— Кирилл, Вы часто теперь даете интервью?
— Скажем так: сейчас чаще, чем год назад.
— Есть ощущение, что проснулись знаменитостью?
— Не знаю. Могу сказать только, что когда появляется такое внимание ко мне, то сразу же активизируется чувство ответственности. Дело в том, что теперь, когда я выхожу на сцену или еще где-то, то люди от меня уже ожидают чего-то большего. Если они видели кино, то у них уже есть представление, кто такой актер Кирилл Зайцев. Так что чувство ответственности растет, и меня это заставляет еще более кропотливо и усиленно работать. А «знаменитость» — это приложение к успеху. Главное, как говорится, — продукт, результат, который и ассоциируется с именем.
— Вас теперь следует считать москвичом или рижанином?
— Я переехал и живу в Москве. Я там нахожусь примерно три недели в месяц, а одну неделю провожу в Риге, где играю все свои спектакли. В Рижском русском театре я сейчас фигурирую как приглашенный артист и играю там в репертуарных спектаклях, например, в «Княжне Мэри» играю Печорина, в «Короле Лире» — Эдмунда. Играю в спектаклях «Свидание хотя и состоялось, но...», «Два джентльмена из Вероны» и «Добрый человек из Сезуани». Мне эти спектакли нравятся.
Знаете, актеру необходим театр. В театре он растет и, если говорить языком спортсмена, поддерживает форму. В данном случае — актерскую, сценическую форму. Кино — это все-таки другое, это производство. Хорошо, конечно, если кино у тебя расписано на четыре-пять лет вперёд. Такой занятости у меня пока нет. Как бы там ни было, в театре есть дыхание зала и энергетика, которая необходима для поддержания актерского темперамента и того нерва, который в кино как раз тоже должен присутствовать.
— Как часто Вы сейчас снимаетесь кино?
— Достаточно часто. После «Движения вверх» я сыграл колдуна Казимира Мазовецкого в «Гоголе». Там интересная история была: на этого демонического поляка я пробовался с черными волосами, следами прошлой картины «Движение вверх». И мне сказали, что все прекрасно, только не меняйте ничего в своей внешности! Поэтому мне пришлось ещё два месяца ходить с черными волосами и черными усами. Скоро, кстати, премьера. В фильме четыре части, мой персонаж появляется в последней. Кроме того, была роль Раскольникова в сериале «Троцкий». И роль американского полицейского Джона Макензи в восьмисерийном сериале «Коп», который в этом году будет идти на Первом канале, приблизительно в апреле.
— Как попасть в большое кино? Для этого надо что-то сделать или все же это игра случая?
— Надо начать все-таки с того, что у нас в Риге был уникальный курс в Латвийской академии культуры, «специальный заказ» для Рижского русского театра, который реализовали потрясающие учителя из Санкт-Петербурга, мои мастера Елена Игоревна Черная и Игорь Григорьевич Коняев. Огромное им спасибо за все. Могу сказать, что все артисты этого курса сейчас очень выросли. У нас действительно очень сильная актерская молодая труппа, которой может позавидовать любой московский театр.
Многие мечтают о приезжих московских артистах, но на самом деле здесь в Риге все есть. Стоит сходить на любой наш спектакль. Я на днях посмотрел спектакль «Дюймовочка», который в Русском театре недавно поставила Рената Сотриади. Вроде детский спектакль, но видно, как артисты делают образы. Не каждый это умеет. Сходите на «Княжну Мэри», чтобы увидеть, какие артисты воспитаны в Риге!
А если в плане совета, как попасть в большое кино... Конечно, очень многое зависит от везения. Но несмотря на это, есть вещи, которые необходимо делать. Если тебя зовут на пробу, то даже при минимальном шансе я должен прийти и сделать максимум — знать текст и уметь заразить себя этим материалом. Тот же Сергей Белов, мой герой в «Движении...» — надо было увидеть с ним матч, получить эмоциональное впечатление. Если ты хочешь, чтобы зритель получил эмоциональное впечатление от твоего образа, то прежде всего самому его надо получить. Чтобы образ тебя самого волновал и работало подсознание.
Если брать отдельно проект «Движение вверх», то сложность заключалась также в том, что надо было быть похожим на профессионального баскетболиста.
— Кстати, какой у вас рост?
