В Дубулты шутят. Выставка на вокзале в Юрмале

«Вы видели кролика, который бежит в белых перчатках к королеве на прием? Нет? Тогда смотрите: это он». В жанре абсурда, в котором выдержана кэрролловская «Алиса в Стране чудес», Сигита работает давно, но сегодня ее картины обрели смысл призыва. Из абсурдных обстоятельств, обеспеченных коронавирусом, есть надежный выход: «Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!»

И мы улыбаемся — в компании с куратором выставки «Живопись» искусствоведом Ингой Штеймане:

— Работы Сигиты дают свободу интерпретации. Я столкнулась с проблемой: как позиционировать ее живопись? И придумала для себя такую формулу: ее картины — хорошая смесь модернистских приемов и классических ценностей. От модернизма здесь все, что можно расценить как эксперимент, — всякие опыты с материалами. Масляную краску она объединяет с лаками или еще какими-нибудь жидкостями, организует химические катастрофы. Это чистый модернизм — когда ты не останавливаешься, ищешь, когда твоя композиция вырывается за рамки полотна.

— На сей раз все мощно устремилось ввысь и вширь. Не припомню у Сигиты таких размашистых работ — она явно создавала их в расчете на масштабы станции.

— А что до классических приемов, то краски она использует не попсовые, не какие-нибудь розовые. И не те, которые характерны для экспрессионистов, — чтобы били по глазам. У Сигиты очень гармоничная гамма — цвета земли, черные, серые, охристые краски.

— Она оптимист. Фоны — основа ее картин — демонстрируют, как выглядит катастрофа, а разбежавшиеся по поверхностям фигуры разных грызунообразных успокаивают: все будет хорошо!

— Драму я усматриваю там, где она работает с абстрактными массами, с красками.

— Где устраивает взрывы.

— А в самом конце появляются надписи и рисунки, которые напоминают детские. Все завершается ими — жизнеутверждающими точками над i. Все заканчивается чем-то очень понятным, человечным, и после живописных драм идет веселая точка.

— Ее образы переходят из картины в картину, но теперь по-другому выглядят.

— На этой выставке она предстала как монументалист. И мы поняли: у нее не только характер большой — она еще и умеет оперировать крупными массами. А на втором этаже галереи представлена небольшая кошачья серия.

— Это где все коты улыбнулись и прикинулись неживыми.

 — Там счастливый рисунок, который на крупных полотнах Сигиты появляется в самом конце, выходит на первый план, и шутка становится основой работы. Идет рассказ о том, какие у нее отношения с кошками.

— А какие у нее отношения с кошками?

— Она их чувствует. У нее есть сад, есть кошки, которые ее знают. Когда Сигита о них говорит, ты понимаешь, что она живет с мыслью: любая мелочь что-нибудь да значит. И это переходит в картины.

— В них она продолжает общаться с мелочью — в общем-то даже пузатой.

— Казалось бы, в ее жизни нет ничего возвышенного, заоблачного: дом, сад, машина... ничего футуристического. Но она использует все это как материал и выстраивает из него свои живописные рассказы.

— Вполне футуристические.

— А в словесной форме эти рассказы не звучат. Сигита вообще никогда не говорит об абстрактных вещах, о том, что чувствует. Она не говорит «за жизнь». Если ее расспрашивать, она ответит коротко: это — то, а это — это. Она всегда отвечает точно и ясно, но ее взгляды не так просты, как может показаться. Думаю, что именно в этом — ее ценность: у нее все находит отражение не в слове — в красках. И язык живописный на язык повседневный она не переводит.

— Если не понял без слов — значит, ты чужой.

— В картинах она рассказывает всякое интересное. А на языке — таком, нормальном, искать обобщений в том, что она сказала, не нужно. Интересный она человек. Очень такой — мой.

— И мой.

• Выставка «Живопись» (Glezniecība) будет открыта в часы работы железнодорожной станции «Дубулты» до 31 января.