«Смерть великого актера Сергея Юрского для меня – особая утрата: мы были близко знакомы. Приоткрою подробности одного его, я бы сказал, деликатного поступка, о котором мало кто знает и который я сейчас вспоминаю с особым чувством. Это о том, как он спас постановку моей пьесы.
Эта пьеса «Последний посетитель» шла с аншлагами в трех московских театрах одновременно. В театре имени Моссовета главную роль – роль Посетителя - играл легендарный Ростислав Плятт в ансамбле с не менее легендарными Георгием Жженовым, Николаем Прокоповичем, Олей Остроумовой. Плятту было уже к восьмидесяти, он играл с переломом шейки бедра, опирался на трость. Постановщик Борис Щедрин менял для него мизансцены на сидящие.
Однажды Плятт слег в больницу надолго, а руководство театра не хотело отказываться от громкой постановки. Было решено вместо него ввести Юрского.
Юрский сказал, что знает пьесу пошагово, но предложение принять не может: человек в больнице, получится, что театр списывает гениального старика как уходящий объект. Дело встало совсем.
Однажды Сергей накупил фруктов и пошел в клинику - просто навестить угасающего корифея. В палате среди прочих разговоров Ростислав Янович вдруг сам заговорил о Посетителе. Сказал: вводись вместо меня. Юрский запротестовал: с чего вдруг, мы вас ждем, вот вернетесь... И т.д. На что Плятт сказал:
- Сережа, я отсюда скорей всего уже не выйду… Вот эта фраза из стихотворения – «отряд не заметил потерю бойца» – она по жизни правильная фраза. Отряд должен идти дальше.
В разговоре со мной Юрский признавался, что побаивается, не ляжет ли на Посетителя тень Остапа Бендера, с которым прочно ассоциируется его лицо. Я считал, что авантюрный минус может как раз стать плюсом для моего правдоборца: все эти ходоки за права человека – люди настырные, малоприятные. Но без них правды не добиться.
Вот так и возникла вторая жизнь пьесы.
В один из приездов Юрского в Ригу директор русского театра Эдуард Цеховал устроил в актерском фойе творческий вечер на четверых – для Раймонда Паулса, Сергея Юрского, меня и замечательного латвийского художника Артура Никитина, который в свое время уговорил попозировать и Раймонда, и меня. В этот приезд Артур уговорил и Сергея. На вечере в театре Юрский получил свой портрет. Долго всматривался, что-то ворчал: Артур – художник резких манер. Помню, что и Раймонд долго «скрипел» по части своего портрета.
Портрет Раймонда побывал на многих выставках. Где он теперь, я не знаю, надо спросить у маэстро. Мой висит в моем домашнем кабинете. Портрет Сергея уехал с ним в Москву.
Теперь Юрского не стало. Надо позвонить его дочери Даше и сказать, что и в доме маэстро, и в мастерской художника, и в моем доме – большая печаль. Как и во многих рижских домах, в которых принимали и любили великого актера».