— 1 метр 95 сантиметров. Кстати, по баскетбольным меркам, средний рост. Я когда встал с коллегами по фильму, так я чуть ли не самый маленький оказался. Там есть ребята и по 2,05 - 2,07 метра. Но тут передо мной другая задача стояла. Я понимал, что если меня выберут, что если мне выпадет такая честь, мне надо быть подготовленным. Быть баскетболистом в кадре — это трудная задача. Поэтому уже в Риге я начал много тренироваться. Пробы длились восемь месяцев...
— Но чтобы попасть в кино, что надо сделать, как минимум? Подать заявку на кастинг?
— Конечно. Если сидеть на месте и ничего не делать, то ничего не произойдет. Хочешь или не хочешь, но нужно — особенно на начальном этапе — себя предлагать и найти какое-то кастинговое агентство. И на самом деле здесь такая тенденция: чем больше кастингов ты посещаешь, тем лучше. Надо заявляться даже на те проекты, в которых, как тебе кажется, вряд ли будешь участвовать. Во-первых, это опыт. Во-вторых, пусть тебя профессионалы знают и видят. И может быть так, что о тебе скажут: «Он для нашего проекта не подходит, но актер хороший». И потом к тебе придет очередь. А ещё нужно помнить, что не бывает больших или маленьких ролей, как говорил Станиславский.
— Вы посещаете театры Москвы?
— Да, когда у меня есть время.
— Ну, вы понимаете, что вопрос провокационный — какой московский театр вам нравится более всего?
— (Улыбается). Ха-ха... Я вам не буду говорить, потому что мы, артисты, народ очень суеверный.
— Но есть театр, который нравится?
- Да. Нравится его направленность. Он мне, можно так сказать, подходит, и я себя в нем ощущаю. Но могу сказать, что в конце января я, как приглашенный артист, буду играть с Сергеем Витальевичем Безруковым в его Губернском театре. Он играет Пушкина, а меня вводят на роль...
— Дантеса!
— На роль Николая Первого. Вот уже идут репетиции. Это будет моя первая театральная роль в Москве.
— Как вы попали в спектакль с Безруковым, если не секрет?
— Опять же через кастинговое агентство. Директор кастингового агентства сказал, что будет спектакль «Алиса в стране чудес», который ставят в Губернском театре. И сказал, что надо пойти в этот театр и познакомиться, будет отбор на эту постановку. И кого бы я там мог сыграть, казалось бы? Но пошел, потому что надо идти, знакомиться, разговаривать, чтобы люди тебя видели и знали. И там я познакомился с руководством фонда Безрукова и после того, как они меня увидели, они отослали мои фотографии Сергею Витальевичу. И дальше уже он захотел со мной встретиться. Но уже не по поводу «Алисы в стране чудес», а по поводу того, что он хотел бы меня попробовать ввести в спектакль «Пушкин» на роль Николая Первого.
— Ну, ни пуха ни пера вам на личной премьере!
— С Богом!
— Расскажите, почему вы пошли в артисты?
— Это было мое желание. Желание попробовать. Я же не сразу пришел в артисты, сперва учился в мореходной академии имени Макарова в Санкт-Петербурге. Конечно, многое происходит из детства. Уже в школе можно проследить, к чему человек склонен. В школе друзья мне всегда говорили, чтобы я подумал насчет артистической деятельности.
— А почему вдруг?
— Элементарно. Читали стихотворение, например, кусочек из «Горя от ума». Все выходят, стоят как пионеры и шпарят заученно... А я говорил: «Ну, ребята, это же Фамусов, и он не может просто так стоять!» И я брал стул, садился и вальяжно произносил: «Петрушка, вечно ты с обновкой, с разодранным локтем. Достань-ка календарь; читай не так, как пономарь...» И все смеются! Потому что Зайцев начинает что-то изображать.
— Для читателей — я сейчас засмеялся на все кафе, в котором беседуем...
— Я уверен, что в любом деле невозможно добиться каких-то высот и успехов, если по-настоящему не любишь то, чем занимаешься. И здесь, как говорится, надо искать свое предназначение. Искать дело, которое бы не ассоциировалось у тебя с работой. Помню, после упорной репетиции меня кто-то встретил здесь неподалеку, у памятника Свободы, и спросил:
— Ну, как у тебя на работе?
— На какой работе?
— Ну, в театре.
Я понял, что в моей голове театр никак не ассоциируется с работой. Я считаю, надо такое дело искать и им заниматься, чтобы оно не ассоциировалось у тебя с работой.
— Как сказал Конфуций: «Хочешь быть счастливым? Найди дело по душе».
