ПЕРСОНЫ
Павел Николаевич Арманд (23 апреля 1902, Пушкино — 16 августа 1964, Рига), советский режиссер, сценарист, композитор.
Автор музыки и текста песен в фильмах «Человек с ружьём» («Тучи над городом встали» в исполнении Марка Бернеса), «Танкер "Дербент"» и др. Заслуженный деятель искусств Латвийской ССР (1947). Племянник революционерки Инессы Арманд. Участник Гражданской войны, в 16 лет ушёл добровольцем на фронт. В 1928-м окончил в Москве кинокурсы Бориса Чайковского, с этого же года работал на киностудии «Госвоенкино» ассистентом режиссёра, затем режиссером. Первая самостоятельная работа Арманда — фильм «СЭП» («Сборная экспериментальная программа», 1929, совместно с М. Вернером). Работал как сценарист и режиссёр на киностудиях «Союзкино», «Арменкино» (1931-1933), «Ленфильм» (1935-1942) и др., поставил ряд научно-популярных картин. Во время Великой Отечественной оказался в кольце блокады Ленинграда, по «Дороге жизни» был эвакуирован в Алма-Ату.
Приехал в Ригу в 1946 году на картину Александра Иванова «Возвращение с победой», сорежиссёром. В 1947 году получил за эту работу звание заслуженного деятеля искусств Латвийской ССР. С 1954 по 1962 год работал на Рижской киностудии, где создал фильм «Весенние заморозки» и масштабную кинодилогию, посвящённую памяти Яна Фабрициуса, в которую вошли ленты «За лебединой стаей облаков» и «Повесть о латышском стрелке». Считается одним из основоположников латвийского игрового кино.
В 1961 году снял ленту «Чертова дюжина». Режиссер-постановщик фильма «Москва-Генуя» (Беларусьфильм, 1964), получившего Вторую премию по разделу историко-революционных фильмов I-го Всесоюзного кинофестиваля.
Скончался от инфаркта. Похоронен в Риге, на 1-м Лесном кладбище.
Дочь, Рене Павловна Арманд, окончила факультет журналистики МГУ, работала шеф-редактором на телеканале «Россия-Культура».
Показали и сам фильм, в котором снимались такие российские знаменитости, как Ростислав Плятт и Людмила Хитяева, а роль руководителя бельгийской делегации сыграл Артур Димитерс. Пожалуй, историко-революционная лента, получившая не одну награду, интересна сегодня сочетанием принципов поэтического кино с таким кино, где в нужный момент кто-нибудь из героев непременного цитирует классика марксизма-ленинизма.
Но
поэтическая часть фильма замечательна.
В прологе показаны события Гражданской войны в Крыму, борьба с последними частями Врангеля. И тут потрясают даже не столько сами события, сколько виртуозность монтажа и блестящая операторская работа, захватывающая яркой символикой, абсолютно физической осязаемостью, мощной энергетикой и экспрессией кадров. Как писала критика, «попытка снять не самый тривиальный и формальный фильм о первых годах нового государства привела к торжеству формы над содержанием».
Впрочем, увы, но и по пафосу содержания фильм неожиданно оказался крайне актуальным. Знаменитый нарком иностранных дел Георгий Чичерин произносит на Генуэзской конференции: «Мы не скрываем, что тот, кто первым откажется от нелепых претензий к России, получит и наибольшие выгоды от торговли и от сотрудничества между нами»...
Еще до начала встречи Rus.Lsm.lv спросил Рене, почему в день рождения отца она решила показать именно его последний фильм — открылись какие-то новые обстоятельства?
— Новое — это хорошо забытое старое. Никаких новых обстоятельств, для людей, близких к кино, не открылось. Но сейчас не грех напомнить о том, что было более полувека назад.
Я не уверена, что это был уникальный случай в советском кинематографе. Может быть, такое случалось и раньше, нечто похожее произошло, например, с фильмом «Раба любви». (До Михалкова фильм о Вере Холодной начал снимать Рустам Хамдамов, но съёмки были прерваны из-за его несогласия с утверждённым вариантом сценария. — Н.М.). Но я просто расскажу вам историю, которая случилась.
