Вообще, более противоречивого и эмоционального спектакля за последнее время автор этих строк не припомнит, хотя что точно – видел многое. Спектакль по мотивам сборника рассказов питерского авангардиста Сергея Уханова «Черная молофья», в которой смешалось всё – мат, чёрный юмор и, прямо скажем, перверсии. Ну, теперь почти уж классические гей-отношения не в счёт – тут подразумевается, к примеру, дед в деревне, который постоянно имеет подопечный скот, а потом бегает по деревне голый и молится своим богам.
Вот уж извините, но тут и заложена удивительная сила как самих ухановских рассказов, так и постановки Наставшева – в «Черной сперме» говорится местами о неприятных, а местами и просто о страшных вещах, при этом всё это вперемежку с матом (впрочем, тут именно игривый матерок), но... всё превращается в какое-то совершенно необыкновенное чудо.
Вы будете смеяться, кстати: сходить на этот спектакль мне посоветовала коллега с радио, которая вообще-то любит балет и, как выпьет, читает на светских тусовках Ахматову и Мандельштама!
А ведь здесь есть история о 13-летнем парне, который познает себя и отношения с девушкой (на вид – полная идиотка). У неё рот полон, извините, презервативов, она вынимает их из пасти и беззаботно развешивает на уши ополоумевшему юноше. А ещё совершенно придурочная училка по прозвищу «Пи... воробушка», которая требует учеников и их родителей меняться, меняться и ещё раз меняться, а сама, сволочь, не меняется никак и только балдеет, когда её называют сукой, б... и т.д. – она просто садомазохистка!
Почему-то вспомнился Роман Виктюк, который перед тем, как поставить «Лолиту» по Набокову в 1993-м, воскликнул: «Мы, совки, на самом деле все в душе истинные педерасты, потому что до сих пор не можем поверить, что рядовая советская училка может быть, предположим, нимфманкой». В «Черной сперме» данный боекомплект присутствует полностью.
Тут совершенно трогательный, смешной и пронзительный рассказ о Женечке, влюбившемся в «гетеросека» Игоря. И его дружок по классу ласково говорит: «Но ты, значит, педик, Женечка?» – «Нет-нет». – «Ну, пид...с?» – «Нет!» – «Г...номес?» – «Нет-нет!» – перечисление идёт более минуты. Кто бы мог подумать, что латышский язык, на котором идёт спектакль, столь богат! И можно лишь догадываться, сколько же подобных синонимов в оригинале у 40-летнего Уханова, он же чистый русский!
Что же такое черная сперма? О ней ведется речь в самом начале спектакля, в сцене, когда врач обследует паренька. И после того как эскулап (педофил?) залезает к парню в штаны, из них появляется колба с черной жидкостью. В общем, ужас и кошмар. Хотя кажется, что это ещё образное наименование всей этой гадкой неприятности. Но вот ведь опять загадка: совершенный медицинский цинизм, сцена четырехминутного мочеиспускания, испражнения и извлечения неприличных звуков (о, тут настоящая «симфония пуканья», отчего зал смеётся в голос!), и даже смерть родившегося от пациента трехмесячного младенца превращается здесь в нечто... да, можно сказать, в нечто божественное.
Здесь сочетание совершенной жёсткости с такой нежностью! Здесь всё вышеперечисленное сменяется песнями Майи Кристалинской, Анны Герман и Земфиры. О люди, как же права та самая Ахматова, писавшая: «Когда б вы знали, из какого сора растут цветы, не ведая стыда». Это – спектакль о сокровенном, которое из всех нас вытягивается жестокими медицинскими способами (Уханов по образованию медик, кстати).
Конечно, это спектакль о том, что идеальной любви, о которой мы всем мечтали, мечтаем и будем мечтать – не бывает, понимаете? Те, кому повезло – обольщаются. При этом после всех этих совершенно не эстетских сцен зритель чувствует... лёгкость в душе. Учтём, что премьера как раз выдалась на следующий день после трагедии в Париже, да и кому сейчас вообще легко? Но после этого спектакля –легко. Некий психотерапевтический эффект. Клин клином вышибают.
Поражает, как режиссёр на небольшой пустой сцене, на которой нет декораций, на два часа разыгрывает при помощи пяти молодых артистов такие истории, которые пролетают перед тобой на едином дыхании. Давно не было такого чувства, когда сидишь в зале и тебя захватывает театральное действо целиком. Количество режиссерских находок здесь, по-моему, даст фору любому латвийскому театру, да хотя бы тому же Новому Рижскому театру Алвиса Херманиса, в котором, впрочем, Наставшев в минувшем сезоне поставил «Озеро надежды».
И уж абсолютный восторг вызывают совершенно молодые артисты, студенты Латвийской академии культуры, которые потрясающе выдают целую галерею идиотов, придурков, закомплексованных субъектов и прочего. Мария Линарте, Яна Лисова, Рейнис Ботерс, Арис Матесович, Карлис Толс – будущее латышского театра в надёжных руках, товарищи, ура!
