— Юрис, в связи с чем наследие Мечникова хранится в Риге?
— Да, в нашем музее самая большая мемориальная коллекция личных вещей Ильи Ильича Мечникова, лауреата Нобелевской премии по медицине и физиологии 1908 года. Да, она находится в Риге, мировая общественность об этом знает, вся коллекция каталогизирована.
Но беда в том, что на самом деле особой связи между Мечниковым и Ригой нет.
Единственная зацепка — это то, что общество русских врачей Риги приняла его в ряды своих почетных членов — в 1909-м, вскоре после вручения премии. Есть такой диплом, я его видел в архиве академии наук России в Москве. Так случилось, что в свое время его вторая супруга Ольга Мечникова коллекцию супруга перевезла в Россию. Профессор Тарасевич уговорил, это было в тридцатых годах и был основан, скажем так, музей при институте Гамалея... А привезла она коллекцию из Парижа, где Мечников прожил почти полжизни и фактически великий Пастер готовил его своим преемником.
— Как Нобелевская медаль попала в наш музей медицины?
— Так вот, в Москве открылся музей, но вы знаете, что такое музей при ведомственном учреждении? Дело в том, что такие «никакие» музеи начинают разворовываться. И из коллекции Мечникова стали пропадать вещи. И тогда президиум Академии медицинских наук СССР в 1982 году решает, что всё, хватит расхищать эту коллекцию, все документы отдаем в архив Академии (переписка, некоторые личные вещи), а мемориальную часть коллекции (пенсне, шприцы, волосы, скульптуры, картины, 32 чаши Петри) отдаем Музею медицины в Риге.
— Кстати, о волосах, из них же можно в будущем извлечь ДНК и воскресить гения?
— Ну, тогда об этом, конечно, никто не думал, но ведь Мечников изучал волосы...
Так вот, передали в Ригу, потому что тогда у нас находился единственный в СССР государственный Музей истории медицины, а это означало, что все находится под государственным хранением. Так мы стали обладателями этой коллекции, создали специальную мемориальную комнату Мечникова, и все было хорошо. Но все время, конечно, появляются те, которые бы хотели вернуть эту коллекцию. Москва ее бы, конечно, с удовольствием приняла. Взял бы и институт Пастера в Париже.
— Нобелевская медаль стоит дорого?
— Это еще не самое дорогое... На e-bay медаль стоит 40 тысяч евро, но для нас медаль имеет намного большую историческую ценность, потому что это медаль Мечникова.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Эрика Шмелькова: «Как говорят французы, «Шерше ля фам». Ищите женщину. В 1990-х я работала на телевидении и поехала в Москву на фестиваль, где познакомилась с Жаком. Он на самом деле внук Мечникова. Наша дружба. романтическая любовь продолжалась более, чем десять лет. Он умер от рака, перед этим составив завещание на мое имя. Один документ завещания у меня дома, второй - у адвоката в Париже. В завещании упомянуты оригиналы писем, исследований Мечникова. Но там такая история, что когда он лечился от рака, он все эти документы закладывал, лечение было дорогое. Когда он умер, выяснилось, что все расходы на лечение оказались намного больше, чем ценность документов. Теперь надо только дождаться юридически, когда придет срок, когда не надо будет оплачивать долги за его лечение. И тогда в сотрудничестве с музеем и Институтом Пастера можно вернуть уникальные исторические документы.
— А причем тут Эрика Шмелькова?
— Здесь начинается самое интересное. Конечно, Мечникова мы в свое время иконизировали. Не знаю почему, при его очень странной для советской власти биографии, но он был иконой для советских людей. И Булгакова можно вспомнить с его уже классической фразой профессора Преображенского из «Собачьего сердца»: «Ты зачем Мечникова разбил»?
Но на самом деле Мечников... был мужик как мужик. У него не было в браке детей — ни от первой супруги, которая умерла от туберкулеза, ни от второй. Но у него была подруга в Париже, жена его иллюстратора (была такая должность). И оказывается, у него была внебрачная дочь от этой подруги, сейчас это уже доказано.
У этой внебрачной дочери родился сын Жак, и вот в 1990-м с ним наша Эрика и познакомилась. Это было в Москве куда она возила фильмы на кинофестиваль. И их дружба, порядочная романтическая связь сохранялась более десяти лет — до смерти Жака, внука Мечникова. И фактически Эрика наследница... Юридически.
— Так почему именно сейчас была выставлена медаль?
— Мы ее не выставляем каждый день, только по особым датам. Обычно ее можно увидеть 10 декабря, в день памяти Альфреда Нобеля. А сейчас как раз завершилась Нобелевская неделя, объявление лауреатов Нобелевской премии. А кроме того, сегодня коллекция Мечникова пополнилась новыми экспонатами — речь, в частности, о фотографиях, где мы видим Мечникова с его, теперь можем уже так сказать, дочерью и которая даже подписана его рукой.
Эти фотографии — от Жака, их сохранили его мать и бабушка. Но это часть этой коллекции, вторая находится в Париже, в банке Лионель на Елисейских полях. И фактически у Эрики есть юридическое право получить все это.
Нет, не думайте, там не золото-бриллианты. Там документы, письма, что для нас гораздо ценнее, чем золото-бриллианты.
Так что история с Мечниковым будет продолжаться. Пастер писал, что не судите о муже сразу, а судите о нем через сто лет. Мы только сейчас начинаем понимать значение теории Мечникова, через сто лет мы его увидим совсем в другом значении.
— На ваш взгляд, кто бы мог быть от Латвии лауреатом Нобелевской премии в области физиологии и медицины?
— Эта премия больше дается за открытия в медицине... Вообще-то, у нас были открытия, и достаточно много. В чем-то я вижу кандидатом и академика Виктора Константиновича Калнберза. Во всяком случае, в рамках Советского Союза это личность абсолютная точно. А от СССР мог бы быть биолог Демихов, двухголовая собака которого у нас есть.
