Александр Адабашьян: «Цензура была всегда»

Обратите внимание: материал опубликован 7 лет назад

Александр Адабашьян, замечательный сценарист, художник и актер, давний друг и соавтор Никиты Михалкова, в этот уикенд стал гостем клуба «Культурная линия». А также 20-й Рижской книжной ярмарки, где вместе с режиссером Анной Чернаковой представил их совместный проект – детскую книжку «Хрустальный ключ, или Жили-были мы» и одноименный фильм. Несмотря на свой крайне плотный рижский график, Александр Артёмович все же согласился уделить время Rus.Lsm.lv.

— Ваша совершенно прелестная сказка, маленькие герои которой с помощью добрых гномов и эльфов побеждают злую нечисть, полна захватывающих приключений и чудесных превращений и, конечно,  очень кинематографична. Читаешь – и будто смотришь фильм.  Однако картину вы  делали только «по мотивам»?

— Мы ведь писали книжку вместе с Чернаковой, а она тоже режиссер и тоже сценарист, не литератор в чистом виде. Но в фильме у нас уже не мальчик, а девочка Маруська, и эту историю она рассказывает папе, и в этой истории путешествует не она сама, а ее мама, которая отправилась в прошлое… То есть совсем другая коллизия, и если брать какой-то близкий аналог, это гайдаровская «Голубая чашка» по интонации.

— Вы еще и играете в этом фильме, заняты в нем также прекрасные  Дмитрий Певцов, Алена Бабенко, Светлана Иванова... На встрече с нашей публикой вы сказали, что сегодня в России  есть очень хорошие молодые актеры, но по масштабу им далеко до плеяды «стариков», от Николая Симонова – до Алексея Петренко. Вы имели в виду масштаб личности?

— Безусловно. Вообще, это от человеческих качеств зависит. В актере должно присутствовать все, от самого нижнего уровня подонства (пусть подонком он себя заставляет не быть, но знает это, может это «прожить», представить себе) -- до самых горних высот духа, до которых он не дотягивает, но тоже имеет об этом представление. Чем больше человеческий диапазон, масштаб личности, тем крупнее актер. Я о МХАТовских стариках, о Малом театре прошлых лет, о Петренко, Ливанове, Черкасове, о Богатыреве…

— И о Смоктуновском?

— Это немножко другое. Смоктуновский замечательный, потрясающий артист, но… князь Мышкин  все-таки в нем был сильнее всего. Вспомните «Берегись автомобиля» — там все равно Мышкин. Все-таки такой свободы, как у Петренко, который мог быть кем угодно, или у  Богатырева, у него нет. При том, что перед Иннокентием Михайловичем преклоняюсь. Дело в том, что в 60-е годы из советского кинодейства, из общей массы ходульно сконструированного кино возникли фильмы Хуциева, Данелии, «Девять дней одного года» Рома, потом Тарковский, Михалков, Кончаловский… Это новое поколение появилось с совершенно другим кино. Тогда старое поколение хороших артистов сходило со сцены и с экрана и пришло время таких, как Смоктуновский,  Евстигнеев.

— С Никитой Михалковым вы работаете практически всю сознательную жизнь. На каком сегодня этапе его фильм «Грибоедов», который предполагалось выпустить в прошлом году и одним из авторов сценария которого вы являетесь?

— Ну, «Грибоедов», я думаю, вряд ли вообще когда-нибудь выйдет, сейчас это просто неподъемная история во всех отношениях. Во-первых, Грузия, Армения теперь уже иностранные государства. Тегеран – можете представить себе, что такое сейчас вообще сунуть туда нос.  Картина просто нереальна, хотя она чрезвычайно актуальна по истории. Мы с Михалковым и Ираклием Квирикадзе год с лишним  занимались сбором материала, рылись по архивам и совершенно точно выяснили, откуда ноги растут этого убийства – из Англии, естественно. Известно, кто этим занимался, как это потом было обернуто, и как в этом  участвовали Меттерних и Нессельроде.

Это еще и потрясающая человеческая история, потому что личность была, конечно, невероятная. Грибоедов написал пьесу, которую до сих пор играют, один вальс, который до сих пор играют. Сорок девять дней он провел в общей сложности со своей Ниной, которая после этого не вышла замуж, хотя ухажеров у нее хватало.

— Что еще в ваших совместных с Никитой Сергеевичем планах?

— Пока ничего. У него есть какой-то проект, правда, я даже не знаю, какой, честно говоря.  Но общаемся и видимся. Михалков недавно организовал киноакадемию (Академия театрального и кинематографического искусства Н.С. Михалкова, работает с сентября 2015. – Ред.), и я там тоже вроде мастер-классов веду его студентам.

