Ирина Богушевская: «В Кремле я выступала уже, осталось сделаться вождем народов»

Обратите внимание: материал опубликован 4 года назад

Она обещает много-много новых песен, но будут и те, прежние, за которые Ирину Богушевскую полюбили когда-то раз и навсегда. 12 марта она встречается с рижской публикой в камерной, акустической, по-весеннему прозрачной программе «Птицы и радуги» на сцене Дворце культуры ВЭФ. С читателями Rus.Lsm.lv — немножко раньше.

ПЕРСОНА

Ирина Богушевская — певица, актриса, автор песен. Родилась в Москве, детство провела в Багдаде, школу закончила в Будапеште. Имеет «красный диплом» философского факультета МГУ по специальности «История зарубежной философии». На втором курсе пришла в Студенческий Театр МГУ и навсегда связала свою жизнь со сценой. Критики называют ее стиль то театральным джазом, то модерн-шансоном, то рок-кабаре. Сама певица считает, что ее диски могут разместиться на полке «Эстрада», так как очень любит этот емкий и пластичный жанр.
Впервые появилась на телеэкране в шести подряд музыкальных паузах Летней серии игр клуба «Что? Где? Когда?» 1998 года — это совпало с выходом ее первой сольной пластинки «Книга песен». С тех пор выпустила альбомы «Странные песни Вертинского» (в дуэте с Александром Ф. Скляром, 2000) «Легкие люди» (2001), «Нежные вещи» (2005), «Шёлк» (2010), «Куклы» (2015), «Утро карнавала» (совместно с Алексеем Иващенко, в сопровождении симфонического оркестра, 2015) и стала поющим продюсером популярного проекта «Детская площадка». Отдельного упоминания заслуживает записанный в Первой студии Латвийского радио DVD «Сделано в Риге» с песнями Раймонда Паулса (2014).

— Вы загадывали в детстве или юности, как сложится ваша жизнь? Что сбылось, а что — нет?

— У меня в детстве было три желания. Первое — петь как Любовь Орлова. На праздники по телевизору всегда показывали фильмы с ее участием, и это была моя ролевая модель: прекрасная блондинка из «Веселых ребят», обмотанная сеткой, в цилиндре, с фонарем, немножко странная, зато с ангельским голосом. Вторая мечта была — выступать в Кремле. А третья — стать вождем народа. Как Голда Меир. Я не знаю, откуда это взялось, мне было лет шесть или семь... Но что хочу сказать: в Кремле я выступала уже и с сольником, и во множестве сборных концертов, Анюту — партию Любови Орловой — в спектакле «Веселые ребята» спела. Осталось только сделаться  вождем народов.

— С другой стороны — разве ваши поклонники не считают вас вождем?

— Ну, если считать, что мои слушатели и зрители — это явно люди, которые со мной на одной волне, разделяют общие со мной ценности, точно так же ищут ответы на всякие проклятые вопросы, и обратная связь у меня с ними есть — они мне пишут записки на концертах, в соцсетях… Словом, если считать, что это мой народ, мое племя, то да, я, наверное, его вождь. Можно и так сказать.

— Долго разглядывала в Facebook ваши листки с набросками выступления о концепциях вдохновения на философском факультете МГУ. Новая гонка вооружений, фрирайтинг, зерно, нарратив, социальная стая, ретикулярная формация... У вас получается объяснить словами природу творчества?

— Вот смотрите, Маш. Я в прошлом году впервые попыталась залезть сознанием в эти бессознательные процессы — и в какие-то моменты напоминала себе сороконожку, которая всю жизнь что-то такое пела, сочиняла, а потом вдруг задумалась о том, как она это делала, и стоит, растопырив лапки и ничего не понимая.

Но я же не просто так туда полезла. Я поняла, что ничего не пишу. А я же не просто исполнитель, я человек, который сам себе поставляет репертуар. И все постоянно спрашивают про новое.

И когда у тебя нового — две песни в год, это страшно, на самом деле. Это крах будущего.