...23 апреля 1962 года Арманду исполнилось 60 лет. Никогда раньше он свой день рождения не праздновал, только именины летом, в день апостолов Петра и Павла. Но юбилей отмечали — торжественно, в рижском Доме кино. Пришло огромное количество поздравительных телеграмм со всех киностудий Советского Союза. Некоторые Рене принесла с собой и на нынешнюю встречу — от композитора Яниса Иванова и актеров Артура Димитерса и Вии Артмане, от Любови Орловой и Григория Александрова, режиссера и драматурга Веры Строевой... Марк Бернес, которого Арманд вернул в кино, сняв в своем фильме «Чертова дюжина», написал другу: «Дорогого Павла Николаевича, моего крёстного отца в кино, прекрасного человека, режиссёра, автора замечательной песни «Тучи над городом стали» обнимаю, желаю многих лет жизни и больших успехов в жизни».
Но Арманд решил уйти на пенсию и после торжеств подал заявление «по собственному». Последние годы у него были конфликты с дирекцией, он устал.
И рассудил, что, в конце концов, 60 лет — как раз время для мемуаров, время осмыслить жизнь, почитать то, что хочется перечитать, сочинить какую-нибудь музыку (а он писал музыку и стихи). Рене (которой тогда исполнилось 12) вспоминает, что они были абсолютно счастливы целых полгода: «Папа с нами, и вся семья в полном восторге, потому что можем общаться с этим человеком. А человек он, конечно, был совершенно незаурядный. Очень образованный, с прекрасным чувством юмора. И видимо, эти полгода были даны ему, чтобы передать детям устои своей жизни».
А потом — звонок с Беларусьфильма. Звонил его директор, художественный руководитель, известный кинорежиссер, лауреат Сталинской премии Владимир Владимирович Корш-Саблин (внук знаменитого деятеля российского театра — помните московский частный Театр Корша?). И обрисовал ситуацию. Задумал он фильм, принял в работу сценарий Стешнева «Москва — Генуя», но внезапно обнаружилась тяжелая болезнь, требующая срочной операции. Режиссер понимает, что может передать этот фильм только Арманду, который тоже был участником Гражданской войны и хорошо помнит то время. Ведь все события фильма разворачиваются сначала в Гражданскую, потом — на Генуэзской конференции 1922 года. Алексей Спешнев написал свой первый самостоятельный сценарий. В кино он давно, но был киноначальником, во время войны возглавлял сценарный отдел Центральной объединенной киностудии в Алма-Ате (ЦОКС). Создал множество сценариев в соавторстве (это как, например, академик пишет в соавторстве с кем-то из младших научных сотрудников). А потом познакомился с кем-то в архиве МИДа, изучил протоколы конференции и написал историю по этим документам. Но еще требуется выписывать и образ главного героя, и лирическую любовную линию, а сроки поджимают. «Не можете ли вы выехать в Минск завтра?»
— Отец тут же забыл о своем решении оставить кино и ответил согласием, — улыбается Рене. — Они с мамой собрались, на другой же день уехали — и вернулись в Ригу через год с лишним.
Фильм снимался в Бердянске, Севастополе, Ялте, а эпизоды самой конференции, протокольного заседания доснимали в Риге.
Этот большой павильон Рижской киностудии в 1963 году только сдавался, и заканчивали в старом, там, где потом был кинотеатр «Пиониерис». А монтировали уже на новой киностудии, по оснащенности и масштабам считавшейся на тот момент второй в Европе. Все было новое, самое лучшее, поэтому Беларусьфильм арендовал монтажные и тон-ателье для работы над своей картиной.
Буквально в последние дни монтажа у Арманда случился инфаркт («ничего удивительного в этом не было, ведь отец пережил блокаду Ленинграда и воевал на двух войнах»). Заслуженного деятеля искусств положили в спецбольницу. И встал вопрос, кому завершать картину. Корш-Саблин, который ее начинал, после операции был недееспособен. А нужно закончить монтаж, сделать озвучивание, нужно сдать фильм.