— Буквально только что Михалкова назначили еще и худруком Театра киноактера?

— Да,  но это, в общем, в связи с тем же, потому что там же, на Поварской, 33, находится и новая киноакадемия, и думаю, этот театр будет некой площадкой для нее.

— Вообще, это просто фантастика. Никита Сергеевич еще и президент Российского фонда культуры, член президиума совета при Президенте Российской Федерации по культуре и искусству, председатель правления ООО «Студия ТРИТЭ Никиты Михалкова»… всего не перечислишь.

— Хотя киноакадемия – это сейчас его любимое занятие. Они уже два интересных спектакля выпустили. (Ему же самому не нужно там ставить спектакли.) Очень хороший режиссер-хореограф Сергей Землянский  сделал в жанре «бессловесной драмы»  очень интересный спектакль по «Воскресению» Толстого. И молодые режиссеры создали «Метамарфозы» по новеллам Бунина и Чехова, тоже силами студентов… А поступают туда люди с актерским образованием, которые хотят расширить свой профессиональный кругозор. У нас же только система Станиславского – никто не знает ни Михаила Чехова, ни Вахтангова, ни Мейерхольда, хотя все это – продолжение знаменитой системы. И  Михаил Чехов, и Вахтангов, и Мейерхольд были актерами у Станиславского!

— Почему у определенной части кинематографистов и просто публики сегодня такое неприятие Михалкова, даже ненависть?

— Во-первых, по политическим соображениям. Во-вторых, вы обратили внимание, что никто из наших режиссеров никогда не называет среди своих предтеч и «учителей» соотечественников? У Михалкова и «Оскар», призы и  Каннского и Венецианского фестивалей, и главная европейская кинонаграда… Ну, нет фестиваля, на  котором он не получил бы приза. Трудно такое пережить! Можно, конечно, объяснять его успехи внутри страны тем, что он «при власти», что у него такой папа. Но что, а «Оскара» папа  сделал и все остальные международные призы?!  Его популярность и успех его картин за рубежом не иссякают до сих пор, несмотря на то, что глобальная ненависть к Путину распространяется и на него автоматом. Тем не менее, и приглашают и раздирают на части.

— Но выдвигаемые на «Оскар» российские картины последнее время как-то не «проходят» —  тут чистая политика или они не интересны заокеанскому киносообществу, а может, слабы, по сравнению с другими претендентами?   

— Не берусь давать оценку, потому что не видел этих картин и на каком фоне, в каком контексте они там были.  Скажу только, что, к сожалению,

масштаб «Оскара» раздули настолько невероятно, что это уже даже «знак качества», а прямо посвящение в лик святых.

Хотя имеется там масса и политических, и идеологических моментов. И заметьте, как, допустим, в американских картинах обязательно, в зависимости от ситуации, политического момента, меняется злодей. То это были немцы, потом -- какие-то мусульмане, сейчас – русские. Скоро, наверное, будут китайцы… Такая конъюнктура. Вот теперь актуальна толерантность и картины на эту тему тоже будут иметь успех.

Но огромное количество замечательных фильмов на «Оскар» даже и не выдвигалось!  Голосуют там живые люди, это их субъективное мнение, плюс еще, конечно, над ними довлеет политическая  и идеологическая конъюнктура.  Это неизбежно. Впрочем, как и с нашими призами. Обратите внимание, кто получит награды на «Нике». Тоже спрогнозировать не очень сложно. Тут тот же принцип: «наши» и «ваши». И Михалков там приз никогда не получит, это понятно.

— Тут раздается стон по поводу якобы возрождения в России цензуры…  

— Да цензура была всегда! Сейчас он денежная, а это пострашнее, чем идеологическая. Сегодня что приносит деньги, то и хорошо. Про каждую картину сообщается,  сколько миллионов она собрала.  После этого уже начинают рассуждать о ее качествах. Но понятно, что если она собрала, скажем, пятнадцать миллиардов долларов, то осуждать ее и критиковать – это демонстрировать свои непрофессионализм и слабость.

Понимаете, в «ужасные советские времена», когда действительно душили цензурой и хорошие картины заставляли переделывать, было как? Сначала смотрел директор объединения, потом собирался худсовет объединения, потом директор студии, потом председатель Госкино. Уговаривали, травили, и если режиссер категорически упирался, картину «клали на полку». Но картина продолжала существовать.  Двадцать пять лет пролежала картина Аскольдова «Комиссар». Да, человека отстранили от профессии, ужасно все, что с ним произошло, но картина жива.

