Учебник представляет собой 866 страничный том, составителем которого среди прочих выступил и поэт Кузьмин, два года тому назад переехавший в Латвию из России: это своеобразная попытка ввести в широкий обиход поэзию, которая создавалась последние полвека.
«Мы открываем сейчас слой, которого не знали раньше – это связано со всей истории культуры СССР, под которым был огромный слой неизвестной неподцензурной литературы, лежащей в шкафах и в столах. Там, может, и не было запретных тем – скорее это были запретные подходы и принципы. И писали эти труды люди, желающие исследовать глубину себя и всех, кто вокруг».
Так, например, в связи с блокадным Ленинградом сразу возникает образ поэтессы Ольги Бертгольц – воспевающей героизм людей, переживающих бедствие. Но помимо Бертгольц о блокаде писали Геннадий Гор, Павел Зальцман. Первый, в частности осмысляет опыт блокадника, скорее как опыт «распадающегося антропологического осознания» - его стихи о катастрофе и о том, какие превращения переживают люди проходящие через катастрофу.
«И эта глубина понимания человека несоизмерима с текстами Бертгольц. Поэтому вся неподцензурная литература – тише, сложнее и намного глубже,
а глубина постижения человека как микрокосма остается на века!».
Это свое отношение к поэзии и поэтам он переносит и на свои расхождения с литератором Дмитрием Быковым, который в частности писал в своей рецензии на премию «Дебют»: «Время нынче рыхлое, ватное, а потому человеку даже с минимальными волевыми качествами и пробивной силой (Владимир Путин, Сергей Иванов, Дмитрий Кузьмин etc.) не составляет особенного труда сделать вполне приличную карьеру».
«Это своего рода медаль – так ненавидеть, что говорить такие вещи, - прокомментировал это заявление Кузьмин, - на самом деле это политическое расхождение. Быков – по складу своему последний шестидесятник. Человек чудовищной работоспособности, блеска – он убежден, что есть его мнение и другое – неправильное. С его точки зрения, с точки зрения шестидесятника – важно слово, сказанное на стадионе – но это все архаика».
Есть те кто получает награду на земле, а есть те кто на небе – так же и в искусстве, считает поэт – вторые хотят подарить миру новый язык в долгосрочной перспективе.
«Поэт должен идти узкой тропой, где он находит свой личный, персональный алмаз, который потом будет сиять очень долго».
Эта грань проходит между Бродским и Евтушенко: Евтушенко собирал залы в 60х годах, а Бродский – поэт на долгий срок. Кузьмин считает, что Бродский – поэт, подводящий итоги под огромным периодом русской поэзии, которая началась с Пушкина. Бродский – поэт синтеза: в его стихах можно найти отзвук почти любого именитого поэта и поэтому он потенциально понятен каждому, кто прошелся по тому же поэтическому пути.
«Дальше [после Бродского] – другая эпоха – поэты пытаются найти свои способы. Они известны пока что узкому кругу и возможно массовому читателю станут известными лишь через пятьдесят лет», - подытожил он.
