- Господин Кикутс, какие берега живописуете?
- В сторону Саулкрасты и еще дальше. И Лиепая, где я работал, преподавал и каждое лето писал на пленерах. Там много-много лет собирается много хороших художников и рисуют. Правда, иной раз там тема городская, но все равно поближе к морю держались, и я тоже - был у порта, у канала.
- Почему именно море?
- Как говорится, интересный вопрос...
Нет больше чувства свободы, которое тебе дарит морское пространство.
А какая динамика! И еще море дарит чувство спокойствия. Впрочем, изначально я не был нацелен именно на море. В годы учебы в Латвийской академии художеств мы учились изображать и многое другое - портреты, пейзажи, но, помню, уже тогда особенный интерес я обращал к маринистике.
Это заметили, и преподаватели и оставили меня в покое - пусть пишет море!
Учился маринистике, среди прочего, по работам нашего выдающегося художника Эдуарда Калниньша (когда учился в Академии, его уже не было). Но там много отличных преподавателей - например, Юрис Юрьянс.
- Но уникально, что вы перед учебой в Академии художеств завершили и обучение в Латвийской Музыкальной академии им Витолса?
- Я уже с детства с восторгом ломился в школу, где был музыкальный класс и духовой оркестр. Там было много разных инструментов и на многих я научился играть - на трубе, тромбоне. Если кого-то не было, я мог заменить любого музыканта в любой момент. И разумеется научился и игре на фортепиано. Да, и у всех на нервах играл, как говорится! Оглядываясь назад, я удивляюсь, как я мог все это осилить и выдержать? Но по любому, как только была свободная минута, я стремился в музыкальный класс. Я еще и на аккордеоне выучился играть. Сколько свадеб я отыграл со своим аккордеоном! Так что первым делом я пришел к музыке. И играл на танцах, зарабатывал уже в детстве пять-десять рублей за вечер - каждую пятницу и субботу точно.
Но вспоминаю, что на уроках физики и математики я скучал и под партой тихонько уже что-то рисовал. И мой сосед, друг Янис, который потом стал главным начальником по милицейской части в Мадонском районе, тоже рисовал (преимущественно автоматы).
Но мама сама не знала, что делает - зачем-то купила и подарила мне книгу «Школа игры на контрабасе». И вот после этого я попал в среднюю музыкальную школу имени Мединя, где учился контрабасу у Сергея Бринумса, он до сих пор играет в нашем Латвийском Национальном симфоническом оркестре.
- А в чем особенность именно контрабаса? Огромный инструмент, который как бы с боку с припеку в оркестре стоит и иногда что-то играет...
- О нет, контрабас - это очень сложно! Контрабас весь низ оркестра держит! Это основа, фундамент. Правда, зачастую вместе с виолончелью. Это не просто «бумс-бумс». Есть даже немецкий и французский смычок для контрабаса, потому что школы разные, конкурирующие. И это зачастую сольный инструмент.
Вот у меня знакомый контрабасист из Оперы был, Эйнар Упатниекс. Его сын Эгил уже много лет контрабасист всемирно знаменитого оркестра Берлинской филармонии и дважды был «контрабасистом мира». Попасть в Берлинский оркестр невозможно, а он попал! Так вот, он знает немало сольных сочинений для контрабаса.
- В вашей биографии есть и такой факт - вы играли нашем симфоническом оркестре под управлением ставшего затем знаменитым в музыкальном мире Василия Синайского...
- Играл, но, честно говоря, недолго. Играл во время учебы в Музыкальной академии. Но как только завершил обучение в Музыкальной академии, в тот же день я ушел и из оркестра. И работал, например, преподавателем физкультуры! И слесарем на судах. Нужны были деньги, потому что семья появилась, жена и двое детей. Дочка у меня теперь в Латвии знаменитая - занимается производством вина. В общем, я ушел от музыки навсегда! Потому что уже знал, что буду поступать в Художественную академию. Когда работал в оркестре, часто проходил мимо Художественной академии и знал, что я туда попаду и ее закончу. И в 27 лет поступил. И стал художником, магистром преподавания, преподавал в нашем университете историю искусства, работал в Лиепайской педагогической академии.
- Вернемся к морю. Вы часто гуляете по побережью?
- Очень часто. И в любую погоду. В одиночестве долгие километры наматываю. Сидел на камне часами и смотрел на море, и даже застудил однажды задницу, но все прошло, к счастью.
И я долго смотрел на море и фиксировал эту картину, запоминая каждый нюанс. И почему море так меняется? Там есть своя глубокая логика, там нет ничего случайного...
И в этом смысле я близок, не сочтите за нескромность, к творчеству великого Ивана Айвазовского. Как и он, я много картин рисовал наизусть, перед этим долго наблюдая за морем. Я, кстати, только потом узнал, что у меня такой же метод, как и у Айвазовского - специально у него этому не учился.
- Вы были сейчас на отличной его выставке «Игра света» в «Рижской Бирже»?
- Естественно! Все эти милые пейзажи - они для глупцов. А море - это истинная стихия! Мне сейчас 65 лет, я уже на пенсии, буду наслаждаться! Приходите на мою выставку, она открыта до конца января.
