Германа в ближайшем спектакле поет Андрис Лудвигс, его латвийские меломаны знают давно. Далее в этой партии заявлены Артём Сафронов и Александр Антоненко. Лиза — Татьяна Треногина, выпускница Московской консерватории (класс Галины Писаренко, народной артистки России), лауреат многочисленных международных конкурсов, приглашенная солистка Королевского оперного театра «Ла Монне» («La Monnaie») в Брюсселе. Два года назад переехала в Ригу, вскоре стала солисткой нашей Оперы, но местные любители музыки пока не успели познакомиться с ней по-настоящему.
— Начнем с того, как из Москвы вы попали в Брюссель?
— После окончания консерватории я планировала остаться в Москве навсегда. Но поехала в Брюссель на свою дебютную постановку
в «Ла Монне», мы познакомились с моим будущим мужем и влюбились друг в друга с первого взгляда.
Оба мы очень порывистые и стремительные. Через два дня он мне предложил выйти за него замуж, через две недели я согласилась, через пять месяцев мы сыграли свадьбу. И три года спустя родилась Маша.
Причем, в том же месяце, когда я узнала о беременности, меня пригласили дебютировать в Большом театре в опере «Отелло»! И моя премьера в роли Дездемоны была назначена как раз на ту неделю, когда предполагались роды. Естественно, такое совпадение меня расстроило, я отправилась в Сергиев Посад, помолилась, чтобы успокоиться… На следующий день узнала, что постановку отменили (это был самый разгар финансово-экономического кризиса). И я спокойно родила. «Отелло» так и не поставили, но позднее мне все же предложили дебют в Большом, партию Иоланты в одноименной опере Чайковского. Я вошла в уже существующий спектакль, это была красивая классическая постановка.
— Итак, вы осталась в Бельгии?
— Осталась надолго.
И родители, и сестра мужа, и сам Карен на момент нашего знакомства жили в этой стране уже двадцать пять лет.
Его папа-скрипач сначала работал в Москве, в Государственном симфоническом оркестре Министерства культуры СССР под руководством Геннадия Рождественского, с Евгением Светлановым, потом до самой пенсии играл в оркестре «Ла Монне». Там же работал и Карен, он фаготист.
— А как возникла Рига, здесь тоже жили родственники?
— Своих родственников я тут отыскала, однако позже. Но в свое время в Ригу переехала сестра Карена. Она занималась туризмом, и когда оказалась в Латвии, ей так понравилось, что вскоре сюда и перебралась. Осенью 2017-го мы у нее гостили, тоже влюбились в прекрасный город и решили здесь обосноваться. Затем перебраться к нам поближе захотелось и родителям мужа.
— Купили квартиру?
— Да, в доме на улице Виландес, знаменитой своим югендстилем и тем, что в одном из зданий жила Елена Булгакова (Нюренберг). В Риге музыкальная школа им. Дарзиня, с прекрасными традициями. И оказалось, что в этой школе преподает первый учитель моего мужа еще по Москве, фаготист Андрис Арницанс, игравший (мир тесен!) в 80-е годы вместе с папой Карена в оркестре у Геннадия Рождественского. Дочка поступила, у нее замечательный педагог Нелли Саркисян, мы очень довольны. В музыке дочка была всегда, поскольку я пела концерты буквально до седьмого месяца беременности. В принципе,
если дедушка и папа профессиональные скрипач и фаготист, мамой — певица, Машу вполне можно называть потомственным музыкантом…
— Татьяна, а как у вас с государственным языком?
— Как только обосновались, я пошла на курсы и вскоре получила удостоверение о владении латышским на среднем уровне. Это позволяет работать здесь по специальности. И ждала первой возможности прослушаться в Национальную Оперу. В июле мы переехали, первое мое прослушивание состоялось в сентябре. И постепенно меня стали вводить в репертуар.
Начала с репетиций Мими в «Богеме», но спела сначала Недду в опере Леонкавалло «Паяцы»,
которая шла в один вечер с «Волшебством» Итало Монтемецци. Потом уже была Мими.
А сейчас у меня дебют в партии Лизы в «Пиковой даме» поставленной еще Андреем Жагарсом — вот как встретились… (Я пела в «Пиковой даме» еще в оперном театре Московской консерватории, но тогда это были роли Прилепы и Маши.) Даем четыре спектакля в октябре — и сразу начинаются репетиции оперы Верди «Симон Бокканегра», где у меня партия Амелии Гримальди. Ставит известный британский режиссер Стивен Лоулесс, премьера в ноябре.
Кстати, на Лизу я претендовала и в прошлом году. Однако мой наставник не порекомендовал петь ее раньше Донны Анны, потому что Лиза — драматическая партия, русская музыка, Моцарт — совсем другое, иная тесситура. А «Дон Жуан» у нас намечался в минувшем сезоне, но перед началом репетиций театр закрыли в связи пандемией, постановку перенесли, и моя Донна Анна будет в начале сезона 2021/2022. Я очень люблю эту глубокую психологическую роль со сложной вокальной линией.
