«Я польщен, что дорогая Инна Давыдова пригласила меня выступить вместе с моим дорогим пианистом Аустрисом Калныньшем из моей группы Gentlemoon в её изумительном концертом зале Artissimo 17 июня в 19.00», - сказал артист Рижского русского театра им. М.Чехова и певец Максим Бусел в разговоре с Rus.lsm.lv.
«Джаз... Это та музыка, которая требует невероятной свободы и кайфа. Я всегда это понимал, и потому ощущал, что до него надо дорасти, что ли, чтобы хотя бы пытаться в нём плавать, летать, как, например, это делают любимые мною Эррол Гарнер или Чэт Бейкер. И сейчас, не то чтобы я наконец-то понял и сказал себе: «Всё, я созрел, и знаю, что такое джаз... и ща как выдам вам!». Нет, я конечно на этом пути...
Тем не менее для меня сейчас словно созрело новое понимание прекрасно известного слова: одиночество. За последние месяцы стал часто испытывать удивительную концентрацию тоски и одиночества, что ли (и уверен я такой не один). При том я не имею ввиду, что я страдаю или что-то в этом роде. Всё в порядке, потому что я, как истинно творческий человек, перевожу эту энергию в творчество, искусство, и разговариваю этим. Или музицирую!
Помимо репетиций над новым спектаклем, которые у меня сейчас происходят у Владислава Наставшева, музыка мне необходима всегда. И всегда разная. И вот на данном этапе струны души звучат через эти безграничные и мечтательные ритмы джаза, его синкопы и секунды, чувственные паузы, приглушенные ноты и томные сиплые звуки...
И почему именно песня My funny Valentine стала названием программы... Во-первых, с тех пор как увидел фильм «Талантливый Мистер Рипли», где Мэт Деймон её так мягко исполняет - я полюбил раз и навсегда не только этот фильм, но и эту песню. Это было давно. А относительно недавно на уроке у Эвилены Протектор узнал от неё новую версию My Funny Valentine (за что в сотый раз благодарен ей за то, что она делает и чем делится) и я сам на себя обиделся: «Как я посмел ранее не слышать такую версию!?».
Речь идет об исполнении Стинга этой же песни на одном из своих концертов: он пел эту песню своей прекрасной жене, которая сидела в зале. Я смотрел эту запись раз двести. Это было настолько по-настоящему и откровенно, и в то же время без всяких ненужных манер, масок и прикрас - просто монолог души, что ли. И потому такое исполнение для меня имеет силу и сердце, имеет право называться и искусством, и творчеством, когда это посвящено кому-то, когда есть посыл и желание сказать что-то сокровенное кому-то важному и не менее сокровенному для тебя».