К Арманду в больницу приехал представитель Беларусьфильма и спросил, можно ли им передать дальнейшую судьбу ленты в руки сценариста. Режиссер сказал, что, в принципе, не против, только пусть с ним консультируются. Приходили сценарист с директором фильма, консультировались, потом сообщили ему, что всё завершили. И тут кто-то из навещавших от киностудии, сказал режиссеру, что к фильму поставили титры: «Сценарий и постановка Алексея Стешнева, при участии Владимира Корш-Саблина и Павла Арманда»! И вот этого Арманд уже не пережил.
— А ужас еще в том, — говорит Рене, — что Спешнев был человеком обаятельным,
я тогда не знала, что есть такой типаж — «обаятельный мерзавец».
Он явился к нам домой с букетом гвоздик, когда я как раз собиралась в больницу, и сказал: «Пожалуйста, передай своему папе, что я ему очень благодарен за то, что он многому меня научил, много для меня сделал. И еще передай этот букет». Прихожу в больницу, а отец мне: «Какие гвоздики?! Отдай их медсестрам. Он украл мой фильм, он меня убил». Вскоре отца не стало. На похороны на Лесное кладбище 19 августа народу пришло мало, все были где-то на гастролях, на съемках. Но прислали много телеграмм. Соболезнования от Спешнева среди них не было.
Когда мама немножко пришла в себя, ей советовали поехать в Госкино и оспорить эти титры. Потому что они означали не только кражу чужого интеллектуального продукта, но и связанную с этим кражу денег. Мама тоже работала на этой картине. Она собрала документы, все актеры подписали свидетельство о том, что фильм поставлен и смонтирован режиссером Павлом Армандом.
Мама отправилась в Москву и меня взяла с собой. В Госкино назначили слушания. Была комиссия, которую возглавлял очень авторитетный режиссер Александр Столпер. Столпер ознакомил комиссию с документами и предоставил слово Спешневу, сценаристу, а теперь уже как бы и режиссеру. И я вдруг увидела другое лицо! Вышел холодный, злобный человек с жестким взглядом и заявил: «О чем вы говорите?! Арманд не мог поставить этот фильм. Не мог сделать эти большие массовые съемки, с этими табунами лошадей, этими кавалерийскими полками. Ему было уж 62 года, у него случился инфаркт, он себя плохо чувствовал, неоднократно принимал лекарство и просто сидел и смотрел, как я работаю».
И тут
все члены комиссии опустили глаза и отвели взгляд в сторону. Потому что можно говорить все что угодно.
Можно утверждать, что ты гениален и с первого раза поставил такой фильм. Но у отца в кино была творческая биография. Он начинал работать в 1920-х и учился у Льва Кулешова, основоположника новой системы монтажа, а потом прошел колоссальную школу.
С Гражданской отец вернулся в 1922-м. Познакомился в Крыму с оператором Эдуардом Тиссэ, тот познакомил его с Сергеем Эйзенштейном. И отец решил, что не станет продолжать учебу во ВХУТЕМАСе, а будет заниматься кинематографом. Его направили в Москву, на краткосрочные кинокурсы Бориса Витальевича Чайковского, одного из немногочисленных уцелевших режиссеров дореволюционного кино, работавшего на кинофирмах Дранкова и Ханжонкова.
Что такое 1922 год в российском кино? Не было электричества, все старые кинофабрики были разрушены. Плёнку сушили на деревьях, она быстро приходила в негодность. Совнарком постановил закупать плёнку за границей за золото для нужд армии. И первые фильмы Арманда — это короткометражки для армии. Он долго не получал самостоятельную постановку, в общем-то, из-за своих личных качеств. Человек очень скромный, он старался держаться в тени и преодолел свое нежелание публичности, когда ему было уже за 40.
Но опыт у него был колоссальный. Работал вторым режиссером — тогда это называлось «сорежиссер» — с такими виднейшими мастерами, как Григорий Александров и Сергей Юткевич. И в Ригу переехал, чтобы получить большую самостоятельную постановку, ни с кем не конкурируя.