— В вашем репертуаре еще три моцартовских партии: Донна Эльвира («Дон Жуан»), Графиня («Свадьба Фигаро»), Фьордилиджи («Так поступают все женщины»). Кажется, именно моцартовский репертуар вам очень подходит по всем параметрам: голос — внешность — манера... Когда для одного проекта вы готовили Донну Анну с великой Терезой Берганца, она сказала: «Я лучшей Донны Анны не слышала!». Что это был за проект?
— Мне было очень приятно услышать столь высокую оценку от легендарной певицы. Это была постановка в Клермон-Ферране во Франции. На роли отбирали строго, в несколько туров. Я выучила партию Донны Эльвиры и приехала состязаться за нее. Но всё решил случай. После полуфинала,перед репетицией с оркестром, ко мне подошли режиссер и Тереза Берганца, которая была в жюри: «А вы не хотите спеть Донну Анну? Вы видитесь нам в этом образе».
Анну я тоже знала, но подготовилась-то к Эльвире. Был риск потерять обе партии!
Предложили попробовать на репетиции и решить самой: «Мы оба тоже будем». Но послушав меня, режиссер вдруг радостно захлопал в ладоши... Так я эту роль и получила.
—Но вернемся к самому началу и проследим ваш сложный путь в Ригу. Вот родилась девочка Таня в городе Симферополе...
--… в военном гарнизоне. Папа был летчиком, мама учителем математики. Но старшая сестра училась в музыкальной школе и занималась на фортепиано, а я просто не отходила от нее. И все время что-то напевала или сидела за инструментом, пытаясь подобрать какую-то мелодию.
Рисовать и танцевать нравилось тоже, но о том, что буду петь, знала всегда.
Когда решила поступать в музыкальное училище, выбрала хоровое пение и дирижирование. В последний день перед вступительными пошла позаниматься еще раз. Позанималась и, довольная тем, что день прожит не зря, направляясь к двери, от души выдала кульминацию экзаменационной хоровой партитуры: «Ветер во-о-оет, гром грохо-о-очет»… Тут в класс заглянула женщина: «Здравствуйте, вы на вокальное поступаете?» — «Нет, на хоровое». — Она вздыхает: «Ну, так всегда…». — «Как «так»?» — «Всегда, голосистые идут на хоровое!». — «А что, мне можно на вокальное?!». — «Да, давайте я вас распою». После распевки подтвердила, что мне нужно на сольное. Я успела подать документы буквально в последний час работы приемной комиссии. Моя «спасительница» повела меня в библиотеку, дала программу, в субботу и воскресенье я все заучивала дома, а в понедельник уже сдавала…
— В класс выдающейся певицы, народной артистки Галины Писаренко, вы тоже попали случайно?
— Кроме поступления в Московскую консерваторию, я успешно сдала вступительные экзамены еще и в Российскую Академию музыки имени Гнесиных, и в Музыкально-педагогический институт имени Ипполитова-Иванова. Но выбор тут очевиден — Московская консерватория есть Московская консерватория! Никого там не знала, но у Галины Алексеевны оказалось свободное место. Случайно! (Смеется.) Обычно к ней пишут заявления многие и она может взять не всех.
— Ведь Писаренко считается одним из лучших современных педагогов по академическому вокалу?
— Галина Алексеевна не просто педагог, но еще и большой музыкант. И Учитель в чисто человеческом плане. Она передала нам школу Нины Дорлиак, а она ведет к легендарным Полине Виардо и Мануэлю Гарсиа! Такое вот получилось наследство. Кроме того, объясняла, какой походкой выйти на сцену, как вести себя на сцене, за сценой, на публике. Как держать себя на фуршете после премьеры: не стоять в сторонке, потому что «мы — артисты, солисты — должны расширять круг знакомств».
Однажды сказала: «Мне не нравятся твои туфли, купи себе новые для концертного платья». А я студентка, живу в общежитии. Отвечаю, скромно потупив взор: «Хорошо!». Она видит этот мой взгляд и произносит: «Вот тебе деньги».
Она находила спонсоров, которые нам оплачивали языковые курсы или просто помогали… До сих пор поддерживаем с нею связь и вот только вчера разговаривали по телефону. Галина Алексеевна и в свои 86 преподает (а какая красавица!). Но она еще не самый «взрослый» педагог Московской консерватории: Кларе Григорьевне Кадинской в ноябре исполняется 90!
— Какое именно сопрано Писаренко у вас «диагностировала» в свое время?
— Лирическое (для этого голоса написаны партии героинь, обладающих внутренней силой, сдержанных в проявлении эмоций), но достаточно крепкое сопрано.