— Или, как сказал Стив Джобс: «Счастье — это найти дело, которое ты любишь и людей, которые готовы за него платить деньги» (Смеется). Так что в студию я пришел в 23 года, я был уже старше других. Старше меня (на год) был только Паша Гришков. У него тоже уже было до этого образование — экономическое, между прочим.
В этом плане я ни о чем не жалею. Все, что происходит — происходит... к лучшему. И тот опыт, который мне дала мореходная академия — бесценен. Хотя бы работа в коллективе. Первые два года в «макаровке» мы учились вообще в полувоенном режиме, никого никуда почти не отпускали. Но бегали в «самоволки», перелезали через забор и переодевались в «гражданку». Многое что приходилось преодолевать. Приходит понимание, что ты в системе и систему не поменяешь. Но нужно как-то в этой системе крутиться, выживать, понимать как она устроена. Ну, на пятом курсе мы уже, конечно, ходили свободной походочкой, с расправленными плечами.
И нужно помнить, что это все-таки академия, которая входит в пятерку лучших морских вузов мира. Она дала упорство и умение разбираться с большим количеством информации, которую необходимо поместить себе в голову. Там преподавали астрономию, высшую математику и, разумеется, английский язык. А был еще и такой предмет, как «математические основы судовождения». Очень трудный предмет. И без проявления воли и совершения усилий над собой вы просто его не сдадите. Помню, при подготовке к экзаменам я сказал себе, что я не встану из-за стола, пока не выучу. А если засыпал, то ложился прямо на учебник.
— Аналогичная метода была, кстати, у великого виолончелиста Мстислава Ростроповича. Правда, он изучал политэкономию...
— И вот проснулся, прочитал ещё раз и вроде уже что-то понял. Перелистнул страницу. И понемногу втягиваешься. Помню, мотивировал себя так, что смотрел в небо и думал: «Летают спутники. Ведь кто-то же их придумал! Кто-то же их туда запустил на орбиту! И как они оттуда не падают? Это же надо было додуматься, чтобы все-таки запустить человека в космос, чтобы он вернулся, а я не могу понять элементарные в сравнении с этими принципами судовождения?»
— Кстати, не собирался задавать вопрос, но раз уж вы изучали астрономию. Меня искренне интересует, есть ли что-то за Марсом, если братья по разуму, параллельные миры и т.д.?
— Начну с того, что прежде чем заняться астрономией, мы путешествовали по морям и океанам на паруснике «Мир». И когда выходишь в море и уже не видишь землю, в какой-то момент приходит понимание, что наш мир вот такой - на две трети он состоит из водной поверхности. Это не то, что мы привыкли видеть — дом и травка. Когда посещаешь неведомые страны, у тебя происходит некое расширение сознания. То же самое и с астрономией, когда начинаешь ее изучать, то понимаешь, почему зимой холодно, а летом жарко. Вы знаете, почему?
— Ох... Какой-то определенный градус наклона земли по отношению к солнцу?
— А зимой Солнце ближе к Земле или дальше?
— Дальше, наверное. Или ближе?
— В общем, от дальности не зависит, а зависит от угла падения солнечных лучей. Чем угол прямее, тем больше земля прогревается. А если угол острый, то лучи отражаются. И вот такие же нюансы понимания того, как все устроено на уровне Вселенной... Понятие «Вселенная» может в голове укладываться, а может и не укладываться. Но если задуматься о Вселенной и бесконечности, то где-то существует такая же планета, как наша, где сейчас общаются Андрей Шаврей и Кирилл Зайцев. И записывают интервью.
— Гениально! «Матрица»? Кино! Или театр?
— Я убежден, что это все существует. Есть такой же город, и кто-то, как и Вы сейчас, отхлебнул чай. Хорошо, может, не точь-в-точь, но что-то похожее на нашу планету точно есть. Ее не может не быть. Потому что это — бесконечность. И это не просто мир...
Вот вы сейчас подняли наш разговор повыше над землей. Я так люблю делать, когда есть жизненная проблема, которая не очень приятна, не очень решается и портит тебе настроение. И тогда ты мысленно поднимаешься над городом, в котором ты сейчас находишься, и видишь, как миллион человек ходит вместе с тобой и тоже решает какие-то свои проблемы. А можно воспарить не только над городом, но и над страной, над земным шаром. И в этом масштабе твоя проблема выглядит совсем крошечной, и ты понимаешь, что всё решаемо. И как ни странно, становится легче.
