— Каринэ, эта работа с изображением распускающегося цветка, говорят, больше всего привлекает внимание зрителей. Как думаете, почему?
— Она из коллекции Fertility («плодородие», «изобилие» в переводе). Картина написанная к лету, к нашему ежегодному проекту Flora Magica, который мы проводим с Анитрой. Тут хотелось раскрыть тему женственности, чувственного начала, продолжения рода. А вон там «Ин и янь» — тоже из этой серии, со всякими божествами.
— Тут у вас, можно сказать, сотни работ...
— Их у нас много, мы плодовитые.
— Как познакомились с Анитрой?
— Это было относительно давно, мы учились с ней вместе в Латвийской академии художеств и у нас с ней сложился такой очень практичный тандем. Повезло: каждый из нас силен в какой-то своей области. Я, наверное, сильна в области презентационных вопросов, мне нравится открывать выставки, проводить мероприятия, у Анитры более аналитический подход. Вместе всегда проще — даже чисто экономически. Начиная от того, что даже визитки у нас на двоих, с двумя фамилиями.
— У вас же весьма именитые учителя, ведущие профессора Латвии...
— Я училась у многих наших известных профессоров. Одну дипломную работу делала у Каспара Зариньша, а у его брата, Кристапа Зариньша, изучала живопись. Главное, их же не отличить — братья-близнецы (Смеется). Помню, на первом курсе пришла поздравлять своего преподавателя, сидят оба и я спрашиваю: «Кто из вас мой главный преподаватель? С днем рождения!» В конце концов, не ошиблась все равно — оба в один день родились. Ну, а уже магистрскую работу я защищала у Алексея Наумова, бывшего долголетним ректором Академии.
— У него сейчас масштабная выставка, накануне которой я попросил его дать совет художникам, как быть востребованным. А вы знаете, как быть востребованным автором, а не просто сидеть в мастерской, грустить и выпивать?
— Да-да, многие считают, что художник должен быть голодным. Вот и я с коллегой Анитрой всегда смеялась, что мы оказались между колбасой и небом, между чем-то земным, практичным — и возвышенным. В том смысле, что у нас тут в торговом центре на первом этаже продуктовый центр, а мы на седьмом этаже и над нами только небо.
Мы постарались сделать наш «художественный сад» открытым для публики. В классической галерее публика все-таки узкая, там получаешься исключительно «свой среди своих», но это не такая уж большая аудитория. Мы все-таки стараемся работать и на ту публику, которая бы никогда не зашла в специализированную художественную галерею. Такая публика тоже любит искусство, красивые вещи и видя все это, думает, как заполнять свой интерьер. Стараемся затронуть ту аудиторию, с которой не работают обычные галеристы.
— Все-таки приходится работать на публику в какой-то мере?
— Мне кажется, что на самом деле публика в определенной мере портит любого художника. Дело в том, что для художника важно, чтобы тебя видели, ведь работа с публикой — это обмен творческой энергией. Но в какой-то момент ловишь себя на мысли, что приходится немножечко подстраиваться под зрителя, начинаешь писать на темы, которые «хорошо идут». Даже если ты самый-самый гениальный профессор живописи, все равно от заказчика зависишь.
Я сейчас вспоминаю свои первые работы после Академии — они были настолько смелые и самобытные. Моя первая коллекция — «Арбузы» — это было исключительно отражение моего эмоционального состояния, моих внутренних концепций. Наверное, сейчас уже такой юношеской смелости немного не хватает. Сейчас я понимаю, что вот теперь — тут павлины, другие птички, тут цветочки... Но есть и что-то другое, конечно.
— Но вы все равно пишете работы «не на продажу»?
— Да, и таких работ очень много. Слава богу, я рада, что две трети работ пишу не конкретно под клиента, а потому, что мне просто это хочется писать. Рада, что могу себе это позволить, это важно. Такие работы более «артовские», что ли, и получаются более глубокими, интимными, личностными — по содержанию прежде всего, а не просто по живописным категориям. Иногда я их выставляю, но они как раз менее всего подходят под определение «коммерческое искусство».
— Вы наверняка знаете нашего выдающегося художника, профессора Юриса Юрьянса?
— Конечно! Тем более, что у него я училась — в школе изобразительного искусства имени Розенталя.
— Он каждый день приезжает из-за города, где живет, в свою мастерскую в Старой Риге — говорит, все ради того, чтобы написать хотя бы пару штрихов. Вы тоже пишете каждый день?
— Я полностью с ним согласна. Есть такие свободные художники из серии «муза не посещала два года» или «я месяц была в астрале». Я, наверное, из художников-пахарей. Считаю, что тут годится сравнение с хорошим музыкантом, который постоянно должен быть в форме и все время тренировать руки. Я это знаю на отличном примере: моя сестра преподает в консерватории и она постоянно носит с собой клавиатуру, чтобы пальцы были в работе. Художник тоже должен быть всегда в форме. Он должен тренировать глаз, руки и развивать чувство прекрасного.
— Вы рисуете, хотя совсем скоро ожидаете второго ребенка. Если не против, я порадую этим сообщением поклонников вашего таланта?
— Да. Хотя, конечно волнуюсь, период сложный. Но я все равно творю и остаюсь в форме. Наверное, у меня потому и дочка такая толковая, потому что, будучи в положении, я до последнего рисовала и чуть ли не с кисточкой в руках поехала в роддом.
— Через пару дней вы переезжаете в новое помещение?
— На Артилерияс, 15. Мы недавно там встретились с нашей известной художницей по украшениям Анной Фаныгиной, у которой на этой же улице мастерская, и она посмеялась: «Наверное, Артилерияс — от слова «арт»». Художественная улица получается — там как раз еще и магазин для художников. Там будет творческая мастерская, я прямо на месте буду писать, там же буду проводить экспозиции — и там же стану работать с учениками.
А здесь, между небом и землей, мы провели четыре потрясающих года! Самое интересное, что сперва мы думали, что тут у нас будет временная экспозиция. Нас тогда сюда позвали, потому что тогда пустовали помещения — «ну, пусть будут художники».
Сейчас у нас немного поменялась концепция того, что хотим делать. Лично для меня это «золотой пинок». Эта галерея в торговом центре доступна для всех, даже для случайных прохожих, которые проходят мимо, желая в соседних помещениях выпить кофе или поесть в ресторане. Какое-то время это было очень хорошо, сейчас хочется более камерной обстановки. Теперь будет иное и более глубокое видение себя.