Но сначала Арманд оказался здесь, когда снимался фильм «Возвращение с победой». Второй (после картины «Сыновья») сделанный здесь при советской власти, и первый — с участием только латышских актеров. Его ставил тот же ленинградец Александр Иванов, создавший ленту «Сыновья», вся съемочная группа которой приехала из Москвы. А уже на «Возвращении» постарались соблюсти паритет. Сценарист был русский, но сценарий он написал по пьесе Вилиса Лациса. И вторым режиссером, вместе с Павлом Армандом, назначили Леонида Лейманиса.
— Сейчас я заканчиваю книгу об этом времени, об этих людях, — рассказывает Рене. — Время было уникальное. Собрались люди разных киноспециальностей, со всех концов страны, со всех студий. Звукорежиссеры прибыли из Ленинграда, потому что там был ЛИКИ (Ленинградский институт киноинженеров — Н.М.). Кто-то из Алма-Аты приехал, как моя мама, и они познакомились с отцом на этом фильме. Просто заболел водитель, а мама имела водительские права, и встретить режиссера попросили ее.
Я еще застала многих людей, которые работали здесь тогда. Скажем, звукорежиссера, уже 92-летнюю Анну Патрикееву. Она говорила мне: «Ты себе не представляешь, как мы дружно все жили и работали! И как тут было прекрасно, когда все создавалось на новом месте. Сначала-то были маленькие частные ателье, с аппаратурой, но без персонала. Потому что почти все уехали». Например, такой талантливый человек, как Вилис Лапениекс, который еще до 1940 года поставил «Сын рыбака», потом оказался в Голливуде и там продолжил карьеру.
РАНЕЕ на Rus.Lsm.lv
Именно на съемки «Возвращения», совсем молодым еще человеком, пришел учиться Роланд Калниньш. Оператором фильма стал знаменитый Эдуард Тиссэ. Приехал из Ленинграда художник, специалист по комбинированным съемкам Виктор Шильдкнехт. Его отец Пётр Шильдкнехт был декоратором на фильме Сальвадора Дали и Луиса Бунюэля «Андалузский пёс» (!). А сын в Риге обучал специальности местных молодых людей, проявивших интерес к кино.
Рене показала привезенные ею из Москвы редкие вещи из семейного архива. Скажем, первый сценарий фильма «Возвращение с победой» («экземпляр моего отца»), изданный типографским способом на двух языках, русском и латышском. Там перечислены латышские актеры, которых подбирал именно Арманд, потому что у второго режиссера, или сорежиссера, тех времен были гораздо более широкие обязанности. Он подготавливал всю съемку. Выстраивал с оператором кадр, знал, какие актеры играют и в каких точках они должны находиться. В «Возвращении» играл Артур Димитерс, который тогда еще был женат на Джемме Скулме. А уже во время съемок фильма Арманда «За лебединой стаей облаков» (1956) поженились игравшие в нем Артур Димитерс и Вия Артмане, и вскоре у них родился мальчик Каспар...
— После смерти папы, — вспоминает Рене, —
сценарист Виктор Лоренц как-то остановил меня на улице и сказал: «Я хочу, чтобы вы знали, что я своей кинематографической карьерой полностью обязан вашему отцу». Дело в том, что мальчишкой Виктора призвали в легион SS,
потом отправили в лагерь в Комсомольск-на-Амуре... К тому же его отец был одним из лидеров латвийской социал-демократической партии. Вернувшись домой, Виктор очень хотел работать в кино, но пути ему никуда не было. А «Папиньш» (так все тут называли моего отца за ту «душевную нежность к людям», о которой в поздравительной телеграмме к его 60-летию написали Эраст Гарин и Хеся Лакшина), за Лоренца заступился. По его требованию собрали комиссию, отец там выступил с такой речью, что Лоренц расплакался. И Лоренцу дали направление во ВГИК. В 1967-м он как сценарист сделал с Роландом Калниньшем фильм «Я всё помню, Ричард»... (На Всесоюзном кинофестивале в Кишинёве лента получила приз за лучший сценарий. — Н.М.)
