Актер Максим Терлецкий: «Даугавпилсский театр мне возвращает профессию»

Обратите внимание: материал опубликован 3 года назад

В Даугавпилсском театре, где, конечно же, отменены все спектакли, но продолжаются репетиции, — новое лицо. К работе приступил российский актер Максим Терлецкий, и Rus.Lsm.lv первым пришел знакомиться, усевшись на расстоянии двух метров и предварительно продезинфицировав руки.

— Вначале — пару слов о себе. Латвийской публике вы не знакомы…

— Я родился в Челябинской области, там до сих пор живут мои родители. Учился я в столице региона — Челябинске, там же работал в театрах, служил в армии. Основную дань государству отдал там. Я работал в драматическом театре и в ТЮЗе, который потом стал молодежным театром. Мой общий театральный стаж — около десяти лет, я начал еще студентом. Потом перекинулся в Москву и уже почти шесть лет живу в Риге.

— Ого! Не знала, я думала, вы в Даугавпилс прямо из России прилетели…

— Глядя на ситуацию в России, я понял, что надо менять место жительства. В Латвии, я считаю, мягко проходит интеграция. Я не знаю, куда меня еще забросит судьба, но пока я здесь. Латвия — достаточно удобное место для перехода из России в «старую» Европу.

— Так, может быть, Латвия для вас — просто перевалочный пункт?

Я не знаю. Мне 40 лет, в ближайшие лет десять я могу и поменять какие-то планы, но пока Латвия остается для меня очень хорошим местом. Я не хочу всё сравнивать с Россией, мне, например, очень нравится, что здесь много маленьких уютных городков, типа Смилтене, Кулдиги и т. д.

— А то в России не хватает маленьких городков…

Здесь маленькие городки не кажутся убогими, они уютненькие, аккуратненькие, приятные. А там — без слез не глянешь. Там не привыкли радоваться малой России, глубинке, здесь же … здесь ты понимаешь, что если позвонить в «Скорую», то через определенное время к тебе приедут, тебя спасут. Рига стала для меня домом, я даже не ожидал. Мне очень приятно в ней находиться.

— Вы работали в рижских театрах?

Театральных постановок в Риге не было. Был некоторый киношный опыт, совсем небольшой, он добавился к уже имевшемуся у меня. Я еще в одном кинопроекте работал коучем — учил польского актера русскому языку, работал с ним над произношением. Это интересная история в моей жизни. А вообще профессию мне сейчас возвращает Даугавпилсский театр. Я к этому стремился, ждал, когда мое вынужденное ненахождение в России перейдет в тот режим, при котором я смогу заниматься любимым делом. Примерно так. Мне сейчас сложно привыкнуть к прежнему режиму, сейчас для меня это несущийся поезд, я в него впрыгиваю, мне нужно в полной мере показать свои умения. Пока планируется, что я буду участвовать в двух спектаклях (в данный момент идут репетиции спектакля «Без свидетелей» по пьесе Александры Стрижевской «Никто не слышал». Режиссер — Олег Шапошников. Об этом Rus.Lsm.lv постарается рассказать отдельно чуть позже. — Л. В.).

— Я с удивлением узнала, что вы выступали в образе Верки Сердючки. До сих пор этот образ популярен? В Даугавпилсе не планируете «сердючить»?

Это всё давно улетело. Просто была ситуация, когда надо было хоть чем-то зарабатывать. Все кинулись в разные истории, мне эта история оказалась близка яркой характерностью. Мне позвонил один человек и сказал: «Срочно что-то надо. У меня там артисты сломались на трассе». Я в качестве шутки ему предложил: «Ну, все гоп-гоп поют. Я приеду и спасу тебя. Мне ничего за это не надо». Вот так и спас…

— В Интернете попалась информация, что у вас военное образование…

Нет у меня такого образования. Получилось так, что я окончил институт в апреле 2002 года и поехал сразу в несколько российских театров, повез себя на смотрины. Оказалось, все театры готовы меня взять, но я не служил в армии, отсрочки же театры дать не могли. Меня отправили служить, пообещав после службы принять. Я такой весь на взводе, психованный, вернулся в Челябинск и пошел в армию.

Меня взяли служить в военный автомобильный институт, при каждом таком институте обязательно есть батальон обеспечения учебного процесса, в батальоне же — рота материального обеспечения, состоящая не из курсантов, а из солдат. Солдаты там проходят срочную службу. Так как у меня было высшее образование, моя служба длилась год. Нужен был человек, который занимался бы клубом. Я и занимался. Мне даже предлагали звание, но я отказался — эти военные штучки меня не интересовали, хотя я потом продолжил службу по контракту.

Там между ротами проходят разные соревнования, в том числе и по художественной самодеятельности. В учебе, спорте и т. д. солдатская рота с курсантскими ротами не может состязаться, а в самодеятельности может. И мои солдаты показывали такой класс — и акробатика, и фехтование, и танцы. Я договорился с преподавателями театрального института, к моим солдатам приходили народные артисты техникой речи заниматься, композиторы песни разучивали. На смотре художественной самодеятельности солдаты показывали настоящее часовое шоу с декорациями, в то время как курсанты просто выходили и читали стихотворения. Солдаты побеждали курсантов, что не всем нравилось…

— Какой театр вам особенно близок — классический, экспериментальный, жестко эпатирующий обнаженным телом и ненормативной лексикой?

