Карл Гюнтер мечтает выучить персидский язык, а Бруно Шульц, чтобы спасти своего сына, берется его обучить несуществующему языку.
«Это я так специально придумал - чтобы рассказать эту историю, мне понадобился этот персидский язык иносказательно, не в лоб. Это не факт, не газета, не журнал, это театральная сцена, где разговаривают не фактами и доказательствами, а личными отношениями. И только через это можно показать ужас или надежду», — так объясняет свой творческий замысел автор спектакля.
Тема сложная, говорит режиссер — но к ней будут возвращаться в искусстве, потому что фашизм — это обморок человечества, и надо его исследовать — исследовать, что происходит с человеком.
По замыслу режиссера, Бруно Шульца играет женщина, потому что в выдуманном персидском языке девочка — это мальчик. А жизнь — это смерть.
В эту пятницу в музее Жаниса Липка состоится премьера постановки на латышском языке, а 17 ноября на русском.