Ты думаешь: неужели ты исписался? Неужели это конец? Я, кстати, когда-то смотрела прекрасное интервью с Верой Полозковой в «Ещенепознере» — она там тоже говорит, что это ад, что это самое страшное бедствие на свете — когда ты перестал писать. Ты вообще не понимаешь, зачем тебе дальше жить. Потому что

это не то, чтобы твоя миссия, нет, — это какое-то базовое свойство, которое делает тебя самим собой, тем, на чем ты стоишь.

И мне захотелось понять, каким образом можно снять барьеры. Я уцепилась за исследования нейропсихологии вдохновения, которые сейчас растут лавинообразно...

— И помогло?

— Помогло. В апреле 2019 года, когда я поняла, что у меня тишина такая наступила, я начала писать песню про тонущий корабль. Это было мое ощущение на тот момент: ты «Титаник», тебя пробило на уровне ватерлинии, ты идешь ко дну. Я не смогла тогда ее закончить, эту песню, черт возьми, настолько все было плохо и непонятно. Но я закончила ее в сентябре — после трех месяцев письменных практик. В июне я пошла на тренинг — не смейтесь — по сонграйтингу (songwriting с англ. — написание песен. — М.Н.) в колледж Беркли, легендарный, знаменитый, там есть онлайн-обучение со сдачей тестов, с отсылкой творческих заданий, с сертификацией по мере того, как ты проходишь курс. Я пошла на тренинг по сторителлингу к прекрасной Лилии Ким (писательница, сценарист. — М.Н.), у нее творческие задания ужасно сложные для человека, который никогда не писал никаких сценариев. И вот ты ежедневно смотришь лекции, ежедневно читаешь книги, а главное, ты ежедневно сидишь и пишешь — и через три месяца этой непрерывной работы машинка перезапускается. Это так и работает, как выясняется. Удивительнейшая штука.

— А вам приходилось экономить? Какие-то тексты и мелодии намеренно оставлять в загашнике — на завтра или вообще на черный день?

— Да, конечно, приходилось, но не на черный день. Допустим, ты записываешь пластинку в студии — и в этот момент начинаешь сочинять, потому что мозг в разгоне, он пылает и хочет производить продукт. Но вот к той стилистике, в которой ты сейчас записываешься, это не имеет никакого отношения. А мне почему-то кажется, что слушатель будет испытывать акустический комфорт, если в альбоме будут песни примерно одного направления. Скажем, кабаре и широкие баллады — немножко перпендикулярные вещи, и я всегда стремилась их как-то разнести. Это не то, что ты кладешь в чулан — типа, настанет время, когда я испишусь, а у меня есть еще 18 ненадеванных песен.

— Вы стояли когда-нибудь перед выбором — быть лирической героиней своих песен или придумать маску какую-то, грубо говоря, и наряжать ее словами и мелодиями?

— Отличнейший вопрос, отличнейший, потому что я для себя на самом деле давным-давно сформулировала это отличие — а до меня его сформулировала Марина Ивановна Цветаева в эссе про Маяковского и Пастернака, про то, что один конструирует миры, а другой — чистый лирик, который из себя как паук вытягивает нить повествования. Даже среди моих друзей и знакомых, среди моих коллег по цеху есть такое разделение: я, например, могу сказать, что Хелависа из группы «Мельница» и Леша Кортнев — конструкторы, а, допустим, Алексей Игоревич Иващенко, мой друг и партнер, — такой же лирик, как и я. Это немножко разное устройство творческой мышцы. И если у тебя предустановлена вот такая софтина, то, конечно, можно ее поменять, но зачем? У меня тоже есть песни, где я как бы могу влезть в шкуру другого человека и рассказать про него — как в песне «Рио-Рита», которая вообще не про меня, а про мою бабушку, это ее монолог, но это и взламывание моего собственного опыта тоже: в какой-то момент я почувствовала, как бабушка себя ощущала в мире, что с ней творилось. И все равно это было изнутри — наружу, а не то, что я оператор аватара.

— Вас Господь наградил главным даром для исполнителя — умением сочинять, независимостью от прихотей продюсеров и композиторов. Но если вы бы захотели заказать кому-то альбом  — кого бы выбрали?