— И вы так погружаетесь в образ, в музыку, что временами даже страшновато за вас.
— Просто мне очень нравится! Не могу заниматься только техникой, относиться к роли как-то формально. В этом мои характер и темперамент, плюс воспитание:
на сцене ты должен быть искренним и честным. Иначе зачем этим заниматься?!
Можно, наверное, постараться преодолеть особенно трудные кусочки партитуры на трезвую голову, чисто технически. Правда, предварительно на репетициях отшлифовав их до такой степени, чтобы в спектакле получалось как бы само собой.
У меня были замечательные педагоги. После Галины Писаренко занималась у народной артистки СССР Маквалы Касрашвили. Уже в Брюсселе совершенствовалась у знаменитого бельгийского бас-баритона Жозе ван Дама (лауреат трёх премий «Грэмми», — Н.М.), который занимался со мной Моцартом. Ездила в Италию к Франко Пальяцци, в Голландию к Джеймсу Маккрею, участвовала в многочисленных мастер-классах, в том числе и Габриеллы Туччи. Теперь работаю над собой под контролем главного концертмейстера австрийской Оперы Граца Мариса Скуи, который приезжает к нам в театр и помогает солистам готовить партии… Стараюсь соединить все лучшее. И занимаюсь почти каждый день самостоятельно: записываю себя на диктофон, прослушиваю и делаю выводы.
— Ведь в вашем творческом багаже имеется даже роль в драматическом театре — имени Ермоловой?
— Да, в свое время режиссер Герман Энтин поставил там музыкально-драматический спектакль по мотивам оперы «Евгений Онегин» и романа в стихах. Моя Татьяна начинала говорить стихами Пушкина, но постепенно переходила на пение. Все, кроме меня, были драматические актеры. Так что могу сказать, что у меня был замечательный опыт и хороший учитель также по актерскому мастерству.
— В Брюсселе вы дебютировали в небольшой роли страдающей царевны Ксении в «Борисе Годунове» — образе одновременно возвышенно-земном и полном безысходности. Было очень сложно?
— Мне посчастливилось, что главным дирижером был великолепный Казуши Оно, тонкий, чувствительный, глубокий музыкант. Он любил русскую музыку (как и тогдашний директор Бернар Фоккруль), русские оперы получались у него замечательно, и в «Ла Монне» минимум раз в год была русская постановка. Через год с ним же я исполняла «Огненного ангела» Прокофьева. И только затем была «Золушка» Массне, где мне досталась партия Принца. Позже с этой постановкой мы были на гастролях в Grand Théâtre в Люксембурге. Меня также пригласили спеть Девятую симфонию Бетховена с Королевским Оркестром Бельгии. С сольными концертами ездила в Италию, во Францию, в Сан-Марино… А с Казуши Оно я выступала еще и на знаменитом Международном конкурсе королевы Елизаветы в Брюсселе.
— Кстати, в конкурсах вы участвовали со студенческих лет?
— Да, и уже не могу вспомнить, сколько их всего. Но у меня более 15 премий на международных конкурсах. Могу вспомнить самые интересные — Vincenzo Bellini, Riccardo Zandonai в Италии, Maria Callas Grand Prix в Афинах, Renata Tebaldi в Сан Марино, Галины Вишневской в Москве, Елены Образцовой… с Еленой Васильевной я познакомилась на конкурсе Марии Каллас в Афинах, и она пригласила меня на свой, в Санкт-Петербург, Julian Gayarre в Испании...
— Был у вас и Международный конкурс королевы Елизаветы в Брюсселе — одно из самых крупных и престижных музыкальных состязаний мира?
— В принципе, меня подготовили к нему в одном из ведущих высших учебных заведений Европы, Chapelle Musicale Reine Elisabeth. Изначально Капелла и создавалась при театре «Ла Монне» ради подготовки исполнителей для этого конкурса. (Отбор туда строгий, и обучаются только выдающиеся таланты — инструменталисты и вокалисты. — Н.М.)
— Но как вы вдруг оказались пять лет назад в телепроекте «Голос» в Бельгии? Зачем вам это?!
— Просто захотелось поиграться — в детстве мне и эстрадная музыка нравилась, и караоке. В бельгийском «Голосе» я попала в число четырех финалистов. Страна маленькая, если одна деревня проголосует за своего любимца, который там родился или живет… Словом, победил местный мальчик. И замечательно. Тем не менее и этот опыт мне пригодился.
Мне было сложнее всех: вот есть поставленный оперный голос — и вдруг микрофон!
Приходится искать какие-то другие краски, другую технику, особый эстрадный звук... Я лучше изучила свой голосовой аппарат, лучше его ощутила чисто физически. И главное,
я окончательно поняла, что без оперы жить не могу.
