Kyrie – Артур Маскатс. Gloria – Юрис Карлсонс. Credo – Андрис Дзенитис. Sanctus. Benedictus – Эрик Эшенвалдс. Agnus Dei – Петерис Васкс. Debesu Latvija – Андрей Селицкис. Канонический текст на латыни в первых пяти частях, молитва о Латвии на стихи Анны Ранцане в финале. Разные поколения. Разные творческие манеры. Разные ветви христианства, наконец. Все это предполагало… в том-то и дело, что предполагать что-либо в таких обстоятельствах было бессмысленно. Сотни людей, собравшихся на Юбилейную мессу в Домском соборе, твердо знали лишь то, что спето и сыграно все будет превосходно. В случае Радиохора, оркестра Sinfonietta Rīga и Сигварда Клявы за дирижерским пультом по-другому не бывает.
Но дальше начались чудеса.
Самым малым из них была тишина. Знаете, есть печально известная запись 24 прелюдий Шопена, сделанная на концерте Эмиля Гилельса в 1953 году: столкновение изумительной игры и катастрофически простуженной ленинградской публики приводит в отчаяние, попытки ремастеринга тоже нехороши, объем исчезает, масштаб меняется, обаяние улетучивается. Так вот, если будете слушать запись Юбилейной мессы, имейте в виду – никто там лишних звуков не гасил и не вырезал. Они попросту отсутствовали, несмотря на наш гриппозно-вирусный декабрь. И мобильники слушатели отключили безо всяких напоминаний. Возвели для премьеры фундамент абсолютной, возвышенной тишины.
Хор, камерный оркестр, орган. Рецепт, доведенный до совершенства еще во времена Баха. Порой кажется, что храмы в расчете на этот состав и строились (на самом деле, конечно, все наоборот). К каждой ноте Юбилейной мессы Домский собор Юбилейной мессы отнесся с предельной бережностью, сохраняя в целости и невредимости и божественно истаивающие сопрановые соло, и трубные гласы, и буйные раскаты органа, и деликатные скрипичные пассажи, и небесный перезвон воды в стаканчиках, и металл виброфона, и мощь хора, и прозрачность хора, и полифонии его, и монодии – решительно все звуковые пейзажи, написанные шестью композиторами и невероятным образом слившиеся в единое произведение.
Когда-нибудь потом музыковеды разберут партитуру по тактам, чтобы понять, как произошло это возникновение целого.
А пока что я склоняюсь в сторону чуда. Особенно после звонка Артуру Маскатсу – его Kyrie открывала Юбилейную мессу и задавала ей если не тон, то уж точно тональность. Вопросы мои были самые прозаические: а как вы, композиторы, между собой договаривались, ну насчет хотя бы тональностей этих самых, темпов, оркестровки, порядка частей, в конце концов.
Выяснилось поразительное.
Они не договаривались.
Впервые услышали Юбилейную мессу вместе со всеми, на премьере в Домском. Kyrie Артура вообще из его собственной Мессы более чем двадцатилетней давности. С Agnus Dei Петериса Васкса та же история. Остальные – да, писали специально по заказу Радиохора, читай, его художественного руководителя и дирижера Сигварда Клявы. (Вообще говоря, есть какая-то высшая справедливость в том, что не прозвучавшая в юбилей Радиохора Месса была исполнена почти что в юбилей Клявы: за несколько дней до премьеры этот невероятный музыкант отметил 60-летие, совпавшее с еще двумя датами из биографии – 35 лет работы в Радиохоре, 30 лет у его руля.)
В своих частях композиторы были, как обычно, друг на друга не похожи. Kyrie Маскатса, нежности неописуемой, вместе с голосом Агнесе Паунини уносило прочь от земного, Gloria Карлсонса была жизнелюбива, красочна и богата деталями, как какой-нибудь католический храм эпохи барокко, Credo Дзенитиса звенело прозрачно, мерцало глянцевой снежной коркой, вспыхивало северным сиянием, Sanctus. Benedictus Эшенвалдса укутывало плотной хоровой тканью, и еще одним слоем голосов, и еще одним, плело узоры, множило нити и связи, Agnus Dei Васкса молило за нас, грешных, то с детским трепетом, то со взрослой страстностью. Ну, а гимническую Debesu Gaismas Селицкиса (есть версия, что правильное название все же Gaismas Latvija) нам, вероятно, предстоит слушать очень часто. Она настолько хороша, что ее просто обязаны включить в репертуар Праздников песни.
Что связывало их больше – умение говорить о сложных вещах ясным и современным языком, творить из звуков красоту? Общность духа и корней? Радихор с его всегда узнаваемым почерком и истовым стремлением к совершенству?
Могу сказать уверенно только про чудо. Оно было. Во время Юбилейной мессы оно накрыло экстатической волной Домский собор вместе со всеми, кто там находился – со всеми, кому повезло. И да: в конце 2022-го это чудо было гораздо нужнее, чем в 2020-м году, когда Радиохор, краса и гордость Латвии, без особой помпы отмечал свой юбилей.