— Ух ты, ух ты. Прямо заказать и петь чужие песни?.. Я попыталась поставить своей рижской подруге песни Риты Дакоты — есть такая певица молодая, она работает в попсовых лекалах, хотя у нее имидж бунтарки, она вся в татухах, она всегда в кроссовках или грубых ботинках, никогда не на шпильках... И она сама пишет себе весь репертуар. Подруга сказала, что не может это слышать. А мне очень нравится, что Рита артикулирует какие-то вещи важные в своих песнях. Для человека, которому, по-моему, 28 лет и который сформировался в поле той музыки, где тексты вообще никакого смысла не несут, она прям огромный молодец. Я вижу перекликающиеся у нас с ней темы, потому что — ну, она тоже духовными практиками занимается, и она тоже как-то пытается понимать про мир, в котором живет. Талантливый, яркий, красивый человек, независимый... Так что я бы, например, ее песни какие-то могла бы спеть.  Или прекрасная Маша Чайковская в Украине — Машу вообще обожаю.

Вообще, сейчас есть очень интересное поколение. Они выросли без железного занавеса, они очень наслушанные — но при этом со своей сердцевиной. Мы не были такими дерзкими. Мы росли под прессом идеологическим — и в сопротивлении ему.

А их юность прошла в относительно стабильной и благополучной стране, они никогда не стояли на линейке носочек к носочку, росли свободными и счастливыми, пока вдруг не осознали какие-то вещи и не высказали свое к ним отношение. 

— Было когда-нибудь чувство, что вы не оправдываете чьих-то ожиданий?

— Постоянно. Я живу в этом с детства. Что я недостаточно послушная девочка, недостаточно много принесла пятерок, что я должна постоянно заслуживать хорошее отношение. Это, с одной стороны, стимулирует тебя к действию, а с другой — страшно истощает. Я думаю, что еще буду разбираться в этом. Я впервые в жизни пошла на терапию и жалею, что не сделала этого раньше.

— Часто себя сдерживаете — не говорите и не делаете того, что хочется?

— Да, к сожалению. Хотя возраст помогает в этом смысле, я помню, что,

когда мне исполнилось 40, и кто-то за мной заговорил про компромиссы, я сказала — какие, к черту, компромиссы?

Мы не знаем, сколько осталось этой жизни. Зачем ее жечь на промежуточные решения? Нет, надо делать то, что ты хочешь. 

— Вы же не первый год на сцене...

— Если брать университет — уже около 30.

— Это наращивает характеру какие-то мускулы? Которые вне сцены не появились бы никогда?

— Не только сцена, но вся твоя деятельность как самоходного артиста наращивает. Я сейчас гораздо более договороспособный и вменяемый человек, чем в 17, 18 и даже в 20 лет. Гораздо более ответственный, организованный и дисциплинированный, я бы сказала. Да, наращивает, безусловно — но только если ты работаешь над собой, своим развитием.  Иначе возраст прибавляет только возраста. А ума не прибавляет.

— А позволить себе — я девочка, хочу на ручки? Есть такая лазейка?

— Это очень опасно, на самом деле. Если ты девочка и хочешь залезть на ручки, чтобы за тебя все решали, однажды за тебя начнут все решать, и тебе это не понравится.

— Что для вас главное из мужских качеств? И из женских, заглядывая вперед?

— (Долгая пауза.) Меня этот вопрос ставит в тупик. Честно.

— А почему? Мне кажется, если эти вопросы не ставить, то грани стираются, видовые различия во всей их красе исчезают с поверхности земли, и мы становимся замечательными андрогинными существами — мне, кстати, доказывали, что в искусстве практически все люди, которые чего-то стоят, гораздо более андрогинны, чем, скажем, представители нетворческих профессий. Что если женщина не может почувствовать в себе мужчину, а мужчина — женщину, то они очень обедняют себя как художника.

— Я с этим согласна на 150 процентов, да. Профессия артиста — она вообще подразумевает перевоплощение в кого-то другого. Ты не можешь петь песни Вертинского, если не представляешь себе, из чего, из какого нутра это написано.

Это ужасно сложный вопрос, потому что в современном мире, особенно с радикально-феминистской повесткой, понятие гендера — оно размывается. Я сама много раз говорила, что умение брать на себя ответственность за других людей — это внегендерная история.

Вот я вижу Иру Апексимову: когда она ставила спектакль «Веселые ребята», сорок четыре человек у нее была труппа, она каждому платила зарплату и отвечала за каждого. Это женское качество или мужское? Это качества лидера.