Сейчас все занимает десять минут. Сегодня, если режиссер не совпадает с продюсером, через десять минут его вышибают, на его место приходит другой, который  параллельно с чтением сценария уже снимает.

И о чем тут разговаривать? Какая там цензура по сравнению с этим?!  

Да и где ее нету, скажите, пожалуйста? У Диснея, например, если вы собираетесь работать на их студии, есть список конкретный того, что никогда не будет фильмом Диснея. Вы ознакомились с этим, вы не согласны? До свиданья!

Существует хартия американских продюсеров. Добровольно все собрались и подписали эту хартию, что в наших картинах должно быть то-то и то-то.  Там всякие патриотические мотивы, утверждение американского образа жизни… Не спущено сверху, не какой-нибудь там президент приказал, но это документ, на основании которого картину могут не принять в прокат.  Цензура? Нет, добровольное решение. Но, скажем, замечательная картина Барри Левинсона «Хвост виляет собакой», ничего она не получила ни за режиссуру, ни за сценарий. (Фильм «Хвост виляет собакой», или «Плутовство». Злая политическая сатира. По сюжету, накануне выборов на второй срок президента США обвиняют в сексуальных домогательствах.Прим. ред.)

Она же прошла совершенно незамеченной, с таким кастингом – три звезды планетарного масштаба!  И будто этой картины не было: ни «Оскаров», ни «Сенденсов».

— Порадовало ли вас что-нибудь из последних российских киноновинок?

— К сожалению, мало сейчас смотрю. Просто времени нет,  потому что сначала эта наша книжка была, потом еще картина. Параллельно писали сценарий, параллельно снимали кино, а я там был художником. Так что практически не было возможности ходить на премьеры. Я и «Рай» Кончаловского еще не видел, а что бы ни говорили о нем, все согласны, что интересно. Даже те, кому это не нравится, по их словам.

— Вы рассказали о ситуации с «Грибоедовым». Что с военной драмой «Легенда о побеге» (теперь «Собибор»), где вы тоже среди сценаристов?

— Ее снимают, в главной роли Константин Хабенский. Но уже и сценарий немного переделали, и режиссер сменился. Когда будет возможность, посмотрю материал, но… Скорее сниму свою фамилию, потому как, вне зависимости от качества, я уже отношение к ней имею опосредованное. Если получится замечательная картина, что же я буду выходить кланяться? А если это провал – везде писать, что изгадили сценарий?..

— У вас ведь уже были случаи, когда вы снимали свое имя с титров?

— Да, с фильмом «Азазель» такое произошло и с итальянской картиной по тургеневским «Вешним водам», которую в конце 80-х снимал Ежи Сколимовский. Он тоже очень поработал над  сценарием, и я, еще не видя весь материал, написал вежливое письмо продюсеру Анджело Риццоли, что не имею права подписывать  свое имя ни в случае успеха, ни в случае провала. Просто понял, что это уже другое кино, я этого не писал. Картина, правда, провалилась  с треском. В этом смысле я не сожалею, что ушел оттуда.

— Что у вас «в работе»?

— Есть нереализованные сценарии, но это заграничные проекты. Там либо продюсер вписывал себя, и я не могу использовать сценарий потому, что он соавтор прав и надо с ним разговаривать. Либо, как дорогой мне сценарий «Ренуар»… Очень хорошая была история и замечательный французский  продюсер Клод Неджар.  Правда, когда он узнал, что смертельно болен, то, чтобы что-то оставить своей семье, этот сценарий продал в три разные компании как эксклюзив. После его смерти выяснилось, что, если кто-то хочет по этому сценарию снимать, то должен  выплатить стопроцентную стоимость всем троим. Конечно, никто не снял и не снимет – за такие астрономические деньги за сценарий да еще накладные расходы, потому что уже подготовительный период прошел.

Но настолько был интересен этот процесс, настолько замечательный был мужик этот Клод, что сценарий, конечно, жалко, но никакого зла не держу.

— Что-нибудь с Чернаковой уже задумали «для детей и всей семьи»?

— Это в процессе, есть там всякие идеи. Хотелось бы еще что-то детское.

— А что если вам продолжить такую линию, вроде того, что снимала Надежда Кошеверова ( «Золушка», «Старая, старая сказка», «Тень»)?  Чтобы снова появилось хорошее детское кино в России.

— Да не появится оно. Какая там Кошеверова?! Это просто не станут смотреть, после каких-нибудь там «Черепашек Ниндзя» или «Гарри Поттера» с полетами на метле.   

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное