне зачитывает или показывает текст, написанный на плакатиках, и я его повторяю. Так вот, а в фильме я умираю. Эффектно умер! Во всяком случае, по окончании съемок этой сцены вся массовка и съемочная группа стоя мне аплодировала. Настолько красиво сыгранной смерти из них, наверное, еще никто не видел.
— Без всяких комплиментов — вы отлично выглядите, несмотря на возраст и пандемию, что вас поддерживает?
— Спасибо. А, это совсем простые вещи! Около моего дома лес, и я, пусть и редко, рублю в нем старые засохшие березы и заготавливаю дрова. Хожу с пилой и топором. Всяческие механизмы не использую. Сам, конечно, все делаю. И иногда я три-четыре часа в день занимаюсь дровами, и этого мне вполне хватает. Недавно во дворе распилил большой кусок березы, очистил от сучков и все аккуратно разложил. К нам в Клапкалнциемс приезжают туристы и просто гуляют по лесу.
— Природа помогает?
— Несомненно, помогает. Ничего другого.
— У вас есть рецепт того, как долго работать на сцене?
— Не знаю точного рецепта. Но в принципе, удивляюсь, что вообще еще жив. Наверное, единственный рецепт долго жить — это пытаться выжить. И все. Какие еще рецепты есть? Конечно, надо в определенной мере употреблять крепкие напитки, чтобы организм держать в форме и чтобы разные бациллы не осаждали. Виски хороший издательство мне прислало, например. Благодарен.
— Времена сложные, а у вас есть опыт. Можете сказать, быть может, какой-либо тяжелый момент вашей жизни, который вы преодолели. Благодаря чему?
— (Молчит, думает.) Знаете, не смогу ответить. У меня достаточно долгая жизнь, но таких особенно тяжелых и потрясающих моментов в ней не помню, честно говоря. Счастливая жизнь. Может быть, могу сказать только одно — я всегда все воспринимал немного с дистанцией. Отстраненно. И в театре играл с дистанцией, в чем меня некоторые упрекали. Помню, однажды в Москве поэт Евгений Евтушенко меня публично упрекал, что это вообще что-то неправильное, это совсем не русская школа театра! Это в театральном обществе встреча была. Ну, конечно, не русская школа.
— Евтушенко всегда был «на темпераменте»!
— Какие-то внешние артистические переживания? Ни в коем случае — это не для меня. Дистанция — не только в нынешние времена.
