48-летний гость столицы отобедал в Grand Palace и вышел в Старый город. Где в два пополудни не обнаружил ни одного человека. «А где все?», — удивился Дмитрий. Ему популярно рассказали, что из Латвии уезжают. «По 100 тысяч в день!» — пошутили друзья. Быков поверил, сходу выдал идею романа-антиутопии («Дарю — не жалко»): о стране, из которой все уехали. Правда, он всё больше к России эту идею примеривал… А вечером обнаружил на набережной толпы народа: «Значит, не всё так плохо…»
В Ригу писатель прибыл по приглашению журнала «Лилит». Во время лекции-встречи в зале «Спикери» (среди публики преимущественно были дамы) он сказал, что не собирается делать рекламу этому уважаемому изданию, просто так удачно совпало всё, что «открываю журнал с коварным названием, а там истории о светских знаменитостях и гастрономические рецепты». И тут же зачитал длинное стихотворение Владимира Набокова про библейскую Лилит, которая встречает тебя в Раю, а в финале оказывается, что это Ад и есть. Так, без обид, прекрасные редакторы журнала!
Быков — преподаватель, лектор в различных вузах, и его лекция классична в том смысле, что длится ровно 45 минут (ну, по старинке), плюс 45 минут на ответы на вопросы из зала, юмористична («чтобы вы не заскучали») и бесконечно информативна.
Говорит со скоростью три тысячи знаков в минуту. Разумеется, при этом говорит, как пишет — редкий талант.
Темой лекции стала «Тайная матрица русской литературы». Тут всё просто. По Быкову, матрица в основном такая: в русском романе начинается всё со светского салона, а заканчивается каторгой. Но основное:
«Главные великие русские романы держатся на основных матричных точках: инцест, мертворожденный ребенок, попранная любовь, все умерли».
И в качестве аргументации — «Война и мир» Льва Толстого, «Тихий Дон» Михаила Шолохова, «Доктор Живаго» Бориса Пастернака с довеском в виде «Хождения по мукам» Алексея Толстого и даже «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова (да, мертвый ребёнок есть, у Фриды). Аксинья и Лара — как разные олицетворения одной и той же революции и России.
И весомая часть рассказа — о Владимире Набокове. Между прочим, отдельный реверанс в сторону Быкова: понравилось, как он секунд за 15 полностью и точно изложил фабулу «Приглашения на казнь». Ещё понравилось, как из зала обратилась красавица, сказавшая с придыханием: «Я — Аксинья!» Быков сказал: «А я — не Григорий».
Быков — Фрейд по части русской литературы. Ну, так исторически сложилось. Трон был пуст, а стоять всё время неохота. Он и сел. В хорошем смысле. Ох, богатый русский язык! Кстати, когда началась встреча, гостя встретили жаркими аплодисментами и он изрёк: «Думаю, этим и закончим!» И каждый понял по-своему.
Так вот, наш литературный Фрейд предварил своё выступление фразой Альберта Эйнштейна о том, что ползущий по планете жук не знает, что он ходит кругами: «А я знаю!» И Быков знает — во всяком случае, больше нас. Не согласны? А вы попробуйте его перебить! И, если вам это удастся, то постарайтесь переубедить.
Думаю, в этом есть часть игры, но и большая доля искренности, когда Быков обращается к залу: «Ну, вы помните, как в последнем рассказе Валентина Распутина….» Хотя можно быть на 100% уверенным, что из 200 зрителей о последнем рассказе Распутина знает человека 4.
Деликатный момент. Зрительница из зала выразила своё несогласие интерпретацией Быковым творчества Набокова и сослалась на очень крутого авторитетного слависта. «Ну какой он литературовед?, — лениво протянул Быков. — Он хороший человек, хотя Бродского приютил, Лосеву помог, но тот потом сбежал от него». И попросил не писать фамилию — «мы же тут между собой беседуем». Ну, и не публикуем.
Rus.lsm.lv задал вопрос об отношении Быкова к нобелевской лекции по литературе этого года и — «действительно ли представляемый Светланой Алексиевич жанр является нон-фикшном?» «Ну, кончено, нон-фикшном. Не фикшном же!», — ответил Дмитрий. И тут он встал! Перед этим преимущественно сидел на антикварном творении.
«Мне нравятся иррациональные мотивы Алексиевич. В экстремальные моменты жизни литература обращается к жанру журналистики, репортажа-расследования.
Главные для меня книги Алексиевич – это первая и последняя. «У войны не женское лицо» — о том, что ты перестаёшь быть женщиной на войне. «Время секонд-хэнд» — о том, как страна, обретя свободу, тут же вернулась в рабство».
А далее… «Знаете, я брал у неё однажды интервью в Минске и видел, как она беседовала с немецким издатаелем. И больше подобострастия я не видел! Она очень хотела получить Нобелевскую премию. Вы только не записывайте и не выкладывайте в сеть все, о чем мы тут по секрету поболтали. Ну, мало ли что я тут вам наговорил — о литературе и вообще....»
Нет, но это-то уже написали. Так что попробуем перебить замечательного лектора и сказать, что — ну а кто не хочет Нобелевскую премию? Думаю, и сам Быков не отказался бы. Джон Стейнбек, как известно, рычал от восторга, как лев, узнав о «нобелевке». И вообще, все лауреаты благодарно принимали. За исключением Жана-Поля Сартра, он отказался, но то был философ. Ещё Лев Толстой не хотел премии, так граф вообще был против денег. Ну, так ему и не дали.
А в целом, хочется завершить эту часть публикации фразой: «Русская литература для нас больше, чем литература. Это религия, храм. Это единственное то великое, что мы из себя смогли построить и поэтому это наше все. И ещё это кулинарная книга – сколько рецептов, сколько гречки!»
Отдельно выделим момент о жившем в Риге писателе Севере Гансовском. Из зала поступила о нём записка (от внучки, кстати, как выяснилось потом) и Быков сказал: «Он написал, как минимум, два гениальных рассказа. Это всем известный «Полигон» и не менее всем известный «День гнева». Оба эти рассказа безусловно могут пополнить всемирную сокровищницу. Вообще, это был очень интересный человек, и то, что Север Гансовский рассматривался в то время как писатель крепкого второго ряда, это просто лишний раз доказывает, как мы чудовищно богаты.
Сейчас, когда я писал курс лекций для американских студентов по советской фантастике, я Гансовскому посвятил отдельную лекцию, потому что «Полигон» — это рассказ, который определил на годы развитие идей в советской фантастике. Прекрасный был писатель».
Уже после встречи в «Спикери» Быков встретился с Каролиной Гансовской и пообещал, что когда она напишет биографию Севера, её опубликуют в серии «ЖЗЛ».
А завершить хочется на том, что такое вообще-то бывает редко. А именно: прийти домой после литературной встречи и сходу снять давно не читанную книгу русского классика. Так что программа-минимум, если она у Быкова есть, им достигнута — он действительно успешно популяризирует литературу.