Мы сталкиваемся с разными режиссерами, нет единого направления. Я больше сталкивался с классическими историями, но мне очень интересны и эксперименты. Сейчас мне пока трудно уложить в голове то, что мы делаем с Олегом, у нас такой непрерывный творческий спор происходит. Что касается мата, обнаженки и т.д., я не против всего этого, если понимаешь — без этого никак. Надо самому психофизически подойти к определенному барьеру и, если надо, то и раздеться.

— Что самое сложное в вашей профессии?

— (После долгой паузы) Самое сложное — играть любовь, потому что я, наверное, в своей жизни никогда не чувствовал страстной любви. Я не могу вспомнить свои ощущения, чтобы переложить их на какого-нибудь персонажа. Сейчас мой герой — безумно влюбленный человек, и я буду это как-то показывать… Написано много книг, пьес о любви, и мне кажется, что всё это, честное слово, какое-то преувеличение. Зритель увидит как результат в моей игре любовь, но я буду играть это не через любовь, я буду искать в персонаже что-то близкое мне по жизни. Вот он будет торт готовить, и через это я сыграю любовь. А вот так, чтобы страсть от одного взгляда — не могу я этого понять.

— Значит, это у вас впереди… Я имею в виду не сцену, а жизнь.

Я могу слушать других людей, пытаться их понять, но не могу опираться на собственные ощущения: они мною еще не пережиты.

— Какую книгу должен прочитать каждый актер?

В какой-то момент я был буквально влюблен в «Мастера и Маргариту» и считаю, что эту книгу, наверное, должен прочитать каждый. Я читал раз восемь в течение трех-четырех лет.

— Какие еще произведения искусства — фильмы, спектакли, музыка и т. д. — вас потрясли?

— Давным-давно, я был еще студентом, Магнитогорский драмтеатр привозил в Челябинск спектакль «Кто боится Вирджинии Вулф?» И этот спектакль сломал мою голову. Помню, была зима, все обычно выходят из театра на мороз, галдеж такой стоит, а тут … Люди выходили, как будто они на похоронах входили в траурный зал. Тишина и какой-то удар для всех. Несколько дней я точно был нечеловек.

— Как в вашей жизни уживаются театр и кино? Хотите выбрать что-то одно?

— Я хочу иметь и тот, и другой опыт. В кино у меня мало опыта, я бы хотел больше. С удовольствием снялся бы в полнометражной ленте.

— Есть кинорежиссер, с которым вам хотелось бы поработать?

— Ну, не буду говорить, что с Тарантино, зачем придумывать такую историю. Если же более приземленно и немножко повернуть время, то я бы с удовольствием поработал с молодым Михалковым. С нынешним — нет, к нему без свечки подходить нельзя, при этом надо искренне креститься. Я бы от нынешнего обезопасился меловым кругом, и чтобы этот круг превратился в каменную стену без единой щели.

— Осенью вам исполнится 40 лет. Это много или мало?

— Немного. Я — сами видите: маленькая собачка до старости щенок. Меня это спасает, я могу про себя подумать, что мне 20 лет. Вот встретиться с друзьями, пить пиво и думать — блин, 20 лет назад мы так же его пили, и я был в таком же хорошем состоянии духа. Хотя глаза иногда выдают опыт…

— Не тянет подводить какие-то предварительные итоги?

— Каждые пять лет надо собираться с мыслями и смотреть на свои дела. Смешно звучит, но надо планировать ближайшую пятилетку. Вообще я никакого рубежа сорокалетия не чувствую, честно.

— Можете назвать свои главные достижения?

— Главное мое достижение в жизни — меня любят мама и отец. Они рады, что у меня всё хорошо. Конечно, они волнуются, что я так далеко уехал, но сейчас все виды современной связи снимают ощущения многих километров, снимают грусть расстояний. Я, наверное, плохо подвожу итоги, хотя и говорю, что раз в пять лет надо подводить. Я легкомысленный, что ли…

— И последний вопрос на злобу дня. Что нам делать с этим коронавирусом и когда всё закончится?

— Я считаю, надо всем договориться, всему миру, посидеть по домам, чтобы этот вирус заскучал и растворился во вселенной. И важна личная ответственность каждого. Я думаю, что 14 апреля у нас ничего не закончится, думаю, до середины лета точно протянется. Из-за вируса я практически не видел Даугавпилса: иду в магазин, покупаю продукты на три дня, соблюдаю дистанцию в два метра и ухожу. Не то сейчас время. С городом познакомлюсь позже.

Заметили ошибку? Сообщите нам о ней!

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Пожалуйста, выделите в тексте соответствующий фрагмент и нажмите Сообщить об ошибке.

По теме

Еще видео

Еще

Самое важное

Еще