Лидером могут быть как мужчины, так и женщины. Да, традиционно считается, что мужчины — это про завоевать мир, добыть мамонта, поставить себе цель и добиться этой цели. Но я знаю огромное количество женщин, которые управляют и бизнесами, и своими семьями, и я знаю мужчин, которые на это не способны. Великодушие — это качество мужское или женское?

А умение прощать? Я знаю малодушных мужчин, которые не в состоянии прощать, я знаю женщин великодушных, которые это умеют.

— Вы умеете прощать?

— Я этому научилась специально, потому что было в моей жизни несколько ситуаций, когда без прощения не было бы возможным дальнейшее общение, а оно должно было происходить. Грубо говоря, у нас с первым мужем есть прекрасный сын, и ради того, чтобы он продолжал видеться с отцом, мне нужно было простить некоторые довольно серьезные вещи. Я очень этого хотела, я об этом думала, делала много к этому подходов, и однажды это случилось. Это, мне кажется, важнейший навык.

Когда ты вдруг понимаешь, как все было: что человек не мог вести себя тогда по-другому, и ты не мог себя тогда вести по-другому, в общем, все были хороши. В этот момент ты освобождаешься от какого-то сумасшедшего груза, у тебя реально падает бетонная плита с головы.

Но я не со всеми так могу.

Есть уроки, которые говорят: если человек бьет тебя палкой по голове, не надо пытаться его понять и принять. Когда тебя бьют палкой по голове — беги, дура, роняя тапки, просто беги, и все.

— Согласны ли вы с тем, что ничего ни у кого не надо просить?

— Вообще не согласна! Слушайте, вот это Булгаков, спасибо ему большое за нашу счастливую юность! «Никогда ни у кого не просите, гордая женщина, сами предложат, сами все дадут». И вот ты сидишь красивая, талантливая, и ждешь — я знаю большое количество людей, которые в этом состоянии провели половину жизни. Они сначала ждали, пока им все дадут, а потом расстроились, обиделись на весь мир и отвернулись от него.

Нет! Если ты хочешь чего-то — пойди и возьми это! Вставай за прилавок, торгуй собой, получай обратную связь — прямо в полный рост получай, жри дерьмо, расти над собой, пытайся быть лучше, совершенствуйся, работай, работай и еще раз работай. Ничего само не бывает!

Только в ответ на какие-то массированные усилия. Пространство, вселенная, дорогое мироздание (не знаю, как это назвать, чтобы не впасть в дешевую эзотерику) вдруг прямо говорит: вот тебе помощь. Но на пустое место помощь не приходит никогда.

— Что в вашей жизни является двигателем? Будь у вас бездонный счет в банке — вы сильно изменили бы свой способ существования?

— Я сильно изменила бы свой способ делать музыку. Продолжала бы заниматься тем же самым, чем занимаюсь сейчас, потому что я страшно я это люблю, — но не побиралась бы на альбомы, а просто брала лучших музыкантов и аранжировщиков и записывала их, не считая денег. Я бы, наверное, больше жила в тех странах, в которых мне хочется жить. Может, дала бы себе время написать книжки. Есть какие-то ограничения, которые на тебя налагает необходимость зарабатывать деньги. Без этого ты был бы свободнее и счастливее, конечно.

— На чем нельзя экономить, кроме здоровья?

— На впечатлениях. Мне кажется, это очень важно — получать впечатления. Иметь возможность куда-то ехать, что-то смотреть, узнавать что-то новое. Это тоже стоит денег. Была бы у меня возможность — я летала бы на оперы! На концерты, на ретриты всякие! В общем, я бы нашла, куда потратить наследство.

— О чем вы можете сказать: «В моей жизни произошло чудо»?

— Ой, если чудо — это что-то хорошее, чего мы не ожидали, но оно с нами произошло, то у меня много такого было. Начиная с возвращения моей правой руки — уже все надежды были потеряны и уже инвалидность мне дали, потому что рука была парализована четыре месяца, не двигалась, высыхала. А потом случилось чудо из чудес. Не про все могу рассказать, но в моей жизни они правда бывают, необъяснимые и прекрасные события.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное

Еще