В титрах первого самостоятельного фильма Павла Арманда «Весенние заморозки» (1955) как режиссер-постановщик указан и Леонид Лейманис. Рене вспоминает, что отец относился к этому очень просто, не считал, что у него что-то отняли. Однако подчеркивает:
Лейманис тогда снял очень сильный эпизод смерти ребёнка, но этот эпизод был один.
И на площадке будущий народный артист республики просто учился тогда тому, как делается кино. А Янис Стрейч убежден, что латвийское кино началось не с фильмов «Сыновья» и «Возвращение с победой», но именно с «Весенних заморозков» Арманда.
— И могу сказать без ложной скромности, — говорит Рене, — что на этом фильме действительно проявились самые сильные черты отца, и не только как режиссера, но и как личности.
Он только недавно приехал в республику, языка которой не знал. Но пошел в архивы, изучал по ним жизнь дореволюционной Латвии, крестьянства.
Прочитал массу литературы. Подружился со знаменитым Алфредом Амтманисом-Бриедитисом, актером, педагогом, главным режиссером Государственного театра драмы Латвийской ССР (Латвийский Национальный театр — Н.М.). Подружился и с Лейманисом, своим младшим коллегой.
Он проникся духом страны и сделал потрясающую, точную по психологии, по деталям, по всему картину, о которой любой латыш скажет: «Это наш фильм — "Весенние заморозки"!»
Что касается истории с авторством революционно-поэтической ленты «Москва — Генуя», комиссия Госкино ничего решить не могла, потому что фильм уже был в прокате и на скандал, конечно, никто идти не хотел. Но вдове посоветовали — подайте в суд, хотя бы деньги вернут. Она подавать не стала. Но и близкие кино и Арманду люди прекрасно знают, что этот фильм поставил именно он.
— Прочла вышедшую недавно в Москве книгу «Путь актера» Андрея Андреевича Файта, который сыграл в фильме «Москва — Генуя» эпизодическую роль. — рассказывает Рене. — Он пишет: «Я снимался в роли короля Виктора Эммануила III в фильме Павла Арманда «Москва — Генуя».
Сама я много лет работаю на канале «Культура» (раньше в штате, как шеф-редактор, теперь как сценарист), сталкивалась с киноведами, редакторами, и они говорили: «А вот фильм вашего отца»... Я напоминала, что в титрах другое, но мне отвечали: «Ну, все же знают, что Спешнев этот фильм украл».
Я давно простила этого человека. Он был профессором ВГИКа. После смерти моего отца снял еще две картины на Беларусьфильме, и я понимаю, что руководство киностудии было в курсе той аферы. Потому что существует же документация фильма, а её подделали. Два снятых Спешневым фильма ругали, но я их недавно посмотрела и считаю, что они неплохие. Однако если бы кто-то сегодня взялся с этим разбираться и посмотрел все три ленты, он увидел бы, что
этот неопытный режиссер просто взял то, что придумал отец, и использовал, иногда к месту — иногда нет.
Но Бог ему судья! У него в жизни потом были ужасные несчастья. Когда фильм получил Государственную премию Белорусской ССР, Спешнев возвел дачу в Переделкино, и в том же году она сгорела. А много лет спустя его дочь покончила с собой...
Я его простила и поэтому теперь, в год 70-летия Рижской киностудии, решила рассказать том, о чем знают, наверное, далеко не все ветераны латвийского кино.
— Сегодняшний вечер было решено провести на Рижской киностудии, для достаточно узкого круга. Не хотелось бы все это вынести и на более широкую публику?
— Встречу мне организовали нынешние руководители Рижской киностудии Арманд Либертс и Инта Канепая, причем я провожу здесь уже третий вечер, посвященный памяти отца. Надеюсь, что в этом, юбилейном для киностудии и для страны, году пройдет и ретроспектива фильмов режиссера Павла Арманда.
